Два пика горы Карлыган в Кузнецком Ала-Тау разделяет неглубокая седловина. Снег заполняет ее и образует большое поле на северном склоне. В редкие годы он успевает растаять за лето. В конце августа на прошлогодний снег ложится новый.

Кругом тишина, только посвистывает ветер. Ледяная изморозь оседает на камни.

Облака опускаются низко и скрывают оба пика. Приходится садиться на камень и ждать, чтобы не сбиться с тропы и не свалиться куда-нибудь в пропасть. После крутого подъема сильно бьется сердце.

Но вот порывом ветра с вершины сорвало облако, и сразу засверкало яркое летнее солнце.

Замечательный вид открывается с вершины Карлыгана. На юго-востоке виднеется широкая долина реки Аскыз, притока Абакана. Дальше сверкают вечными снегами Саянские хребты.

На юго-западном склоне Карлыгана слышно журчание воды. Десятки ручейков сливаются в один поток. Чем ниже, тем поток становится многоводнее.

Так рождается Томь, подобно многим другим горным рекам.

Но вернемся на вершину горы Карлыган.

Кажется, что на этой огромной высоте среди пятен ноздреватого снега нет и не может быть никаких диких животных.

Большое снежное поле в одном месте окрашено в красный цвет. Это особая крошечная водоросль, она живет прямо на снегу, среди которого выступают большие камни. Издали кажется, что они расписаны причудливыми узорами. Каждый камень затянут лишайниками и настолько толстым слоем мхов, что в нем тонет нога.

В разных местах видно, что кто-то совсем недавно срывал лишайники. Они уложены небольшими кучками под нависшими камнями. Кто мог заниматься этим?

Очередное облако окутало вершину, и все исчезло в густом молочном тумане. Стало сразу холодно. Вскоре облако умчалось дальше, и яркое солнце снова засверкало на отсыревших камнях и снегу. И тотчас на большом камне показался куцый рыжевато-серый зверек размером с морскую свинку. Это пищуха или сеноставец, постоянный житель поднебесных высот. Лето здесь короткое, но зверек успевает заготовить корм на зиму. Он стаскивает лишайники в кучки и они высыхают. Зимой пищухи прячутся от непогоды в глубоких лабиринтах щелей под камнями и вылезают только в солнечные дни покормиться заготовленными с лета лишайниками.

Орел опустился на один из пиков Карлыгана. Посидел, нахохлившись, почистил клюв о камень, снова взлетел и стал подниматься кругами все выше и выше, распластав неподвижные крылья. Он использует для подъема струи восходящего воздуха, совсем как планер.

Из красивых кустарников рододендрона с крупными розовыми цветами выпорхнул горный алтайский вьюрок, похожий на воробья, — и это все, что оказалось на вершине горы Карлыган.

Внизу, где кончается снег, он окаймлен синими точками цветов генцианы. Они проткнули неглубокий снег в нескольких местах и распустили над ним свои ярко-синие колокольчики.

Еще ниже среди каменных осыпей будто разостланы богатые пестрые ковры альпийских лужков. Яркая сочная зелень трав пестрит от голубых незабудок, темно-синих фиалок, фиолетовых колокольчиков-аквилегий, золотистых маков и других высокогорных альпийских цветов.

С шумом взлетает табунок белых тундряных куропаток. Они пролетают не более ста метров и садятся на камни, удивленно вытянув шейки и оглядываясь.

Куропатки подпустили к себе близко — шагов на десять. Они не боятся людей. На этих высотах у них почти нет врагов. Тысячи километров отделяют куропаток от тундры севера — их настоящей родины. Белые куропатки Арктики встречаются в горах Кузнецкого Ала-Тау по снеговым вершинам гор, где природа сходна с тундрой.

Какой-то старый рог торчит из камней. Мы подходим ближе — это рог северного оленя.

Наш проводник рассказал, что лет сорок тому назад оленей здесь было много, охотники за ними часто поднимались сюда.

Кое-где на альпийских лугах чернеют маленькие кучки свежей земли и около них видны входы в норки. Это колонии крошечных короткохвостых зверьков — полевок. Здесь, высоко в горах, они безвредны. Но внизу, в долинах, где сеют хлеб, зверки причиняют большие убытки, поедая зерно. Полевки быстро размножаются и на одном гектаре может оказаться несколько тысяч норок. Чтобы не допустить этого, с полевками ведут борьбу, раскладывая в поле отравленные приманки.

Из-за горы появляется хищная птица. Это полевой лунь. Медлено взмахивая крыльями, он летит низко над альпийскими лугами. Вот хищник на миг задержался на месте и упал в траву. Через минуту он снова в воздухе уже с полевкой в когтях. Тут же лунь уселся на камень и съел зверька.

Среди камней на альпийских лугах растут полярные карликовые ивы и березки. Они не выше пояса человека, хотя им и много лет. Деревца стелются по земле, как на далеком севере. Такие «леса» зимой заносит снегом, словно траву на полях, и не страшны им тогда ни морозы, ни ветры.

Здесь мы поставили палатку экспедиции и решили прожить несколько дней.

Наутро я с юными натуралистами — девятиклассниками Васей и Борей отправился на экскурсию. Проводник остался в лагере готовить завтрак.

У первого же ручья мы наткнулись на большие следы. Словно кто-то прошел по грязи в валенках, только на следах были хорошо заметны отпечатки пальцев и когтей.

— Медведь, — шёпотом объявил я ребятам. — Смотрите, он совсем недавно прошел здесь. Капельки росы и грязи на траве еще блестят на солнце.

Мы хотели выяснить, что делал медведь так высоко в горах, вдали от леса, и осторожно двинулись по следам. Вася и Боря сразу присмирели и с тревогой посматривали по сторонам. Это была их первая встреча с медведем.

Зверя нигде не было видно. Следы его шли через небольшой перевал. Осторожно мы поднялись на него и взглянули в лощину. Медведя и там не оказалось. В бинокль были видны только его следы через следующий перевал. В лощине нам стало ясно, зачем зверь поднялся сюда: его привлекли на эти высоты полевки. Он наследил по лощинке во многих направлениях, раскапывая их норки.

Едва мы поднялись на следующий перевал, как чуть было не столкнулись с медведем. Он стоял на небольшой лужайке, совсем близко. Ветер дул от медведя и он не мог нас учуять. Мы залегли.

После минутного колебания натуралисты побороли в нас охотников — мы положили ружья в траву и взялись за бинокли. Три пары «вооруженных» глаз следили за каждым движением зверя.

Медведь сунул нос в норку, шумно выдохнул воздух и одним рывком лапы вскрыл сразу не меньше метра хода норки. Потом он ткнул туда морду по самые уши и зачавкал, поедая сразу целое семейство полевок.

Хорошо закусив, медведь перешел через следующий перевал и скрылся. Мы измерили глубину норок полевок, записали сделанные наблюдения и пошли дальше по следам зверя. Но, очевидно, он нас учуял, или услышал, потому что за перевалом зверь со спокойного шага сразу перешел на прыжки и направился вниз, в лес.

Весь день мы бродили по альпийским лугам. Собрали много интересных растений для гербария, добыли в россыпях камней пищуху и взяли для исследования ее зимние запасы высушенных лишайников и трав.

Пора было возвращаться к нашему лагерю.

Подходя к самой палатке, мы услышали тревожный писк крошечной птички. Это была пеночка-зорничка. С насекомыми в клювике она беспокойно порхала в густой заросли карликовых ив и березок. Было ясно, что где-то здесь у нее гнездо с птенцами.

Боря и Вася долго искали его в зарослях большого куста, но гнезда там не оказалось. Однако когда они выбрались из куста, пеночка опять нырнула туда и тотчас же появилась на ветке уже без насекомого в клюве.

Молодые натуралисты опять бросились в заросли. Раздавался треск ветвей и восклицания, но найти гнездо ребята по-прежнему не могли.

Лагерь был рядом. Я пошел туда, а Борис и Вася остались искать гнездо.

Пока я приводил в порядок собранные коллекции и делал записи, ребята упорно искали.

— Идите завтракать! — крякнул я ребятам.