Слезы печали, оплакивавшие те долгие годы одиночества, которые она могла бы разделить с сестрой и которые безвозвратно канули в Лету, иссякли, и Долли побрела в гостиную, размышляя, что бы произошло, если бы она могла оказаться рядом с Клод до той фатальной поездки в Женеву. Почему судьба сыграла с ними такую жестокую шутку? Взяв так много и отдав слишком поздно?

Внутренняя дверь, разделяющая апартаменты, привлекла ее внимание, и она замерла, уставившись на нее. Еще днем это была дверь, за которой скрывалась интригующая тайна. Теперь она узнала ее. Это была дверь в мир Клод, и завтра утром ей предстоит шагнуть в этот мир.

Что на самом деле скрывается там, по другую сторону зеркала?

Париж остался далеко позади, но им предстоял еще долгий путь. Как говорил Реймонд, до Бордо было еще свыше пятисот километров, и Долли, понимая, что им придется провести вместе не один час, постаралась расположиться как можно удобнее в ограниченном пространстве «ситроена».

Совместный путь не обещал быть легким, учитывая то, что все утро они конфликтовали, и она до сих пор не могла примириться с его требованиями. Не будь детей, она ни за что бы не уступила его настойчивости. Получить возможность увидеть ребятишек, общаться с ними было верхом ее мечтаний и целиком зависело от их отца. Реймонд Дадье прекрасно знал это. И Долли, сознавая свою зависимость, ничего другого не оставалось, как уступить.

В который раз, едва сдерживая раздражение, она окинула взглядом свой новый костюм. Нет, я была права, хмурилась она, это вовсе не моя вещь. Она предпочла бы остаться в джинсах и куртке, своей излюбленной и удобной одежде, и уж совсем не намеревалась быть точной копией своей сестры. И хотя Реймонд и отрицал эту цель, но его настойчивость утверждала обратное.

Все началось утром, стоило ей переступить порог его апартаментов.

— Ты не можешь ехать в этом в Кресси, — сказал он, окидывая ее критическим взглядом.

— Но у меня с собой больше ничего нет, — резонно возразила она.

— Я обо всем позабочусь, закажу все, что надо. Не волнуйся, они сами все доставят в отель.

— Нет! Лучше я куплю все сама и…

— Это займет много времени, — перебил он. — Есть несколько модных домов, где одевалась Клод, у них имеются ее мерки…

— Но я не Клод! — вспыхнула Долли.

Огонь сопротивления, пылающий в ее глазах, заставил его приостановить атаку. Он продолжил гораздо мягче:

— Я попрошу их прислать побольше вещей, чтобы ты сама могла выбрать, что тебе нравится.

— Но я не могу себе позволить одежду «от кутюр».

— Пусть тебя это не беспокоит. Я заплачу.

— О нет! Так не годится…

— Ты хочешь поехать в Кресси и познакомиться с детьми своей сестры?

— Вы… ты знаешь, что я хочу.

— Тогда тебе остается только принять мои условия.

Он был непреклонен. Поняв всю бесполезность борьбы, Долли сложила оружие.

— Прекрасно! Но, будь любезен, скажи своим кутюрье, какие цвета я люблю: синий, зеленый и особенно все оттенки лимонного. Они только зря потратят время, если пришлют мне что-то нейтральное, или черное, или белое. — Она прикусила губу, вспомнив Мэриан, уж на нее-то она точно не хотела быть похожей.

Долли была готова из последних сил отстаивать свои права, в душе испытывая ужас от черного цвета, который он выбрал для нее прошлым вечером, и вспоминая Мэриан в ее шикарном белом наряде. Нет, ей совсем не хотелось выглядеть, как эта красавица-брюнетка.

Во всяком случае, хоть эту малость ей удалось отстоять, с улыбкой удовлетворения вспоминала Долли, поглаживая тончайшую замшу ее нового наряда. Мягкая блуза с длинными рукавами и просторные брюки, все ярко-синего цвета, а к ним маленький шелковый топ и ремень, украшенные бирюзой с зелеными вкраплениями, придававшими комплекту некую вольность и женственность. Она не хотела ничего блеклого, серого, нейтрального, ничего черно-белого, печального и скучного, и, слава Богу, ничего такого не оказалось в ее новом гардеробе. Долли вытянула ногу, повертела носком — отличные туфли, тоже из темно-синей замши, с зелеными разводами.

У нее с собой была огромная сумка, полная новой одежды — все за счет Реймонда. Сколько ему это стоило, она представления не имела, да это и не особенно занимало ее. Дети сестры — Жиль и Лилиан — вот что сейчас занимало ее воображение.

— Расскажи мне о себе, Долли, — внезапно попросил Реймонд.

Они ехали по сельской местности; кругом простирались поля и виноградники, и у них была куча времени, которое нужно было заполнить. Долли, не останавливаясь на подробностях, просто перечислила главные события своей жизни, страны, где ей удалось побывать благодаря Джерри и его службе в армии; школьные годы, довольно сумбурные из-за бесконечных переездов. Она всерьез занялась образованием только тогда, когда они наконец обосновались в Соединенных Штатах. Здесь она и выбрала профессию медсестры.

Слушая ее рассказ, он то и дело бросал на нее пристальные взгляды.

— А как же личная жизнь? — спросил он.

Возможно, интересуется, сколько я смогу пробыть в Кресси с детьми, предположила Долли.

— На сегодняшний момент отсутствует. Джерри был очень болен последние месяцы, и у меня не оставалось времени ни для чего, кроме как ухаживать за ним, — объяснила она.

— Должно быть, это было не легко, — сочувственно заметил он.

— Я не жалею ни секунды, что поступила так.

— По всей вероятности, ты очень отзывчивый человек.

Слова сопровождались улыбкой, от которой ее мысли мгновенно спутались и сердце застучало с бешеной скоростью. Она поймала себя на том, что завидует своей сестре и ее интимной близости с этим мужчиной, завидует и Мэриан… Он был так обезоруживающе привлекателен, когда хотел! И даже когда не прикладывал никаких усилий, его аура невольно притягивала, и было бесполезно бороться с этим.

— Откуда ты так хорошо знаешь французский? — поинтересовался Реймонд.

Долли почувствовала благодарность к нему за то, что он оторвал ее от никчемных и опасных мыслей.

— Как я говорила, Джерри приходилось много ездить по долгу службы; несколько лет мы провели на Филиппинах. Отдыхать ездили в Наоми.

— А, Новая Каледония…

— Ну да. Там говорят по-французски. Я быстро начала говорить, и вообще у меня проснулся интерес к языку. Стала учить. Кэтлин купила мне кассеты. Во Франции мы тоже жили… В Париже и Провансе.

— Когда?

— Десять лет назад.

— Еще до того, как я женился на Клод, — задумчиво произнес Реймонд.

Если бы их судьбы пересеклись тогда!.. Легкая грусть тоской отозвалась в душе Долли.

— Ты знаешь, что ты родилась во Франции? — спросил Реймонд. — И в своем раннем детстве слышала французскую речь, вот почему тебе было так легко выучить французский.

Это была новость для Долли.

— Ты не рассказал мне, что случилось с Клод после землетрясения, — напомнила она, стремясь узнать побольше о жизни сестры. Может быть, они прошли мимо друг друга в Париже или в Провансе?

— Вся твоя семья отправилась на отдых в Турцию, — начал он, и его лицо потемнело, стоило ему обратиться к воспоминаниям. — Твои родители, вы обе, брат твоего отца с женой… и родители твоего отца. Все жили в кемпинге рядом с деревней, где и произошло землетрясение. Клод и твою тетю нашли на следующий день, они были живы. Остальных тоже отыскали, но все погибли…

— А почему же я не оказалась вместе с ними?

— Твоя тетка говорила, что ты потерялась во время паники.

— А ты не знаешь нашу фамилию, ту, с которой я родилась?

— Мервиль.

— Дороти… Дора… Мервиль. Дороти и Клод Мервиль. А как звали мою мать и отца?

— Айрин и Поль.

— А родители мамы? Ее семья?..

— У нее никого не было, насколько мне известно. Я так понял, что она была из Ирландии. Сирота. Поль встретил ее в Армии Спасения.

Сирота, как и ее дочери, грустно вздохнула Долли.

— Ваша тетя взяла Клод на попечение и вернулась с ней во Францию, — продолжал Реймонд. — Ее звали Жюльетт. После ранений, полученных во время землетрясения, она не могла иметь детей. В конце концов она вышла замуж за владельца виноградников и винодела, вдовца с двумя взрослыми сыновьями — Фредерика Ракурье. Его виноградники располагались недалеко от Бордо. Жюльетт застала замужество Клод, но, к сожалению, умерла два года назад.