И я вошел.

Офис бюро по найму оказался небольшой комнатой, стены и потолок которой были заклеены фотообоями. Прямо передо мной высилась каменная гряда с водопадом, слева простиралось морское побережье с белым песком и зеленым океаном, справа - безбрежная ковыльная степь, а над головой зияло бездонное звездное небо. Впечатляюще, но, как я уже говорил, все это хорошо смотрелось бы в бюро путешествий, а не в бюро по найму на работу.

У стены с изображением водопада стоял большой стол, за которым по всем канонам следовало находиться обворожительной блондинке с располагающей улыбкой, но вместо нее в кресле сидел невзрачный клерк в черном костюме, белой рубашке, при галстуке, с унылым выражением на лице. Невзрачный, это мягко сказано. Клерк был откровенным уродцем. Маленький, щупленький, с карикатурно уродливой головой и в очках с настолько толстыми линзами, что они казались глазами. Огромные оттопыренные уши, громадный рот с махоньким подбородком и унылый бесформенный нос придавали клерку сходство с кукольным Гурвинеком.

- Ттопрый ттень, - поздоровался он, растягивая в приветственной улыбке губы почти до ушей. - Присашифайтесь.

Он указал ручонкой на кресло напротив стола.

- Здравствуйте, - кивнул я, шагнул вперед и уселся в кресло.

- Интересуетесь раппотой са хранитсей? - спросил клерк.

Очки мигнули и посмотрели на меня добрым участливым взглядом. Акцент клерка был мягким, голос располагающим. И все же вид клерка действовал отталкивающе. Не знаю, о чем думали фундаторы фирмы, назначая на этот пост уродца, - быть может, хотели сыграть на контрасте с другими фирмами, - но если бы я действительно собирался на работу за границу, то меня бы уже здесь не было.

- Интересуюсь, - сказал я и тут же уточнил: - Пока только интересуюсь. Какую работу вы можете предложить?

- Люппую, ф соотфетстфии с фашими наклонностями.

- Я - литератор, - наобум ляпнул я, поскольку сам еще не определился, как называть свою профессию. Коллеги на радио шутили, что Ларионов - это тоже профессия, но непосвященный вряд ли поймет.

- Проститте, но фаша профессия нас не интересуетт, - покачал головой клерк. - Мы преттостафляем раппоту по наклонностям и уфлетшениям. Какое у фас хоппи?

- Хобби? - переспросил я.

- Тта, хоппи.

- Н-не знаю... - ошарашенно пожал я плечами. - Когда-то была рыбная ловля... А что? - Тут до меня наконец дошла курьезность ситуации. Что это еще за работа "по наклонностям и увлечениям"? И не успел клерк ответить, как я выдал: - А работы по предрасположенности у вас нет? У меня ярко выраженная предрасположенность к спиртному. Я бы, знаете, не отказался...

- Хе-хе, - сказал "Гурвинек". - Шуттите... Мы потпираем раппоту сохласно психотиппу кантитатов. Фи мошете и не потосрефать, што фам, например, польше потхотит толшность преситтента, тшем ассенисатора.

Здесь я не выдержал и откровенно расхохотался.

- А вы что, можете предложить мне должность президента?!

- А потшему нет? Только тля эттохо нато фаш психотипп опретелить. Тут я понял, что попался. Понял, кто такой бородач, предлагавший выпить водки с пивом, почему он с ехидством на меня смотрел, и что собой представляет странное бюро по найму. Сам работаю на радио в юмористической программе, приколы и розыгрыши мой хлеб - и надо же, попался на крючок к коллегам с телевидения! Ловко они придумали с фотообоями - за ними можно не одного оператора с десятком камер разместить, чтобы заснять лоха, возмечтавшего стать президентом банановой республики, а затем показать по телевидению. Ладно, постараюсь подыграть. Родственные, все-таки, души...

- А как мой психотип определить?

- Отшень просто. Тсетшас я фам оттепу эттот праслет, - "Гурвинек" взял со стола прозрачный браслет с двумя проводками, ведущими к компьютеру, - и мы опреттелим фаши фосмошности. Фи не фосрашаете?

- Бога ради! - Я состроил лучезарную улыбку, словно меня уговорили рекламировать зубную пасту, и протянул руку. - Будьте любезны!

"Гурвинек" нацепил браслет на мое запястье и повернулся к компьютеру. Что-то с его руками было не так, но что именно я понял только тогда, когда пальцы забегали по клавиатуре. У него было но шести пальцев на руках! Слышал я о подобных генетических отклонениях - шестипалость, полная волосатость лица, "волчьи" уши, хвостатость, - но воочию наблюдать не приходилось. Молодец, режиссер, такой типаж откопал!

- Т-так... - протянул "Гурвинек", глядя на экран. - Преситтентом, к сошалению, фам не пыть. Сохласно фашему психотиппу, моху претлошить три толшности - квасистером на Шаттанете, сайнесером на Фасанхе, и стерхайсером на Минейре.

Слыхом не слыхивал ни о таких профессиях, ни, тем более, странах. Однако уточнять не стал, чтобы не ломать чужую игру.

- А лифтером-банщиком в Гваделупе? Или чесальщиком в Гондурасе? осклабился я.

- Таких факансий не имеется, - не менее лучезарно улыбнулся в ответ клерк. По выражению глаз-очков было видно, что моей шутки он не понял. Я не стал объяснять, что лифтер в бане не перевозит кого-то с этажа на этаж, а лифчики расстегивает, ну, а чесальщик Гондураса - это и коню понятно. Как там у скабрезного Фесенко: "Все мы, чесальщики Гондураса и прилегающих частей тела..."

- Хорошо, - сказал я, продолжая подыгрывать коллегам с телевидения и прикидываясь заинтересованным. - Допустим, я сошашусь. На какое время рассчитан контракт?

- Тсейтшас посмотрим... - шестипалый "Гурвинек" вновь обернулся к экрану. - Снатшит так: квасистером на Шаттанеге - тва хотта, сайнесером на Фасанхе - оттин хотт, и стерхайсером на Минейре - оттин месятс.

- Н-да... Пожалуй, для начала я согласился бы месяц поработать этим, как его... стерхайсером. Для пробы, так сказать. А какова оплата?

В чем заключается работа стерхайсера, я интересоваться не стал - и так понятно, что все это несерьезно.

- Пять тысятш толлароф, - ."Гурвинек" сделал вид, что извиняется, и развел руками. - Понимаю, што са такую рапотту мало, но у нас наклатные расхотты...

- А проезд туда-обратно? - настороженно спросил я, продолжая строить лоха.

- О! Тут не песпокойтесь! Фсе са стшет фирмы!

Изобразив на лице нерешительность, я в конце концов махнул рукой.