Смешной и наивной кажется нам сейчас эта мысль, однако такой взгляд на воду, как на первооснову мира, поддерживался долгое время многими мыслителями и учёными прошлого. Так, еще в начале XVII века один голландский учёный, чтобы доказать справедливость учения Фалеса, поставил такой опыт. Он посадил в горшок с сухой землёй маленькое деревцо и ежедневно в течение пяти лет поливал его дождевой водой. Затем он вынул дерево и взвесил его. Дерево увеличилось в весе в 32 раза. Вес земли в горшке остался при этом почти прежним. Отсюда учёный заключил, что растения состоят из одной лишь воды; он не подозревал, что растительные организмы строят свои клетки не только из воды и солей, содержащихся в воде, но и из углекислого газа, находящегося в воздухе.

Другой философ древности, Анаксимен, утверждал, что весь мир — бесконечная материя — построен из воздуха.

Огонь — вот первичная форма вещества, первооснова всего, — говорил Гераклит — третий мудрец древнего мира. Огонь — это самое живое, самое подвижное и «одушевлённейшее» на свете, — учил он. — Из него возник наш мир; пройдут бесконечные времена, и снова всё обратится в первобытный огонь. По словам Гераклита, мир не создан никем из богов и никем из людей, а был, есть и будет вечно живым огнём, закономерно воспламеняющимся и закономерно угасающим.

Каждое из этих учений находило своих приверженцев и последователей, но с течением времени уже для учёных древнего мира становилось ясно, что всё разнообразие тел природы не может произойти из какого-то одного первоначального вещества, будет ли это вода, огонь, воздух или что-либо другое.

И число «первооснов» мира, или, как их назвали в древнем мире, «элементов», постепенно увеличивается.

Возникает философское учение Эмпедокла. Эмпедокл уже утверждает, что мир построен из четырех стихий-«корней»: земли, воды, воздуха и огня. «Корни» эти неизменны; они не переходят друг в друга, не возникают один из другого. Это основные, неразложимые вещества мироздания — элементы.

Через сто лет после Эмпедокла его учение развил один из самых крупных философов древнего мира — Аристотель.

Изучая свойства различных тел, учёные древнего мира не могли объяснить, почему эти свойства подчас легко изменяются. Многие из этого делают вывод, что свойства могут быть и не связаны с телами. Учение об основных свойствах тел и создаёт Аристотель.

Все тела состоят из одного и того же вещества, — учит Аристотель, — но это вещество может принимать различные свойства. Таких свойств, или стихий, присущих всем телам мира, — четыре; это — холод, тепло, влажность и сухость. Соединяясь по два, они и образуют элементы: землю — сухую и холодную, огонь — сухой и горячий, воду — влажную и холодную и воздух — влажный и горячий. Эти элементы невещественны. Они являются лишь носителями различных свойств, присущих всем телам. Это — элементы-свойства.

К названным элементам-свойствам Аристотель добавляет ещё пятую, объединяющую их, сущность, названную позднее квинтэссенцией. «Божественная квинтэссенция» (т. е. пятая сущность), объединяющая и как бы примиряющая противоречивые качества тела, играла очень важную роль в химических работах последующих веков.

Вот это философское учение об элементах-началах и четырёх стихиях мира особенно сильно укрепилось в сознании многих учёных прошлого.

Вера в невещественные элементы — элементы-свойства Аристотеля — просуществовала многие века, почти до XVIII столетия. На учении Аристотеля, во многом глубоко ошибочном, развилось и укрепилось таинственное и неверное учение первых и средних веков нашей эры — учение о превращении простых веществ друг в друга.

С незапамятных времён человека поражали превращения одних веществ в другие. И чем больше присматривались люди к живой и неживой природе, тем больше они убеждались в том, что почти все окружающие нас тела и вещества способны видоизменяться, переходить из одной формы в другую, превращаться в совсем иные на вид тела и предметы.

Особенно это было заметно у различных металлов. Изменения в цвете, в блеске и в других физических свойствах металлов при сплавлении их друг с другом наводили уже древних людей на мысль, что все металлы могут превращаться друг в друга. Одним из самых наглядных и убедительных примеров этого было получение бронзы. Красная медь и белое олово давали, соединяясь вместе, сплав, похожий на золото.

В ещё большей степени возможность превращения веществ как будто бы была видна в металлургии, которая уже существовала в древнем мире. Землистое вещество — руда — превращалось обжигом в блестящий металл. Это ли не превращение веществ! Ведь руда — это земля, и, значит, металл рождается из земли после того, как она подвергается обжигу. Из этого учёные прошлого делали вывод, что земля, соединяясь с огнём, давала металл.

И вот в первые века нашей эры рождается «наука» о превращении всех металлов друг в друга, «искусство» делать драгоценный металл — золото, более того, «искусство» делать особый, необыкновенный, всесильный «философский камень», камень, дающий его обладателю богатство, власть, вечную молодость!

Позднее арабы назвали эту «науку» алхимией.

Алхимики считают, что все минералы и металлы подобны живым существам: они зарождаются, живут и умирают в земле; только развитие металлов происходит значительно медленней, чем животных и растений, и потому оно незаметно. При этом природа всегда стремится к совершенству — она все время старается производить золото, но различные неблагоприятные обстоятельства приводят к тому, что родятся «недоноски» — неблагородные металлы, такие, как медь и железо. Однако и эти неполноценные металлы совершенствуются, приближаются по своим свойствам всё ближе и ближе к золоту. Беда только в том, что такое совершенствование происходит слишком медленно.

Ускорить совершенствование неблагородных металлов — такую задачу и ставят себе алхимики. А достичь этого можно лишь при помощи «философского камня».

«Философский камень» алхимиков — это «квинтэссенция» Аристотеля.

Могущество «камня», по мнению алхимиков, безгранично. Он может превращать любой неблагородный металл в золото, лечить болезни, возвращать молодость.

Учение алхимиков распространяется по всей Европе. Все большее и большее число учёных примыкает к алхимикам. Всё больше находится людей, ослеплённых желанием найти лёгкий алхимический способ делать золото.

Этому помогают власти — светские и духовные.

Огромную власть над людьми приобрела в средние века церковь. Церковники объявляют ересью всякое научное исследование природы. На все вопросы о сущности вещей, о строении мира, об устройстве животных и растений попы и монахи отвечают: всё создано богом, и поэтому грешно пытаться проникать в «тайны божества». Ослушникам грозит жестокое наказание.

Иначе относятся церковники лишь к учению Аристотеля об элементах-свойствах. Это учение не подрывает «основ» религии. И католическая церковь берёт учение Аристотеля под своё покровительство, она объявляет его непогрешимым и обязательным для каждого верующего человека. Католические попы объявляют, что Аристотель — предшественник Христа. В средневековых университетах профессора приносят присягу в том, что они при объяснении студентам любых вопросов не будут отступать от евангелия и Аристотеля!

Но ведь Аристотель учит, что, соединяя первичные элементы — землю, огонь и др. — с элементами-стихиями, можно получить любое вещество. А отсюда следует, что можно превращать одни вещества в другие!

Таким образом, учение алхимиков о превращении простых веществ друг в друга не противоречит Аристотелю и потому благословляется церковью.

Цель, к которой стремились алхимики, увлекает людей, ослепляет их жаждой безмерного, лёгкого обогащения. Несовершенные же знания людей времени зарождения и развития алхимии были таковы, что они не только не опровергали возможности превращения металлов друг в друга, а, наоборот, как будто подтверждаемые многочисленными наблюдениями природных явлений, а позднее и чисто химических превращений в сосудах алхимиков, говорили о том, что превращение металлов — дело вполне осуществимое; надо лишь найти тот «философский камень», который помог бы осуществить это превращение.