Хозяин, действительно, оказался на месте. Уже добрый знак, поскольку многие после моих звонков начинают спешно собираться в какие-то загадочные командировки. Серафим был не из таких. Подобно основной массе российских пролетариев, терять ему было совершенно нечего.

К моему приходу, впрочем, приготовились. На столе, застеленном простенькой скатертью, возвышалась бутылка «Абсолюта», рядом поблескивала трупиками сардин вспоротая консервная банка. И все! Скромно и достойно. Ни тебе омаров с оливками, ни икры с заливным. Сам хозяин выглядел подстать столу. Ни цепей, ни перстней. Всю истинную красоту Серафима можно было лицезреть либо в баньке, либо на фотографиях милицейских дел. Грудь и спина анфас, руки, кисти, пальцы и ягодицы. Истинные авторитеты - люди скромные. Все свое ношу с собой, и нательная картинная галерея в этом смысле удобна, как ничто другое. Тут вам и православная церквушка, и авангард в виде тварей с раздвоенными языками, и портреты вождей с грозными лозунгами. Хочешь, молись, хочешь любуйся, а хочешь, просто читай, образовывайся.

- Что ж… Здорово, хозяин, - я приблизился столу и присел на скрипучий табурет. Ноющую ступню приткнул к поцарапанной стенке шкафа.

Серафим одарил меня косым взглядом, молча поставил на стол пару граненых стаканов, налил водки Без амбиций и чопорности - ровнехонько до пола вины. Вполне мужицкая порция, без перебора.

- За разговором пришел, пей, а кончать надумал, сам выпью. И твою порцию, и свою. Я хмыкнул.

- Зришь в корень, Серафим. Выпью, если договоримся. Если нет, то полчасика дам. Ребята подождут.

Кадычок на тощенькой шее уркагана судорожно дернулся. Более ничем этот сфинкс своих чувств не выдал. Тертый калач! Одних ходок - штук семь или восемь. В багаже - геморрой, туберкулез с радикулитом плюс прочие медицинские излишества. Волосики на голове - как шерсть на старой облезлой крыске, лицо костистое, страшненькое - милое дело для желающих изучать анатомию черепа.

Не желая терять времени даром, Серафим поднес стакан к землистым губам, жадно глотнул. Не прибегая к буржуйским приборам, подцепил сардинку двумя пальцами за хвост, ловко перебросил в распахнувшийся рот. Зубов у него было не густо, и все же кусаться этот джигит ещё умел.

- Я тебя слушаю, Ящер. Внимательно слушаю.

- Суть проста. Про сабантуй в «Южном» ты уже, конечно, знаешь, и про «Харбин» кто-нибудь наверняка рассказывал. Так что обойдемся без лишних комментариев. С центровыми покончено. Кору и его прихвостней мы тоже положили.

- Ой-ли! - Серафим прищурился.

- Ой-ли, ой-ли, можешь не сомневаться. Осталось, конечно, с полдюжины недобитых ежиков, но и тем иголки повыдергиваем, если хвост поднимут. Но думаю, не поднимут. Себе дороже. И с местью поостерегутся. Особенно в том случае, если место Коры займет уважаемый, солидный дядя.

Хозяин нахмурился. Как всякий пахан, соображать он обязан был быстро.

- Так ты меня в дядьки, выходит, вербуешь?

Я кивнул.

- Точно. Ты, Серафим, волк самостоятельный. В чужую лапту не играешь. Потому и дело с тобой иметь приятно, хотя, наверное, непросто.

- Непросто, согласен.

- Вот я и толкую! Кора с Танцором тебя обижали. Самым сволочным образом. И Осман, бывший твой халдей, переметнулся, как только поманили. Так что не надо мне говорить ни про дружбу, ни про всероссийское тюремное братство. Есть шакалы, а есть волки, и кто ты, по моему разумению, я уже сказал. Главных шакалов я убрал, все прочие поджали хвосты. Стало быть, банкуй. Я поддержу.

- Хвосты поджали, говоришь?

- Поджали, Серафим, я отвечаю. Разумеется, ненaдoлгo. Будем тянуть резину, обязательно зашевелят-c. Потому и нужна помощь. Я в вашем мире все равно белая ворона, не усижу, а тебя примут с распростертыми объятиями, в ножки покаянно поклонятся. А кто вовремя ручонок не распахнет - ляжет. Это я тебе тоже обещаю. Вот, собственно, и все, с чем к тебе пришел. Твое дело - решать.

Серафим подпер голову костлявой рукой, пористый нос его издал шумную фистулу. Точно паровоз свистнул перед дальним забегом.

- Что хочешь взамен?

- Ничего, - я покачал головой. - Я ведь не покупать тебя заявился. Да тебя и не купишь. Царствуй и правь, как считаешь должным. Ну, а условия… условия простые: не затевай серьезных интриг, не ставь подножек. Вот, собственно, и все. Искоренять вашего брата бессмысленно. Даже чекисты это давно смекнули. Так пусть уж братвой заправляет вор честный, не из нынешних проституток. И городу, и мне спокойнее. Сможешь чем-либо удружить, отблагодарю. Будешь держать нейтраль, тоже не обижусь. Суть проще пареной репы: мне не нужна буза, а она, если ты откажешься, непременно начнется.

- Начнется, это верно, - Серафим зловеще улыбнулся. - Трон опустел, так что поползут, охотничики. На крылышках полетят! Со всех сторон!

- Вот и я так полагаю. Охотнички действительно найдутся. Гастролеры из ближайших волостей, разные господа столичники… - Я глянул Серафиму в глаза. - А посему вопрос несложный: тебе это надо? Мне нет. Вот и прибирай княжество к рукам. Время ещё есть, - я выложил на стол визитку. - Телефончик моего человека. Ему и будешь сбрасывать нужную информацию, напрямую со мной не вяжись. Для тебя же удобнее.

- Я ещё не сказал своего слова. Ящер.

- Неужели хочешь отказаться? - я смешливо шевельнул бровью. - От общака и скипетра? Занятно!.. Я рассчитывал на тебя, Саид.

Он молчал, заставляя меня внутренне скрипеть зубами. Ох, уж мне эта людская гордыня! Ведь наверняка все давным-давно просчитал и решил! Серафимы - они издревле на Руси мозгами славились. И все равно! Хочется поломаться, в важность поиграть!..

- Жаль,, коли откажешься. Признаться, другого такого сыскать будет сложно. Крашеный пошел народишка, истиной масти, считай, не осталось.

- Зачем же искать?

- Затем, что время поджимает. - Я забарабанил пальцами по столу. - Сейчас самый момент, Серафим. Упустим инициативу, через недельку, а то и завтра может быть уже поздно.

Вор продолжал молчать.

- Так как, Серафим? Или действительно решил выйти в тираж?

- Почему же… Только дело твое - не пустяк, с кондачка не решается.

- Согласен. Однако и тянуть опасно. Общачок из «Харбина», сам понимаешь, реквизирован, но штучка это такая - любые руки обожжет. Передам его тебе, если договоримся. Считай, окажешься и спасителем, и единственным владельцем.