- Но позвольте... ведь это какое-то недоразумение!.. все сорок человек... Куда они побежали и так безропотно опять вернулись сюда...

Молодой человек расхохотался.

- О да! и не говорите! Болваны! Я вам откровенно скажу, наши люди - это болваны!.. Представьте вы в моем положении англичанина - ведь он бы, я уверен, растерялся, но мне настоящее знание этого народа дает на него настоящие средства. И это почему-с? потому что я здесь родился и вырос! Когда ваш мужик пришел и говорит: "Помогите - сорок человек убежало", я подумал: что делать? Мой начальник в отъезде, а я сам ведь ничего не значу и не имею никаких прав: ведь я простой приказный, я секретарь, не более того, но я знаю этот народ; и потому я взял трех калек, надел шинель с пристегнутой к ней большой пряжкой, догнал беглецов, скомандовал им: "Сволочь, назад!" и всех их, привел назад и перепорол. Моя пряжка действует удивительно: я гоню их назад, как фараон, привожу и всех их секу; и не забудьте, секу их при их же собственном великодушном и благосклонном содействии: они друг друга держат за ноги и за руки и сидят друг у друга на головах, и потом я их отправляю на барку, и все кончено. Они отплывают, а я стою на берегу и думаю: "Ах вы, сор славянский! Ах вы, дрянь родная!" Пусть бы кто-нибудь сам-третий проделал этакую штуку над сорока французами!.. Черта-с два! А тут все прекрасно... И это еще, не забудьте, с моей простой пряжкой; но если бы у меня был настоящий орден!.. О, если бы у меня был орден! С настоящим орденом я бы один целую Россию выпорол! А ваши вещи все на пристани... Там ваше все... Вас нельзя было оставить с переселенцами... Ваш Петр говорит, что он иначе не отвечает за спокойствие, и я это понимаю: это справедливо; он и доверенность вашу увез с собой, и прекрасно сделал, а то надо было бы о вас доносить.

- Что же такое надо бы обо мне доносить?

- Да вот, что вы делали всеобщее возмущение.

И тут он объяснил мне, что спущенная мною на сушу группа взбунтовавшихся крестьян могла вызвать движение, за которое, может быть, пришлось бы множество людей сослать, а теперь, благодаря его находчивости, все окончилось только тем, что он сорок человек перепорол и меня отставил...

Мне оставалось его поблагодарить.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

С тех пор, как происходило описанное приключение, уплыло много лет и многое изменилось. Кое-что даже и серьезно улучшилось, но слухи, доходящие до столиц о движении переселенцев, приносят, однако, все старые, давно знакомые вести, из которых приходится заключать, что тут два стимула остаются неизменными: 1) "народы" поднимаются, не зная куда, и возвращаются, не зная зачем, и 2) "народы", во все время своего следования, все еще "чухаются" и "ищутся", потому что их "пожирает вошь". Последнее отвратительно до такой степени, что об этом никто не решается серьезно говорить, а только упоминают вскользь. И вот именно поэтому-то, может быть, дело с "исканием" все и остается в своем прежнем, ужасном положении; а это есть большое народное бедствие, которое промалчивать в печати стыдно и жестоко. Нечистота противна, песни об этом, за фортепианом сидя, не споешь и баллады на эту тему не напишешь, но надо отложить брезгливость в сторону и настойчиво говорить о нечисти, чтобы ее уничтожить. Это настоящая египетская казнь! Партия переселенцев, плывшая в 1892 году во Владивосток, "обчесалась" в виду Коломбо, но ей в этом ничем не помогли, и люди так поплыли чесаться далее!.. Пусть знают наших, каковы мы в гости едем! А в собрании Общества для вспомоществования нуждающимся переселенцам в Петербурге, 14-го марта 1893 года, читали и говорили, что средств для помощи переселенцам мало, что их недостает "на самые вопиющие нужды" и что "крайнее скопление переселенцев развивает болезни", а вследствие того "они заражают бараки, в которых их помещают". По этому поводу общество взывает к "участию земств". А я считаю уместным рассказать здесь в "Переселенческом сборнике" то, что я видел на переселенческой барке, чтобы напомнить покровителям странных, что самое большее бедствие для переселенцев это есть поедающая их нечисть. Отчего ничье милосердие не встречает их по дороге и не моет их в банях? Ведь они все заразят, где ни приткнутся! Гейне был прав, говоря, что "кто любит народ, тот должен сводить его в баню". И это первое, за что надо взяться повсеместно, как только "продукт природы" надвигается.

Комментарии

Печатается по сборнику "В путь-дорогу", 1893.

Рассказ написан в 1893 году, напечатан в названном выше сборнике в пользу переселенцев и при жизни писателя не перепечатывался. Рассказ "Продукт природы" был вызван вниманием прогрессивной прессы к бедственному положению крестьян-переселенцев; ближайшим поводом для написания рассказа было заседание Петербургского общества для вспомоществования переселенцам 14 марта 1893 года. "Продукт природы" - один из самых значительных рассказов Лескова о жизни русского крестьянства. Горячо сочувствуя народному горю, автор осуждал те нечеловеческие условия, в каких происходило переселение широких масс крестьянства в дореформенное время. Опубликование рассказа в специальном сборнике, посвященном крестьянам-переселенцам, было свидетельством того, что автор осуждал не только прошлое, но и современное неустройство переселенческих дел.

Критика, как и во многих других случаях, ограничилась лишь подтверждением правдивости рассказа и самым общим суждением о силе его эмоционального воздействия на читателя. В рецензии на сборник "В путь-дорогу" критик "Русской мысли" писал: "Очень яркую картину переселений в "доброе старое время" дает Лесков в рассказе "Продукт природы"... Г-н Лесков описывает очень просто лишь то, чему был свидетелем тридцать пять лет назад, и от этого простого повествования жутко становится" ("Русская мысль", 1893, август, Библиографический отдел, стр. 354).

Карлейль, Томас (1795-1881) - английский писатель, историк и философ, происходивший из крестьян. Его труды: "История французской революции" (1837), "Герои и героическое в истории" (1841), "Письма и речи Оливера Кромвеля" (1845).

...у меня был родственник.... обруселый англичанин. - Шкотт (см. наст, изд., т. VI, стр. 627).

Опасаясь, чтобы на него... не подействовали... "луна, джерси и нашлепка".... - Здесь имеются в виду некоторые места из V, VI и VII глав "Крейцеровой сонаты": "В один вечер, после того как мы ездили в лодке и ночью, при лунном свете, ворочались домой и я сидел рядом с ней и любовался ее стройной фигурой, обтянутой джерси, и ее локонами, я вдруг решил, что это она".