Рассказывает Ю. Никулин: "Василий Шукшин рассказывал о том, как он поступал во ВГИК. Когда он приехал с Алтая сдавать вступительные экзамены, места в общежитии не оказалось. Шукшин решил ночевать на бульваре недалеко от Котельнической набережной. Только задремал на скамейке, как его разбудил высокий худощавый мужчина с палкой в руках. Шукшин, приняв его за сторожа, испугался.

- "Чего спишь здесь? - спросил мужчина.

- "Ночевать негде, - ответил Шукшин.

- "Пойдем ко мне, переночуешь, - сказал незнакомец.

Привел к себе домой, напоил чаем и всю ночь вел с ним разговоры.

Когда Шукшин уже начал учиться, ему кто-то издали показал на режиссера Ивана Пырьева. И Шукшин узнал в нем человека, у которого провел ночь. Только много лет спустя Шукшин в беседе с Пырьевым спросил:

- "А вы помните, Иван Александрович, как я у вас ночевал однажды?

- "Не помню, - ответил Пырьев. - У меня много кто ночевал".

Однако вернемся в лето 1954 года.

Придя на сценарный факультет ВГИКа, Шукшин представил на суд экзаменаторов свои рассказы, которые были записаны в толстую амбарную тетрадь. Так как почерк у Шукшина был очень мелкий, а тетрадь была очень толстая, девушки в приемной комиссии читать написанное поленились, решив про себя, что этот абитуриент типичный графоман. Однако, чтобы не обижать его, решили посоветовать: "У вас фактурная внешность, идите на актерский". Далее рассказывает бывший сокурсник Шукшина кинорежиссер А. Митта: "Тут от студентов Шукшин узнал, что есть еще и режиссерский факультет. А он понятия не имел, что есть такая профессия - режиссер. Думал, что для постановки фильма собираются артисты и договариваются между собой, как снимать. Оказалось, что режиссер - хозяин картины, главный человек. Тогда он подал на режиссерский.

Вгиковские педагоги боялись его брать. Он был правдолюбец, совершенно не понимал, что можно говорить, чего нельзя. Педагоги опасались, что он всех перебаламутит и их из-за него выгонят с работы. Но в него поверил Михаил Ромм...

На экзамене Ромм ему говорит: "Ну, расскажите, как себя чувствовал Пьер Безухов в Бородинском сражении". Шукшин отвечает: "Я это не читал. Очень толстая книжка, руки не доходят". Ромм нахмурился: "Вы что же, толстых книжек совсем не читаете?" Шукшин говорит: "Нет, одну прочел. "Мартин Иден". Очень понравилась". Ромм сказал: "Какой же вы директор школы, вы некультурный человек. Нет, вы не можете быть режиссером". И тут вдруг Шукшин стал на него кричать: "А вы знаете, что такое директор школы? Дрова к зиме у председателя сперва выбей, потом вывези да наколи, чтоб детишки не мерзли. Учебники раздобудь, парты почини, керосину добудь, учителей размести. А машина - с хвостом на четырех копытах - и ту в колхозе не выпросишь. Где шагом, где бегом, грязь - во... Где уж тут книжки читать!" Вгиковские бабки были счастливы - нагрубил Ромму, сейчас его выгонят. А Ромм заявил: "Только очень талантливый человек может иметь такие нетрадиционные взгляды. Я ставлю ему пятерку".

Поступив во ВГИК, Шукшин поселился в общежитии института на Трифоновской улице. В 1955 году вступил в ряды КПСС. В декабре того же года, из-за обострения язвы желудка, Шукшин попал в Остроумовскую больницу. Один из его соседей по палате - И. Черейский - позднее вспоминал: "Кино не было единственной темой наших разговороВасилий Шукшин заводил со мной, в сущности совсем незнакомым ему человеком, разговоры на "запрещенные" в то время темы. Больше всего меня поразило то, что Шукшин, а это было еще до XX съезда партии (он состоится в феврале 1956 года. - Ф. Р.), до разоблачения культа личности Сталина, без всякого стеснения критиковал все и вся. Ему все было не по душе. А уже позднее я узнал, что он был членом партии. Вероятно, обстоятельства сложились так, что вынудили его вступить в КПСС...

И еще что меня удивило: молодой парень, служил на флоте (а туда, как известно, отбирают стопроцентно уравновешенных людей), а был как натянутая пружина. Видно было, что он с трудом сдерживает свои эмоции...

Между тем в 1956 году состоялся дебют Шукшина в кино: в фильме С. Герасимова "Тихий Дон" (вторая серия) он сыграл в крошечном эпизоде изобразил выглядывающего из-за плетня матроса. С этого матроса и началась кинематографическая судьба Шукшина-актера.

Летом следующего года Шукшин оказался на практике в Одессе и совершенно внезапно получил приглашение от режиссера Марлена Хуциева сыграть главную роль в его фильме "Два Федора". Вот как вспоминает об этом сам режиссер: "На аллее Одесской киностудии я встретил человека, незнакомого мне, он был не из студийных. Человека со слегка раскачивающейся походкой, одетого в темно-синюю гимнастерку и галифе, в сапогах - костюм совершенно немыслимый для жаркого одесского июля. Я сразу узнал его, хотя никогда не видел и фамилию его услышал дня за два до этого, и она ничего мне не говорила. И тем не менее я сразу узнал его. Здесь нет никакой мистики. Речь идет о студенте третьего курса режиссерского факультета, приехавшем на практику. Я начинал ставить фильм "Два Федора", мне нужен был исполнитель главной роли; сценарий был славный, но несколько, как казалось мне, сентиментальный, и нужен был настоящий солдат.

Среди актеров, которых я знал, мне такой не виделся. И вот вгиковцы, его однокурсники, назвали мне фамилию, которую я никогда не слышал, Шукшин, самого его ни разу не встречал - он поступил во ВГИК, когда я его кончил. В Одессе он был уже около двух недель, но мне ни разу не попадался. И тем не менее, встретив, я сразу узнал его.

Мы поравнялись, прошли мимо, не сказав ни слова друг другу, - он был на практике у товарища и пробовался на одну из ролей, и до результата проб заговаривать с ним мне было неудобно...

Некоторое время, проходя друг мимо друга, мы продолжали молчать (странно! он вдруг стал попадаться часто), потом стали сдержанно кивать друг другу. Наконец, когда он не был утвержден в картине, в которую пробовался, я предложил ему прочесть сценарий, сказав, что, если он согласится, никого другого снимать не буду (попробую для приличия - он неизвестный, я делаю вторую картину, а по сути первую, так просто без пробы не дадут).

Он согласился. До сих пор не могу понять, что его привлекло тогда. Главная роль, моя ли откровенность, которой он поверил? Так или иначе, мы условились, и я уехал в Киев утверждать сценарий.