— Но в ее лета…

— Господин магистр, цыпленок божественный… Артишоки во рту тают!

Кристофер не мог нарадоваться, что двадцать минут застольной музыки, которые отделили ужин в латышском национальном вкусе от ленча, так быстро пролетели, — он снова мог уписывать за обе щеки и делал это с превеликим наслаждением и алчбой.

Керолайна поставила на стол покрытую пылью стройную бутылку, после чего собеседование о винах повел уже Трампедах:

— Меня приятно удивило, что вы изъявили желание пить белое вино. С рыбой и дичью употребляют только vin blanc, только vin blanc. Встречаются простофили, которым вынь да положь красного, но его полагается пить исключительно с жарким, ростбифом или другими подобного рода кушаньями.

— Почему, уважаемый магистр, в вашей «П.П.П.» нет более подробных сведений о различиях в составе, а равно и в приготовлении как белого, так и красного вина?

— Молодой человек, вы задаете слишком примитивный вопрос: из красного винограда делают красное вино, из желтого и зеленого — белое, об этом можно прочесть в «П.П.П.», и больше к сему добавить нечего…

— О господин магистр, в вашей «П.П.П.» снова допущена грубая ошибка! Из красных ягод тоже можно приготовить белое вино, ежели выжать один только сок. Но стоит размолоть ягоды вместе с кожицей, как сусло приобретет красную окраску и дубильные вещества, а вино получается тяжелым и выраженно сухим.

Наступает неприятная пауза.

— Неужели так? — спрашивает Трампедах совершенно убитый.

— Именно так! — подтверждает Кристофер с усмешкой. Затем он вытирает салфеткой губы и серьезно заявляет: — У меня к вам есть предложение. Принимая в рассуждение, что кулинарная наука с 1880 года шагнула далеко вперед, дайте мне соизволение и благословение переработать, пополнить и усовершенствовать вашу книгу!

Предложение было явно некорректным. Нужно самому стать писателем, чтобы понять, до чего оно было охально. Поэтому Трампедах принял слова Марлова за неудавшуюся шутку.

— Молодой человек, ведь не отдельные промахи и мелочи определяют смысл и ценность произведения искусства. Главное — стиль, самобытность и прежде всего идея, наличием каковых моя поваренная книга и отличается от всех прочих. Вы хотите разбазарить свой талант на то, чтобы исправить отдельные фактические погрешности моего труда. Неужто вам не хватает тем? Только что мы имели возможность убедиться в ваших познаниях по части технологии напитков. Вы большой специалист, притом со склонностью к язвительной шутке и иронии, мало того, вы нигилист и анархист, во всяком случае, прикидываетесь таковым… Почему бы вам не взяться за трилогию «Spiritus vini — spiritus diaboli» — отец, сын и дух святой, в вас есть что-то демоническое (при этих словах Трампедах внимательно следил за выражением физиономии своего гостя, но тот, не поднимая вежд, колупал цыплячье крылышко). Я сам когда-то серьезно помышлял о трактате «Дичь и ее приготовление» и охотно отдал бы эту тему вам, а равным образом и собранный материал, например, о пупетонах из мяса жаворонков и дроздов, то бишь запеканке, которая делается из сыра и мяса помянутых птах, он еще нигде не публиковался. «Тушеные жаворонки эшалотом», «Гриллад из скворцов» и так далее и тому подобное.

Кристофер, ковыряя в зубах указательным пальцем, небрежно ответил:

— Господин магистр, все это мне давно известно, могу ваш перечень даже пополнить, например: «Жаворонки с яблоками и иргой»:

«Возьми да очисти от пера двадцать жаворонков, выдерни потроха, но только осторожно и с умом, дабы не вырвать с оными потрохами жир, головы тоже можно оттяпать и швырнуть к тушкам.

Затем клади все в чугунок вместе с иргой и нарезанными на кусочки яблоками, добавь цукатов, сахару, подсыпь ржаной муки, влей одну часть воды против одной части рейнвейна, после чего ставь все на медленный огонь и томи около часу, затем остуди, впрысни одну ложку эшалотового кулиса, снова вари и подавай на стол «фри»…»

Венгерский вермут превосходен, я не стал бы менять его на Martini, где вы купили его? Наверняка у Шара и Кавицеля, наш отечественный Отто Шварц стал что-то слишком однообразен в своем репертуаре.

Магистр возрадовался, что беседа отдаляется от темы сочинительства, и живо согласился:

— Вы совершенно правы, в нашей Риге и Видземе несть числа местным питейным рецептам. Ежели б Керолайна, готовя раковый шербет, не выбросила рачьи шейки и клещи, мы бы сейчас могли уплетать их за милую душу, запивая пивом — «кюммелем», знаменитой на весь мир маркой, которую придумал повар аллажского барона Бланкенхагена — крепостной Екауп, можно было бы также тяпнуть померанцевой настойки, ее изготовляют на берегу Даугавы в Стукманях, что напротив Селии, на худой конец можно было бы испробовать небезызвестное пойло Вольфшмита «Водка Пушкин». Да и Cordial médoc Аскова достаточно забубенист и приятен на вкус, не говоря уже о Cherry brandy Отлана. Вот видите, сколькими зельями изобилует наша сторонушка.

Явилась шотландка с третьей подачей: с неохватным блюдом, на котором подрагивала кабанья голова с оскаленными зубами. Магистр торжественно изрек:

— Наконец гвоздь программы — «Свиная голова, подделанная под кабанью». Назовите быстро, что будем пить: Rheinauer Roth или бургундское?

— Будем пить то, что у вас окажется под рукой, господин магистр.

— Стало быть, бургундское? Rheinauer Roth, наверно, уже весь выхлестали? — спрашивает по-английски Трампедах. — Керолайна, как там?

— Yes, sir!

Глубоко вонзив нож в ощеренную пасть, Марлов словно в трансе бормочет рецепт:

— «Окали сию голову на огне, выдерни вон с задней стороны шейную кость, разрежь на рыле шкуру сверху и снизу, вырви язык и дай голове двадцать четыре часа полежать в холодной воде, затем на чистой сковороде пожги в уголь щепотку овса, замеси его вместе с мякотью яблок и намажь полученным черным тестом вышеупомянутое рыло, дай ему полдня посохнуть, затем клади в кастрюлю, влей три части воды против одной части винного уксуса, швырни крупной соли, двенадцать луковиц, перцу, две горсти можжевеловых ягод, понюшку пьянь-травы и вари, пока мясо не сварится. Как скоро оно приспеет, влей в варево штоф красного вина и дай голове денька два постоять в своей воло́ге, после чего соскобли выварки и подавай ее на стол под салфеткой».

— Ешьте, Кристофер, ешьте, вы прямо помешаны на рецептах. Может, вам стоит написать роман? Например, «Внуки Лукулла». В сочинениях на исторические темы рецепты бывают очень даже к месту. А больше предложить мне нечего.

— Кроме разрешения переработать и исправить вашу

— «П.П.П.», господин магистр.

— Ну куда это годится, любезный друг мой, будьте же разумны! «П.П.П.» — мой первенец, и я не позволю его трогать; слово или запятую переставить не дам, вот так-то. Мне совершенно непонятна ваша одержимость. В самом деле, какую цель вы преследуете? Неужто и вправду воображение у вас настолько немощно и тускло, что вы сами не можете ничего выдумать? Литературным критикам ваш замысел покажется нелепым, лишенным всякого смысла, в нем нет ни капли логики — чистый бред…

— Только что вы изволили упомянуть литературных критиков, — говорит Марлов. — Это очень хорошо… Вы напали на след…

И тут с его уст сорвалось признание, высказать каковое, пожалуй, еще не настало время.

— Идея написать роман стилизованным языком со старинными оборотами речи (примерно на ваш манер) у меня зародилась давно. Однако что бы сказали грозные судии, если б я свою тему облек в форму, которая так и кишит допотопными выражениями, областными словечками и заимствованиями? Они бы меня положили на обе лопатки при первом же ходе, так сказать, живого зажарили бы на костре!

Я должен был отыскать материал, для которого сии художественные средства оказались бы насущной необходимостью, и тут в мои руки попала ваша «П.П.П.»… То был указующий перст судьбы… Я полюбил прекрасный праязык народа. Сколько яркого, самобытного отброшено лишь потому, что в свое время не успело войти в письменную речь! Давно перемерли пращуры, кои говорили тем каленым хлестким словом.