Ивон все-таки ударил — с подшагом, закрутив удар хитрым финтом. Нэль бормотнул что-то и быстро вскинул над головой скрещенные руки. Клинок летел прямо на них, и Арьель ахнул, ожидая крови и крика боли. Но меч спружинил и отскочил от тонких запястий мага, как от стального прута. Посыпались синие искры, на мгновение наполнив воздух голубоватым мерцанием. Ивон хрипло вскрикнул и отскочил назад, замер в стойке, занеся меч для нового удара.

— Только скажи, зачем тебе моя смерть? — продолжил Нэль спокойно. Руки он по-прежнему держал скрещенными над головой. — Тебе станет легче, если я умру? Или ты хочешь сделать одолжение мне?

— Почему ты должен жить, колдун, если она — мертва? — Ивон, оскалившись, снова пошел на него.

— "Почему" — сложный вопрос, — скрещенные руки Нэля, словно играя, в последнюю секунду успевали перехватить удар, и он стоял, весь осыпанный синеватыми искрами. — Я очень виноват, Ивон. И перед тобой в том числе. Я бы просил прощения, если бы мог.

— Прощения ты не получишь!

— Знаю.

— Не понимаю, колдун! Не понимаю! К чему ты ведешь?

Нэль глубоко вздохнул, словно собрался отвечать… и вдруг быстрым движением развел в стороны руки. Меч падал прямо на него, и Арьель вскрикнул в ужасе, когда клинок обрушился на левое плечо мага. Он стоял поодаль, но ему послышался отвратительный хруст ломающихся костей и чавканье проступившей в ране крови. Нэль охнул, схватился за плечо и осел в снег; удар сшиб его на колени. Встав над ним, бледный и оскаленный Ивон снова заносил меч.

— Стой, не двигайся! — крикнул Нэль музыканту, который бросился было ему на помощь. Арьеля словно пригвоздило к месту его повелительным тоном.

Маг с усилием отнял от плеча руку, протянул ее к Ивону, странно сложив пальцы, и выкрикнул несколько коротких непонятных слов. И повалился вбок. Ивон заорал и, рухнув на колени, сунул руку в сугроб по самый локоть. Клинок, который он выронил, бесполезной железкой лежал рядом с Нэлем, и снег под ним таял с пугающей скоростью.

Не выдержав, Арьель бросился к упавшему магу. Он ожидал обнаружить пропитанный кровью снег, но не увидел и пятнышка.

— Нэль! Нэль, ты цел?

— Не совсем… — опираясь на правую руку, Нэль попытался подняться, но застонал и ткнулся лицом в снег. Арьель хотел обнять его, помочь встать, но маг угадал его намерения и отпрянул. — Нет, нет, не трогай меня… только хуже сделаешь… и за меч не хватайся — обожжешься.

С опаской покосившись сначала на оружие, а затем на его хозяина, который все еще сидел с рукой в сугробе и ругался сквозь зубы, Арьель отодвинулся. Маг, застонав, перекатился на спину. На белом, искаженном болью лице черные глаза казались огромными. Он встряхнул правой рукой с расставленными пальцами и приложил ладонь к левому плечу.

— Серьезная рана? — встревожено спросил Арьель.

— Не рана, — отозвался маг сквозь сжатые зубы и зажмурился. — Ключицу поломал. Повезло, клинок плашмя лег… А, проклятье! Себя лечить — последнее дело…

Арьеля так и подмывало спросить, зачем он вообще позволил себя ударить, но минута была неподходящая. Нужно было предпринять что-нибудь, пока железо горячо… в буквальном смысле. Поспешно обмотав ладонь полой плаща, Арьель поднял из лужицы меч. Предосторожность оказалась излишней: и металл, и вода успели остыть.

— Не смей трогать! — яростно вскинулся Ивон. — Отдай меч!

— Забери сам, если он тебе нужен, — предложил Арьель. Очень жаль было, что поблизости нет какого-нибудь водоема с незамерзшей водой, куда можно было бы забросить меч.

Ивон гибко вскочил на ноги, слегка отведя правую руку в сторону. Арьель заметил, что его ладонь покраснела и местами даже почернела, как будто обуглилась. Вообразив, что на рукояти меча могут оставаться клочки припекшейся плоти, Арьель чуть было не выронил оружие. Огромным усилием он справился с тошнотой и заставил себя крепче сжать пальцы.

— Отдай, — грозно повторил Ивон.

Музыкант отступил от него. В его руках меч был бесполезной железкой; в крайнем случае он мог бы замахнуться им, как дубиной.

— Ивон, не подходи к нему, — Нэль с трудом поднялся на колени. — Меч ты все равно не удержишь. Только вторую руку обожжешь.

— У тебя уже не осталось сил, чтобы колдовать, — возразил Ивон — не слишком, впрочем, уверенно.

— Сил у меня достаточно, — сказал Нэль, кривясь от боли. — Я мог бы спалить тебя молнией, если бы захотел. А вот ты ничего не можешь мне сделать.

— Я тебя ранил, колдун.

— Только потому, что я сам позволил. Ивон, подумай, в каком положении мы оказались. Ты не можешь ранить меня, а я не хочу ранить тебя. Я мог бы заставить тебя уйти, но предлагаю: давай разойдемся по доброй воле.

— Разойтись? Будь ты проклят, колдун!

— Я уже проклят, — заметил Нэль. — Не огорчайся, Ивон, наши пути еще пересекутся. Но на сегодня — будем считать, что мы квиты.

Они встретились взглядами и довольно долго оставались в таком положении. Черные глаза Нэля были полны… не жалости, нет, но — сожаления. Это было самое живое чувство, которое Арьелю приходилось в них видеть. Ивон вдруг побледнел.

— Вели своему другу отдать меч, — выдавил он. — Тогда я уйду. Но только на этот раз. Я тебя еще достану, колдун.

— Проси моего друга сам, — отозвался Нэль.

Скрипнув зубами, Ивон обернулся к музыканту.

— Верни меч, — сказал он отнюдь не любезно. — Даю слово не обнажать его сегодня ни против тебя, ни против… мага.

Арьель заколебался, не зная, верить ли его слову. Обернулся к Нэлю за советом. Тот кивнул.

— Можешь ему верить.

Арьель перехватил клинок и рукоятью вперед протянул Ивону.

— Мы еще встретимся, — мрачно сказал тот, левой рукой неловко вкладывая меч в ножны. — Попомни мое слово — встретимся обязательно. И тогда ты от меня не уйдешь.

Они вернулись в трактир. Нэль мог идти сам, хотя кривился от боли при каждом шаге. Хозяин не очень им обрадовался, но ничего не сказал.

— Придется задержаться на пару дней, — озабоченно сообщил Нэль, поднявшись в комнату. — Кость я срастил магией, но одного сеанса недостаточно. Нужно повторить раза два-три, потребуется время…

Арьель закусил губу.

— Разве мы можем здесь остаться?

— Нужно же наконец проверить предположение Марики… — маг подхватил его мысль на лету. — Посмотрим, одолею ли я проклятие, или оно одолеет меня.

— Да я не только об этом…

— Что еще тебя беспокоит?

— Ивон… — выдохнул музыкант. — Что если он тоже останется, улучит минуту и убьет тебя?

Нэль помолчал, опустив глаза.

— Делать нечего, придется рискнуть.

— А зачем ты вообще подставился под удар? Ведь ты же нарочно, да?

— Сглупил, — признался Нэль. — Честно говоря, я рассчитывал, что Ивон отведет удар. В Аркаре я знал его как весьма мягкосердечного человека… Лионетта помыкала им, как хотела, а он молча терпел насмешки. Мне он мог бы задать хорошую трепку — и поводы к тому имелись, и возможность подходящая не раз выпадала, — но он все спускал на самотек.

— Значит, он изменился.

— Да… я в нем ошибся. Однако… последний удар пришелся плашмя, и я не уверен, что это была случайность. Поверни Ивон клинок чуть иначе — и он разрубил бы меня наискосок.

— Но он хотел ударить еще раз…

— Хотел… но ударил бы? — Нэль задумчиво покачал головой. — Я не знаю. Он в самом деле очень сильно любил Лионетту… и знал, что она любит меня. Он боялся через меня причинить боль ей. Теперь она мертва, но… я не знаю, — повторил он почти печально.

Сломанная ключица заживала с невероятной быстротой. Уже на следующий день Нэль мог двигать левой рукой — правда, при каждом движении гримасничая от боли. Чтобы не тревожить рану, он старался ходить как можно меньше. Сидел в комнате в обнимку с чернильницей и стопкой бумаги, а вниз спускался только к вечеру, поужинать. Трактирщик, который относился к нему с настороженностью и опаской — хотя и сам не мог бы сказать — почему, — был этому только рад.