Арьель кивнул, соглашаясь. За два месяца он убедился, что Нэля ищут по всей Медее. Его самого изрядно потрепали, когда он сунулся в Аркару, чтобы забрать тубу с записями.

— Забавно получается, — продолжал маг, иронично задрав и без того приподнятую бровь. — Шесть лет меня и знать не хотели. Как же — несмываемый позор для гильдии! Заявись я в какой-нибудь храм Гесинды, вытолкали бы взашей, не стали бы и разговаривать. А теперь, если верить господину тану, устроили настоящую облаву. Хорошо еще, что и он, и его мальчики умеют держать язык за зубами, иначе братья уже отыскали бы меня. Впрочем, думаю, рано или поздно это случится… Ох, что это я все о себе? — перебил себя Нэль. — Ты, наверное, с дороги устал и голоден?

Арьель не без смущения признался, что с удовольствием съел бы что-нибудь. Маг ушел в дом и тут же вернулся с кувшином, половиной каравая и куском сыра, завернутым в тряпицу.

— Вот… прости, ничего более изысканного предложить не могу.

— Разносолы мне ни к чему, — повеселев, отмахнулся Арьель. Снял с плеча лютню, бережно положил рядом с книгами. Взялся за тубу. — Нэль… вот, возьми, это твои записи. Здесь все в сохранности.

Нэль жадно схватил тубу. Секунду казалось, что он прижмет ее к груди, как мать прижимает ребенка. Но нет — он только снял крышку, трепетно провел пальцами по скрученным листам. Взглянул на Арьеля в упор.

— Ты все-таки возвращался в Аркару? За этими бумагами? Ты рисковал. Зачем?..

— Не пропадать же им было…

— Тебя кто-нибудь спрашивал… обо мне?

Арьель замялся. В Аркаре случилась неприятность: прямо на улице его перехватили маги. Как они узнали о его возвращении в город, Двенадцать знают… Начались расспросы. Хорошо, что Арьель умел врать убедительно и почти вдохновенно, а с братьями Гесинды не было ментального мага. Арьель поклялся, что не видел Нэля со дня ареста, и ему поверили, отпустили… Об этом случае музыкант предпочел бы умолчать, но Нэль смотрел так пристально, так требовательно и тревожно. Пришлось рассказывать.

— Знакомство со мной тебе только вредит, — печально сказал Нэль, выслушав. — А дальше будет хуже…

Мысленно Арьель согласился, что, вероятно, он прав. Но как думать о плохом, когда вокруг цветут деревья и поют птицы? Кроме того, от каравая, лежащего на столе, шел поистине волшебный аромат, и голод снова напомнил о себе, затмив все тревоги. Арьель решил поскорее замять неприятный разговор и обеими руками ухватил тяжелый глиняный кувшин за запотевшие бока. Хотелось надеяться, что в кувшине будет молоко или пиво, но там оказалась обыкновенная вода. Правда, была она чистая и свежая, и музыкант с удовольствием сделал несколько больших глотков, после чего принялся за еду. Маг сел напротив, подперев ладонью голову, и только изредка отщипывал от сыра крохотные кусочки. Как всегда, он ел чрезвычайно мало. Туба лежал рядом на столе, и он время от времени притрагивался к ней, словно ему не терпелось вынуть рукописи и поскорее взяться за работу.

— А сам господин тан бывает здесь? — с набитым ртом спросил Арьель.

— Да, наведывается. Он весьма интересуется магией, хотя дара у него нет.

— И сыновья его здесь бывают?

— Кай редко заходит, у него свои заботы. А Эрред прибегает почти каждый день. Про травы расспрашивает, интересуется. Объясняю ему кое-что… Он смышленый мальчишка. Тан просил серьезно заняться его обучением, но пришлось отказать, — с явным сожалением проговорил Нэль. — Все равно через неделю-другую придется уходить.

Арьель поспешно проглотил хлеб и спросил шепотом:

— Проклятие, да?..

— Да… — пальцы мага сами собой потянулись к вороту мантии, скомкали его. Но Нэль тут же спохватился, опустил руку. — Худо мне, друг Арьель, и с каждым днем все хуже…

От его неожиданной откровенности у Арьеля даже в горле заскребло.

— Раз так, почему бы не уйти сейчас? — осторожно спросил он. — Чего ждать-то?

— Чего ждать? — повторил Нэль и невесело улыбнулся. — Да пока невмоготу станет, вот чего. В конечном итоге проклятие меня одолеет, но все-таки не хотелось бы сдаваться, пока я хоть сколько-нибудь в силах сопротивляться ему.

Арьель недоуменно пожал плечами. Этого он никак не мог понять: к чему мучиться, если заранее известно, что все равно проиграешь? Не проще ли, не легче ли отступить сразу? Впрочем, он уже мог убедиться, и не раз, что Нэль не из тех людей, которые стремятся жить "как легче".

Они просидели под яблоней до сумерек. Нэль стряхнул с себя печальную задумчивость и стал необычайно словоохотлив. Таким музыкант его даже и не помнил. Впервые за время знакомства Арьель больше слушал, нежели говорил.

Слушать, правда, пришлось о предметах не очень понятных. Внешний мир, как всегда, Нэля не занимал, если только какие-то события не касались его лично. Он был слишком увлечен своими опытами, дни и ночи просиживал над книгами или в лаборатории, составляя какие-то особенные магические декокты, и говорил в основном об этом. Причем говорил самозабвенно, не делая скидку на скромные познания собеседника в области магии. Арьель честно пытался понять, о чем толкует маг, но получалось не очень. Увлекаясь, Нэль принимался сыпать учеными словами, приходилось останавливать его и просить, чтобы он выбирал слова попроще. Нэль кивал, соглашаясь, и следующие несколько минут его речь можно было понять, но затем он снова сбивался. Однако кое-что из его объяснений Арьель все-таки уловил.

— Крайне необходимо понять, что случилось в Аркаре, — Нэль не говорил, а просто-таки вдохновенно вещал, и глаза его горели тем самым фанатичным огнем, который Арьеля начинал уже слегка пугать. — Ясно, что в той шоковой ситуации были задействованы такие механизмы человеческого организма, о которых мы ничего еще не знаем. Никто еще не занимался этим вопросом; в храмах нас учат как раз тому, чтобы ни в коем случае не допустить возникновения критической ситуации, не довести себя до крайнего напряжения сил. Считается, что вслед за мощным выбросом магической энергии наступает полное истощение — и это правда, я не раз испытывал это на себе. Но из священных книг мы знаем, что Двенадцать творили реальность вокруг себя одной лишь силой мысли и потом вовсе не падали на землю бездыханными…

— Нэль, Нэль! Но ты же говоришь о богах! — попытался осадить его Арьель, изрядно озадаченный подобным поворотом дела. — Разве могут смертные тягаться с ними?

— А откуда мы знаем, что Двенадцать сами когда-то не были смертными? — с горячностью вопросил Нэль.

— Как — откуда?.. Из священных книг!

— …Которые, однако, обходят молчанием приход Двенадцати в наш мир, или же отделываются туманными намеками, — возразил Нэль. — Но погоди, я ведь совсем не о том хотел рассказать… Один человек, которого я знал в Аркаре, уверен, будто Двенадцать посылают мне испытания. Ждут от меня чего-то. И вот, я подумал: а вдруг он прав? И то, что случилось недавно в Аркаре — это знак? Понимаешь, я не мог этого просто так оставить. И все это время я искал способ задействовать те скрытые механизмы, о которых уже говорил, причем так, чтобы не допустить самовольного прорыва магии и вместе с тем не исчерпать полностью запасы личной силы. Нужно как-то имитировать аркарскую ситуацию, когда возникла прямая угроза для жизни — я думаю, именно это и стало толчком. Но снова лезть в костер, как ты понимаешь, мне совсем не хочется… Я много экспериментировал с вытяжками из трав, и уже почти добился нужного эффекта… но, кажется, не успею закончить работу. Ах, как жаль! — он взъерошил пятерней волосы и тут же снова пригладил их. Что, впрочем, отнюдь не придало его прическе аккуратного вида. — Будь у меня хотя бы еще месяц…

Он вдруг замолк, задумался и опустил потухший взгляд, и в ту же минуту где-то поблизости неуверенно, будто на пробу, защелкал соловей. Арьель глубоко вздохнул — диким вдруг показалось несоответствие честолюбивых замыслов мага и красоты и спокойствия этого места. Жить среди такого великолепия и думать только о том, как бы прыгнуть выше головы!..