Вдали, у подошвы горы, по контрольно-следовой зоне шагал десантник с ранцевым огнеметом, время от времени он останавливался и хлестал багровой клубящейся струей огня вдоль колючей проволоки, выжигая пробивающуюся сквозь пепел свежую поросль травы. Высоко над рудником завис патрульный вихрелет, тщательно прочесывающий территорию своими приборами наблюдения чуть ли не во всех диапазонах излучений. Гарнизон держал круговую оборону на громадной враждебной планете.

Сняв бронекостюм и мундир, Кин отправился в санузел и долго стоял под душем, смывая пыль и усталость. Растерся полотенцем, провел ладонью по лицу и решил, что не мешало бы побриться. Он раскрыл чемодан и убедился, что его вещи переворошили, причем довольно-таки непрофессионально: укладывая их обратно, не соблюли первоначальный порядок. На секунду им овладела оторопь, которая сменилась холодной безысходной яростью. Узнав о попытке покушения, здешние идиоты не придумали ничего лучшего, чем подвергнуть его топорному обыску. Нелестный отзыв Ронча по адресу коллеги Наримана, похоже, имел под собой веские основания.

При дальнейшем осмотре обнаружилось, что контрольная ниточка, всунутая под крышку портативного компьютера, выпала. Впрочем, никто посторонний не мог снять с дискового накопителя никакой секретной информации, поскольку пластину с мнемокристаллом, хранившим шифровальные коды, Кин всегда носил при себе в потайном отделении бумажника.

Полуголый, с обмотанным вокруг бедер полотенцем, он сел к столу, раскрыл компьютер, достал из бумажника кристалетку и вставил ее в разъем. Около получаса ушло на то, чтобы составить и зашифровать донесение. Кин переписал его на другую кристалетку и посмотрел на часы. Начало седьмого, времени до сеанса связи еще уйма.

Размеренно орудуя шуршащей бритвой перед настенным зеркалом, он размышлял. Его миссия начиналась на редкость сумбурно. Мало того, что он оказался у противника под прицелом, так еще местные остолопы проявили совершенно неуместную подозрительность. Сейчас они корпят над извлеченными из его компьютера файлами, пытаясь взломать защиту и расколоть коды. Остается надеяться, что АрКон адекватно отреагирует на его донесение и нахлобучка сверху, из Генштаба, охладит пыл этих недоумков.

Вдобавок интуиция, вовремя предупредившая его об опасности по пути с космодрома, безнадежно умолкла. Теперь он шарил в пустоте и мог ожидать чего угодно. То, как закончится миссия, успехом или провалом, решалось не здесь, а на небесах, за сотни парсеков отсюда, в штабных кабинетах и кулуарах враждующих сторон. Чей агент, орудующий в стане противника, окажется удачливее, тот и одержит верх.

В амальгаме отражалось узкое костистое лицо без особых примет. Жестко сощуренные серые глаза, короткая аккуратная стрижка. Вид несколько утомленный, что неудивительно. Перед вылетом на Тангру Кин несколько суток кряду почти не вылезал из-за компьютера и спал урывками в служебном кабинете, зато успел проштудировать уйму необходимой документации. Покончив с бритьем, он тщательно протер щеки лосьоном.

Ему пришло на ум, что стоит наведаться в лазарет к Даркофу до прихода Ронча, поскольку лучше всего побеседовать с водителем наедине. Надо полагать, парень уже в состоянии ответить на несколько интересующих Кина вопросов. Вынув из чемодана диктофон, он запрограммировал максимальную чувствительность и включение от кодовой фразы "Здравствуйте, Даркоф", после чего сунул аппарат в планшет. Одевшись, он перекинул планшет через плечо, прицепил кобуру к портупее и вышел из дома.

Клонившийся к закату багровый солнечный диск едва тлел сквозь облачную пелену, а со стороны восхода на седловину наползало скопище лиловых туч. Вершину дальней горы уже застлало курящимся краем дождевого фронта. В воздухе висела вязкая предгрозовая истома.

В пустынном вестибюле лазарета, сбоку от входа, за наблюдательным пультом с шестью мониторами сидел пехотинец. Кин спросил у него, где найти дежурного врача. Выбравшись из-за пульта и кое-как вытянувшись перед офицером, парень промямлил, что это где-то в конце вон того коридора, кажется, по правой стороне. По счастью, в коридоре сразу попался навстречу субтильный фельдшер, который указал дорогу. За столом в кабинете восседала сухопарая рыжая дамочка. Что-то в ней не понравилось Кину с первого взгляда, от нее веяло крупными амбициями, граничащими с истерией. Представившись, он спросил, в какой палате лежит раненый по фамилии Даркоф.

- Вы хотите его видеть? - Дама заломила брови так, словно услышала в свой адрес грязную непристойность от вломившегося в кабинет по ошибке подонка, который спутал медицинское учреждение со злачным местом.

- Разумеется. - Кин попробовал не обращать внимания на ее аффектированную мимику.

- Не знаю, не знаю... - сокрушенно молвила она. - Пациент поступил в тяжелом, очень тяжелом состоянии...

- Мне с ним необходимо поговорить. Насколько я знаю, у него язык не пострадал.

- Он потерял правую ногу ниже колена...

- Это произошло на моих глазах.

- Тогда вы должны понимать, что сейчас его лучше не тревожить.

Рыжеволосая дамочка принадлежала к той породе людей, которым кружит голову обладание даже крошечной властью, и она тихо упивалась своим мнимым правом наложить запрет на посещение пациента.

Начав не на шутку раздражаться, Кин извлек из бумажника удостоверение сотрудника Генштаба и сунул ей под нос.

- Я провожу инспекторскую проверку этого гарнизона, - ледяным тоном объяснил он. - И мне по долгу службы необходимо побеседовать с вашим пациентом.

Несговорчивая дама придирчиво изучила запаянный в пластик документ, словно намеревалась раскусить фальшивку или собиралась поставить под сомнение право всяких там инспекторов вторгаться в осененные святостью места вроде гарнизонного лазарета. После титанических умственных усилий, сопровождавшихся напыщенными гримасами, она нажала клавишу интеркома, вызвала к себе некоего Штайбе и, поджав узкие губы, замкнулась в скорлупе неодобрительного молчания. Кин продолжал стоять перед ней навытяжку, с защитным шлемом под мышкой, справедливо полагая, что это допекает дамочку гораздо пуще, чем если бы он сел без приглашения.