Глава 1

Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры. У них свои есть выходы, уходы, И каждый не одну играет роль. Уильям Шекспир Лондон, Май 1896 Дейзи Меррик – безработная. Впрочем, ничего удивительного… Дейзи и прежде не раз доводилось попадать в такой переплет. Некоторые, включая ее сестрицу, склонны были полагать, что в непрерывной чехарде нанимателей Дейзи виновата сама, но девушка почитала такое мнение в высшей степени несправедливым. Вот и сегодня – отличный тому пример.

Кипя от негодования, она промаршировала к выходу из конторы Петтигрю и Финча после того, как ведающая там машинистками матрона, уведомила Дейзи, что в ее услугах они больше не нуждаются. «И нет, – добавила Надзирательница, – у них нет желания снабдить ее рекомендациями. Учитывая ее бесстыдное поведение, ни о каком положительном отзыве не может быть и речи».

– Это мое-то поведение бесстыдно? – бормотала Дейзи, стоя на обочине в попытках разглядеть в кутерьме запруженной Треднидл-стрит проходящий мимо омнибус. – Если кому и нужно стыдиться, так это мистеру Петтигрю!

Когда сей джентльмен зажал Дейзи в углу каморки с припасами, схватил за руки и признался в глубокой и пылкой страсти, она, как и любая другая приличная женщина на ее месте, напрочь отказалась уступить его посягательствам. Однако вскоре, когда Дейзи услышала от Надзирательницы Уизерспун, что ее работе здесь пришел конец, возмущенные объяснения никак не помогли ей сохранить место. «Мистер Петтигрю, – с едва заметной улыбкой превосходства напомнила Надзирательница, – партнер-основатель крупной банковской фирмы, а Дейзи Меррик – машинистка, вовсе не представляющая собой никакой важности».

Из-за угла показался омнибус, и Дейзи помахала рукой, останавливая запряженную лошадьми повозку. Омнибус остановился, Дейзи забралась внутрь и протянула три пенса – столько стоил проезд до ее дома. Экипаж тронулся, она заняла свободное место и принялась раздумывать, как же лучше объяснить Люси, почему ее сестра вновь потеряла работу.

Хотя Дейзи знала, что ее не в чем упрекнуть, она также понимала, что старшая сестра вполне может с ней и не согласиться. Люси примется перечислять все замечания по поводу наглости Дейзи, полученные той от Надзирательницы за все три месяца работы на Петтигрю и Финча. Несомненно, Люси вспомнит, как неделей ранее мистер Петтигрю стал свидетелем подобного нагоняя, как похлопал ее по руке, стоило лишь пожилой даме удалиться, как назвал ее честность «освежающей» и заверил, что Дейзи совершенно не о чем волноваться, ибо он, как сам выразился, «позаботится о ней».

В своем занудстве Люси даже может дойти до того, что припомнит свои предостережения касательно заверений мистера Петтигрю и то, как беспечно сестра ими пренебрегла.

Дейзи закусила губу. Оглядываясь назад, она уже понимала, что следовало послушать Люси и сообщить мистеру Петтигрю, что она никак не может позволить ему вступаться за нее перед Надзирательницей. Поступи она так, возможно, сей неприятности удалось бы избежать. Но иметь сестру, которая вечно оказывается права, порой так невыносимо, что зачастую возникает неодолимое желание пойти наперекор ее благонамеренным советам. Этот случай как раз из таких.

Вечно преследовавшие Дейзи неудачи с работой само собой в жизни не случались с ее сестрой.

«Люси, – с оттенком зависти подумала Дейзи, – само воплощение тактичности».

Если бы немолодой, грузный, потнолицый мистер Петтигрю принялся бы хватать ее за руки, разглагольствовать о неистовстве своих чувств и обещать приличный доход и домик в «безопасной» части города, Люси бы и бровью не повела. С глубоким чувством собственного достоинства она бы сообщила, что не принадлежит к женщинам подобного сорта и вряд ли сам мистер Петтигрю желает опорочить их обоих унизительными предположениями касательно добродетели своей служащей. Выслушав столь строгую, исполненную оскорбленной невинности отповедь… вкупе с мягким напоминанием о жене и детях… мистер Петтигрю, один из самых преуспевающих лондонских дельцов, повесил бы нос, словно напроказивший школяр. Вне себя от стыда, он ретировался бы из каморки, и вопрос можно было бы считать исчерпанным.

Дейзи же была сделана из иного теста. Лишь на пару секунд она, открыв рот, оцепенело уставилась на потеющее лицо мистера Петтигрю, прежде чем в характерной для себя манере выпалила первое, что пришло на ум: – Но вы же такой старый!

Сей необдуманный поступок и предрешил ее дальнейшую судьбу. Вместо того чтобы, устыдившись, тихонько ретироваться из кладовой, мистер Петтигрю выскочил оттуда в приступе уязвленной мужской гордости, а Дейзи потеряла уже четвертое меньше, чем за год, место.

Из-за своей пресловутой прямоты Дейзи вечно умудрялась сесть в лужу.

Работая у одной модной портнихи, она обнаружила, что большинству женщин вовсе не нужна правда о выбранной ими одежде. Продавщица, мнения которой спросили, не должна говорить богатой, но толстой клиентке, обожающей серебристый атлас, что эта ткань еще больше ее полнит.

Не добилась она успеха и в должности гувернантки. Леди Бэрроу предупредила, что дочери барона не должны играть в игры, вроде лапты. И заполнять свои альбомы изображениями оранжевой травы, зеленого неба и девочек с фиолетовыми волосами.

Им нет нужды решать задачки и учиться делить столбиком. Нет, баронские дочки обязаны безупречно вышивать, рисовать безупречные копии с полотен итальянских художников и мастерить бесполезные – но безупречные – безделушки для друзей. Когда же Дейзи заявила, что глупее ничего нельзя придумать, ее с позором отослали из Кента домой.

В качестве машинистки в юридической фирме Ледбеттера и Гента она на собственном горьком опыте узнала, что не стоит ждать признательности от мистера Гента, когда какая-то простая машинистка указывает ему на ошибки в его юридических документах.

А теперь вот мистер Петтигрю… могущественный, влиятельный банкир и впридачу развратная скотина.

«Впредь будет наука», – со вздохом подумала горемыка. Женщине, самой зарабатывающей на жизнь, необходимо уметь тактично справляться с бесчестными предложениями сильного пола.

Ну да ладно. Дейзи попыталась отнестись ко всему философски. Пожав плечами, она заправила за ухо выбившуюся огненную прядь.

«Все будет в порядке», – убеждала она себя, откинувшись на спинку сиденья и глядя из окна на кирпичные фасады издательств, выстроившихся вдоль всей Флит-стрит. Ведь не окажется же она вовсе на улице. Люси владела собственным агентством по найму, и после неизбежных бесконечных «я же тебе говорила» сестра непременно настоит на том, чтобы подыскать Дейзи новое место.

Дейзи не хотела показаться неблагодарной, но не в силах была с особым восторгом встретить перспективу помощи Люси. Ее сестра имела склонность в каждой должности рассматривать лишь практические стороны, никогда не принимая в расчет, насколько она интересна. Дейзи вспомнила о леди Бэрроу, мистере Ледбеттере и мистере Петтигрю и подумала, что, наверное, на сей раз стоит поискать работу себе по душе. И может, тогда ей посчастливится больше.

«Как здорово было бы, – подумала Дейзи, – объявить сестре, что да, она потеряла работу у Петтигрю и Финча, но тотчас нашла себе другое место».

Люси не сможет наградить ее тем самым рассерженным взглядом и тяжелым вздохом разочарования, коль скоро следующее трудоустройство уже будет fait accompli[1].

Омнибус оставил позади «Сакстон и Компанию», издательство, напомнившее Дейзи о полудюжине рукописей, рассованных по ящикам ее письменного стола.

Она улыбнулась собственным мыслям. Что ей по-настоящему стоит сделать, так это бросить заниматься чепухой и стать настоящим писателем.

В конце концов, ее подруга Эмма весьма в этом преуспела.

Люси это не понравится. Невзирая на пример Эммы, Люси постоянно расхолаживала сестрины литературные амбиции. «Самое что ни на есть ненадежное занятие», – частенько подчеркивала она, исполненная неприятия и критицизма. И плата, если таковая вообще имеется, нерегулярна и зачастую угнетающе мала. Эмма, будучи замужем за своим богатым издателем-виконтом, могла не принимать этой детали в расчет, в то время как для Дейзи с сестрой сей вопрос был жизненно важен. Две девушки-холостячки, одни во всем мире, им самим приходилось зарабатывать себе на жизнь.

Омнибус притормозил на Боуэри-стрит, чтобы подобрать очередного пассажира, и пока Дейзи разглядывала сделанную на углу дома надпись с названием улицы, ее вдруг осенило: здесь, на Боуэри-стрит, расположены издательские конторы виконта Марлоу, мужа Эммы. Как удивительно, что кому-то понадобилось остановить омнибус в квартале от «Марлоу Паблишинг» как раз в то самое мгновение, когда она задумалась о карьере писательницы.

Дейзи решила, что здесь не могло быть обычного совпадения. Это Судьба.

Омнибус уже тронулся вновь, когда Дейзи внезапно вскочила на ноги.

Перегнувшись через соседа, она резко дернула за колокольчик, отчего остальные пассажиры принялись ворчать, сетуя на очередную задержку.

Экипаж накренился, когда кучер резко надавил на тормозной механизм, и Дейзи одной рукой в перчатке ухватилась за латунную ручку над головой, дабы удержаться на ногах, а другой – придерживала свою соломенную шляпку- канотье, не давая ей свалиться. Как только повозка полностью остановилась, девушка двинулась вперед, не обращая внимания на враждебные взгляды попутчиков.

Она выбралась из омнибуса и замерла на обочине, устремив взор через всю Боуэри-стрит на кирпичное здание на следующем углу. Возможность когда- либо превратиться в публикуемого автора для нее существовала где-то на грани между сомнительным и невероятным, но Дейзи отринула прочь все сомнения и зашагала прямо к «Марлоу Паблишинг».