Старик подошел к кровати, медленно разделся, сел. Дом за день развернулся, и теперь столб пыли - он не давал роботам убирать в своей комнате слишком часто - теперь столб пыли плыл в багровых лучах заката.

Мелькнула тень - кто-то пролетел на вечернюю прогулку. Или с работы. Или на работу. Лети, лети... Я не помешаю тебе. Старик испытывал почти забытое чувство гордости, хотя не мог бы объяснить самому себе, откуда оно взялось.

А все-таки в разговоре с Семарглом было что-то неясное. Какая-то неточность, зацепка. Он мысленно, в который раз перебирал все реплики. "Вздыхать и думать про себя..." Не то... не существует государства... не то... "Филипс"... геронтология... частичная амнезия... Вот! Он сказал, что частичная амнезия наступает "по всем расчетам". Старик даже приподнялся на подушке от возбуждения. А еще раньше он говорил, что работает полный рабочий день, ходит, предлагает. Значит? Значит никто из нас, стариков, до сих пор не согласился. Никто! Им даже не на ком проверить свои расчеты. Да, все сходится, даже то, как он сорвался после моего отказа, и то, как он ушел от ответа на мой вопрос о соседе. Да, конечно, так оно и есть.

Старик удовлетворенно лег, успокаиваясь. Сон уже почти владел им. Надо будет завтра позвонить соседу. Завтра его телефон должен быть включен. И попрошу сына, чтобы покатал нас на гравикаре. Последней его мыслью перед сном было: "А все-таки мы хорошее поколение, правильное".

"Пинк Флойд" играл "Тайм".