И Каг вздремнул капельку. Инь обсосала косточки, потом прикоснулась к его спине:

– Каг, нам пора идти. Считанные часы – время охоты. К рассвету надо вернуться домой, ведь тогда Гладкокожий человек уже ходит по лесу, а он считает, что всё принадлежит ему, и убивает свободный народ, кусая издали своей проклятой молниебойной палкой.

Каг так зевнул, что чуть не свернул себе челюсть. Весь день добывал он пищу. Но в эту пору нет покоя лисам-родителям. Малыши только и делают, что едят да спят. Потом их придётся учить, и тогда останется ещё меньше времени для охоты. Инь уже поползла к выходу.

– Я пойду к воде.

– А я, пожалуй, попытаю счастья возле деревни. Давненько не наведывался я туда.

Инь скрылась в осоке, а Каг присел на бугре и снова зевнул.

– Ни днём, ни ночью не видит теперь покоя лисий народ; удивительно, что мы не спим на бегу.

Луна поднялась уже высоко, и вокруг неё тускло мигали звёзды. Над озером разносились громкие звуки лягушачьего концерта, и воздух пропитан был тяжёлым ароматом цветов. Каг немного потряс головой, чтобы ударявшие в нос запахи не отбили ему нюх.

– Какая вонь! – проворчал он. – В ней нет ничего живого.

Для лиса в аромате цветов не было никакого прока.

Тут с озера донёсся громкий плеск, потом шум летящей птицы.

– Инь промахнулась, – покачал головой Каг и решил не говорить жене, что слышал её неудачную атаку. – Она, пожалуй, обидится, – подумал он, а Каг в таких случаях проявлял великодушие.

– Ба, сюда идёт Су, – тихо проговорил он, и сразу его сонливость как рукой сняло.

Он приник к земле. А у подножья холма, ни о чём не подозревая, перебирал маленькими лапками ёж Су.

Лис раздумывал, стоит ли тратить на него время, – ведь ёж легко в руки не дастся. Он весь утыкан колючками, и если чует беду, спрятав голову и лапки, превращается в колючий шарик, – тут к нему уже не подступишься.

Если при нападении мне удалось бы схватить его за нос, – размышлял Каг, – у меня был бы лакомый кусочек, и он тут, под рукой.

Ёж даже теперь не замечал опасности. И лис стремительно набросился на него. Но головка у Су очень маленькая. Каг с шипением отпрыгнул в сторону: в ступни ему впились колючки, из носа пошла кровь, а ёж спрятался в свою колючую крепость.

– Было бы у меня время, – кипел от гнева Каг, – я бы спустил с тебя твою знаменитую шкуру! – Он толкнул ежа и едва удержался, чтобы не напасть снова на этот колючий шарик.

От толчка Су откатился подальше, но сам не шевелился.

– Я тут, как щенок, играю с Су, а тот колется, – проворчал Каг, облизывая нос. – В норе малыши ждут мяса. Инь надрывается, я же баклуши бью. Су, мы ещё встретимся! – Он заскрежетал зубами и припустил к деревне, где возле птичников ему всегда что-нибудь попадалось.

Каг нёсся во весь дух, мелькая, как тень. Иногда останавливался и тогда, задрав кверху нос и насторожив уши, улавливал звуки, более тихие, чем вздох.

На краю луга он что-то учуял. Свернул туда, откуда плюхнуло теплом, и через несколько шагов перед ним вспорхнула какая-то птица.

– Ну, лети, – улыбнулся Каг, – что-нибудь ты оставила и мне. – И маленькие яйца из гнезда бесследно исчезли в желудке у лиса.

Где-то в деревенских курятниках прокукарекал разок петух.

– Я уже иду! – затрусил, приободрившись, Каг, ведь яйца пришлись ему по вкусу. – Иду; ну, покричи, золотой гребешок! Хоть я и без того найду дорогу, – с улыбкой прибавил он.

Возле садов ветерок был насыщен тёплыми живыми запахами. Для Кага это был истинный «аромат». Спёртый воздух курятников притягивал его, как магнит.

Опять прокукарекал петух.

– Я, правда, хотел отправиться в другое местечко, – лис покрутил хвостом, – но нельзя отказаться от такого любезного приглашения. Я живу в норе, но приличия знаю. – И перемахнув через плетень, он побежал к дворику, где кричал петух.

– Здесь я ещё не бывал, – прошептал Каг, – не мешает быть начеку. Не знаю, стережёт ли дом Вахур, один из тех псов, что не стыдятся служить Гладкокожим. Позор! Замечательные у нас родственнички!

В садовой калитке была такая щель, что Каг мог свободно пролезть через неё. Но он остановился. Лис не любил незнакомые лазейки, сулившие обычно опасность. За калиткой его могла подстерегать неожиданная неприятность, и Каг застыл возле щели. Дул нехороший ветер. Лис тщетно морщил нос, – не доносилось ни шороха, но в воздухе чувствовалось напряжение, какое-то волнующее ожидание; Каг не понимал чего именно, но явно ощущал это.

Он лёг ничком на землю. Тут он увидел, что впереди вырастает тень почти так же медленно, как растёт трава, и принимает форму большого носа.

За калиткой его подстерегал Вахур, подлый предатель, который, позоря свободный народ, служил Гладкокожему человеку.

Кагу было не до раздумий.

Он стремительно развернулся, и крепкие ноги понесли его обратно к плетню. Он слышал, как за его спиной Вахур перебирал своими быстрыми лапами. Каг нёсся, спасая свою жизнь, а Вахур – свою честь, – ведь славно было бы положить утром на хозяйский порог лиса. Вся деревня признала бы его. Хозяин с любовью смотрел бы на него своими удивительно проницательными глазами и ласково гладил бы мягкими руками. А в лунные ночи родичи по всей деревне поднимали бы громкий лай в его честь…

Но Каг был далеко не прост. Ещё раньше, приближаясь к деревне, он изучил обстановку и нашёл, куда можно удрать, где такой лаз, через который легко проскользнёт лиса, а собака в нём непременно застрянет.

Но Вахур оказался крепким малым. Он втиснулся в щель и, несмотря на боль в ободранных боках, понёсся дальше!

Каг добился большого преимущества, но ещё не был в безопасности. Луг окутался молочно-белым туманом, поглотившим лиса, но Вахур по нюху мчался за ним с быстротой ветра.

– Только бы до ручья мне добраться, – думал Каг, – только бы до ручья…

От тумана поседели ракитовые кусты. Проскочив через них, лис с громким плеском прыгнул в воду. Но, сразу свернув в сторону, пробежал немного по дну, потом вылез на песчаный откос и спрятался под ракитовый куст, росший на том же берегу, по которому мчался Вахур.

Тут и пёс добежал до ручья. Он слышал всплеск, его по-прежнему преследовал лисий запах, и, не раздумывая, он оттолкнулся задними лапами и перемахнул на другой берег.

Каг только того и ждал.

– Убирайся подальше, болван! – прошептал он и побежал обратно к деревне старой дорогой.

Пёс ещё шире раскрыл глаза, – ведь давно пора бы увидеть Кага, но его нос улавливал только тонкие чистые ароматы, среди которых не было вполне определённого запаха лисьей норы.

– Не мог я его упустить, – подумал он и стал перебирать своими длинными ногами в таком быстром темпе, который долго выдержать невозможно. Немного спустя остановившись, Вахур в нерешительности огляделся. Он чуял только свежие, бездушные запахи луга и наконец понял, что лис перехитрил его. Дрожа от бешенства, описал он полукруг по росистой траве. Безрезультатно. Пошёл обратно по собственному следу. Безрезультатно. Перепрыгнул через ручей и там опять уловил запах Кага, но уже более слабый, потому что пала роса.

– Он меня одурачил! – прохрипел пёс. – Убежал по воде. Позор мне! – метался он на берегу, пока не нашёл под ракитником лисье лежбище. – Здесь он лежал, отдыхал, а я носился без толку.

От злости шерсть у него встала дыбом, и он с наслаждением разорвал бы лиса на части.

Вахур затрусил по тропке, по которой раньше шла погоня, а теперь мчался к деревне Каг.

Пёс находил лисьи следы, но не обращал на них внимания, считая, что они остались с тех пор, когда Каг спасался от него, а хитрый лис бежал по проторённой дорожке именно для того, чтобы Вахур не почуял его свежего запаха, а если бы и почуял, то принял за старый.

В деревне сонно тявкали собаки, и пёс с грустью думал, что они лают не в его честь и ещё хорошо, если эта история останется в тайне, ведь иначе все будут насмехаться над ним и в лунные ночи с издёвкой судачить: «Вы слышали? Гав-гав! Вы слышали, как хитрый Каг обставил зазнайку Вахура? Вахур нас опозорил, а он ещё кичится своей породой и смотрит на нас свысока, когда хозяин берёт его на охоту. Где же был Вахур со своим знаменитым нюхом и силой, которой так гордится? Каг утащил у него из-под носа гуся, а когда Вахур чуть не настиг лиса, тот, бросив свою добычу, наскочил на него и вздул хорошенько. Вахур же, скуля, побежал к хозяину, с которым так гордо прогуливается». Всё это, конечно, неправда, но такой слух пройдёт по деревне, его безусловно разнесут собаки, которые ничуть не лучше людей.