– Кто такой Степан? – спросила Ио. – И как назывался первый этап? И сколько вообще…

– Подожди секунду! – с досадой произнесла старшая. – А лучше – несколько минут. Я же говорила, словами всего не объяснишь. Уверяю тебя, когда закончится второй этап, ты все поймешь сама. Точнее – уже во время. А пока что просто доверься нам. Мы же, в конце концов, сестры.

– Хорошо, я попробую. – На самом деле Ио не испытывала особого доверия к женщинам, назвавшимся ее сестрами. Разве что Маша вызывала у нее какие-то теплые чувства, остальных она почти не знала. – Что от меня требуется?

– Ты должна войти в нас.

Блин!

Мне захотелось произнести это слово еще раз только уже вслух и с другим окончанием.

Что поделать, старик, мы же с тобой в метро. Катайся на такси, если тебе не по душе такое тесное общение.

– Простите, я, кажется, наступила вам на ногу?

Голос, раздавшийся над моей головой, заставил меня отвлечься от созерцания книжной страницы номер 134 (я механически его запомнил). Я поднял глаза на говорившую и выражение досады медленно сползло с моего лица, уступив место какому-то другому, идентифицировать которое мне бы не хотелось.

Вау, какое чудо!

Она была… Она была просто…

Блин еще раз!

Вы когда-нибудь пробовали описывать словами свою мечту? Только самую-самую мечту. Вот и я не могу. Даже пробовать не буду.

Намекну только на… ой, как не хочется говорить банальностей… ну, в общем, они у нее удивительно глубокого зеленого цвета, и в них действительно можно утонуть.

И волосы.

И ноги.

И все лицо.

А если вы ничего не поняли из моего описания, то вы просто тупой!

Но, Боже мой, какие же у нее ноги!

И вот этой ножкой она наступила на мой сорок-предпоследнего размера растоптанный ботинок, с которого еще до сих пор не до конца сошла теплая летняя пыль? И еще просит у меня за это прощения? Да, Солнышко, стой на ней на здоровье! На вот, наступи и на вторую, чтоб ей стало не так завидно. Сколько весу в тебе, милая? Сорок шесть? Сорок восемь? Стой так всю дорогу, хоть до самой… впрочем, мы же на кольце. Только, ради Бога, не уходи! Не превращайся из таинственной незнакомки в банальную пассажирку. Не садись на самый край сиденья в противоположном конце салона. Не оправляй механическим движением юбку, оголившую – о, я сейчас взвою! – твои колени. Не доставай из коричневого рюкзачка томик Хмелевской или, не дай Бог, даже Марининой. Не забывай меня уже через минуту после этого рядового инцидента, не случись которого, ты бы так и осталась незамеченной.

Не забывай меня.

И знаешь, что еще? Это, конечно, странно, но запах твоих духов – это ведь лаванда, правда? – я почувствовал задолго до твоего появления. Чуть ли не за пару минут до того, как ты вошла. Странно, правда?

Солнышко, а можно я сейчас скажу то, что хочу сказать? Ужасно хочу и ужасно боюсь. Боюсь не найти нужных слов; я же, черт возьми, не готовился к нашей встрече заранее! Боюсь твоей реакции. Даже не боюсь, тут нужно поставить какой-то другой глагол. Я ведь прекрасно знаю, как ты отреагируешь на мои слова, ведь эту-то реакцию я уже прокручивал в голове, и не раз. Прокручивал, строил воображаемый диалог с тобой, только ты тогда выглядела несколько иначе, но, в целом – очень и очень похоже. Пытался обмануть себя, вложить в твои губы другие слова – и не мог! Потому что… Потому что так не бывает.

И все равно же я не смогу сказать именно того, что чувствую. Например того, что, когда ты рядом, я воспринимаю этот мир как прозрачный хрустальный шар. А когда тебя нет со мной, он напоминает мне огромную навозную кучу. Только ведь этого не скажешь словами. Мне удалось это сделать только потому, что это чужая мысль. Хотя почему чужая? Ведь вот же я ее думаю…

А если я раз в жизни не побоюсь показаться полным идиотом, наплюю на возможные последствия и скажу что-нибудь подобное, ты ведь все равно не поймешь… Или не поверишь… Или просто не расслышишь из-за вагонного шума и спросишь: «Простите, что?», а повторить я уже не рискну. «Да так, пустяки, ничего особенного, " – скажу я уже чуть громче и разборчивей, и ты обреченною направишься в противоположный конец вагона, на ходу расшнуровывая тесемки на рюкзачке.

И я наконец решился. И сказал именно то, что хотел. И – вот чудо-то! – увидел в ее глазах восхитительное понимание…

Но это был уже не я…

Или не сейчас…

Или не в этой, а в какой-то другой, виртуальной реальности…

А в этой, скучной, серой и скрипящей, я только поднял на нее глаза и пробормотал что-то неразборчивое с общим смыслом «Да ничего страшного…» на мгновение опережая ее «Простите, я кажется, наступила вам на ногу». А после молча провожал ее взглядом, а в голове у меня медленно вращались и отсвечивали мягким неоном какие-то нелепые, но надежно закрепившиеся в памяти цифры: единица, тройка и четверка.

Спустя какое-то время я сообразил, что это номер страницы.

– Как? – Ио не удивилась, она просто не поняла собеседницу.

– Можно я объясню? – вступила в разговор Маша?

– Валяй, – разрешила старшая. Ио до сих пор не знала ее имени. – Только покороче.

– Послушай, – Маша взяла Ио за руку. – Основным искусством, которое человек осваивает всю жизнь…

– Ну вот! Опять завела свою тягомотину, – встряла в разговор Барбара. – Ты бы еще со Степанова Рождества начала! Проще излагай! Самую суть.

Маша молча выслушала ее и продолжила фразу, как будто и не останавливалась.

– …является искусство общения с себе подобными. Ты согласна? – Маша повернулась к Ио лицом. Та кивнула. – А что является целью общения людей, ты знаешь? – Теперь она говорила совсем тихо, пристально глядя в глаза Ио. Ее взгляд успокаивал, завораживая.

– Что? – чуть слышно произнесла Ио – Обмен информацией?

– Обмен информацией – это вторично. Полезный побочный эффект, так сказать. На самом деле, основная цель всякого общения – добиться взаимопонимания с собеседником. Ведь так? – Маша слегка склонила голову вперед, будто подсказывая правильный ответ. Ио непроизвольно повторила ее движение. – И хотя взаимопонимание, а нам теперь лучше пользоваться термином «взаимопроникновение сознаний» – суть явления, относящиеся к сфере духовного, – продолжая одной рукой сжимать ладонь Ио, Маша плавно опустила вторую ей на талию, отчего сестры стали похожи на танцующую пару, – однако основным критерием качества общения, то есть показателем того, насколько успешно достигается взаимопонимание между партнерами, служит чисто физическая величина. Ты уже догадалась, какая? – Ио медленно и как будто заторможено покачала головой. Маша улыбнулась. – Ну что же ты! Разумеется, это расстояние между партнерами. Я думаю, особо эту мысль пояснять не надо? – Сестры синхронно поводили головами из стороны в сторону, словно по указанию невидимого режиссера, оставшегося за кадром. – Взаимопроникновения сознаний невозможно достичь, если собеседник сильно удален от тебя. Например, при разговоре по телефону, когда ты даже не можешь с уверенностью сказать, что разговариваешь именно с нужным тебе человеком, а не с чересчур интеллектуальным автоответчиком. – Маша немного приблизилась к Ио, теперь колени их касались друг друга, под одеждой. – Почти так же сложно установить контакт, когда оппонент находится с тобой в одной комнате, но отделен от тебя каком-либо препятствием вроде письменного стола, ковра на полу или потока солнечного света из окна. Только когда люди находятся в непосредственной близости друг от друга, вот как мы с тобой сейчас… – Маша чуть притянула Ио к себе за талию, – а лучше – еще ближе, как любовники во время… ну, когда они действительно любовники… – Маша наклонилась вперед, ее губы продолжали говорить, находясь в сантиметре от губ Ио, – когда расстояние становится отрицательным… И чем отрицательнее, тем… тем… легче происходит взаимопроникновение… сознаний… и тел… – дыхание Маши стало неровным, речь утратила связность. Глаза за прямоугольными стеклами очков расплывались.