Андрей Николаевич (восхищенно). Браво, Цезарь!.. Ай да Пушкин!.. Ай да, сукин сын! (Хохочет.) Его смех постепенно затихает. Все молчат.

Андрей Николаевич раскуривает трубку.

Андрей Николаевич. Меня самого иногда угнетает... Как вспомню все эти картины:

конюшню с конскими скелетами, немцев на Курском вокзале... Мы там зажигалками, сигаретами торговали, и надо ж было какому-то гаду спереть у офицера чемодан...

А у немцев разговор был короткий: взяли нас с другом, заперли в вокзальной кутузке, если, говорят, к вечеру чемодана не будет - повесим... На привокзальной площади, при всем народе - пусть видят, что есть немецкий порядок!.. Нашли чемодан, слава Богу, там денщики что-то перепутали... (Короткая пауза.) А когда Днепр форсировали... Из всего батальона пять человек на другой берег выплыли, на бревнах, под обрыв, немцам под ноги, еле живые... Так они нас еще обшарили, у двоих нашли партбилеты, расстреляли тут же, на обрыве, а нас погнали в лагерь...

А потом бомбежки начались; мы на военном заводе работали, вот по нам и лупили...

Сбежал. Могли, конечно, поймать, пристрелить, но все же лучше так, чем от своей бомбы... Да и шансов больше, у немцев тогда уже своих проблем хватало - не до нас... (Курит трубку, наливает стопку коньяка, пьет.) В Аргентине...

Автослесарь... Мы там двоих раскололи: врача из Треблинки и коменданта из Руана

- редкая сволочь, антикварную лавочку открыл и мастерскую по ремонту ювелирных украшений... Выманили. Дали объявление в газету: продам старые монеты... Пришел.

С парабеллумом... Ничего, управились - пятая колонна, как-никак... (Смеется.) У меня и крест Почетного легиона есть, французы прислали со Степаном Самцовым, когда он из Парижа на такси ехал. (Смеется.) Приглашали. Наивные люди. Я был невыездной. Закрытый. Я даже крест свой в тайнике держал, вот здесь... (Подходит к бару, сдвигает его в сторону, достает из тайника маленькую коробочку, вынимает орден Почетного легиона, пытается прикрепить его к рубашке.) Антон. Отец, давай я сделаю!..

Андрей Николаевич. Давай, давай, сынку!..

Передает ему орден, Антон быстро прикрепляет.

Андрей Николаевич. А теперь давайте все нальем и выпьем за нашу Победу!..

Наливает себе, передает бутылку Антону, он обходит холл, веранду, наполняет все рюмки.

Андрей Николаевич (поднимает стопку). За Родину!..

Все пьют.

Андрей Николаевич (негромко декламирует, стоя в световом конусе). Здесь лежит легионер под грубым кварцем. Он в сражениях Империю прославил... Сколько раз могли убить - а умер старцем. Даже здесь не существует, Постум, правил.

Стоит как памятник.

Андрей Николаевич. А Степан был прав - умирать надо вовремя. На своих условиях.

А то все эти инфаркты, инсульты... Такая дрянь... Не хотел. Боялся умереть до смерти, до полной, когда голова уже умерла, а тело еще живет - эдакая туша весом сто тридцать килограммов!.. Живой труп.

Татьяна. У него же был третий инфаркт...

Андрей Николаевич. Вранье... Вам говорят, а вы верите... Он себе вены вскрыл, в своей огромной, роскошной мраморной ванне... Своеволие... (Декламирует.) Пусть и вправду, Постум, курица не птица, Но с куриными мозгами хватишь горя.

Если выпало в Империи родиться, Лучше жить в глухой провинции у моря...

(Смеется, наполняет стопку, пьет. Продолжает.) Говоришь, что все наместники - ворюги?

Но ворюга мне милей, чем кровопийца...

Потрясающий поэт... Гениальный... А такие, как ты, Степан, чуть его со свету не сжили... За что?.. За тунеядство! Что, не помнишь?.. Врешь, братец - все помнишь!.. И не за тунеядство вы его в лагерь загнали, а вот за это...

(Декламирует.) Как там в Ливии, мой Постум, - или где там?

Неужели до сих пор еще воюем?

(Смеется.) Да и я тоже хорош... Все знал, все видел... и молчал. Купили...

Наливает стопку, поднимает.

Антон. Отец, перестань, не надо!..

Андрей Николаевич (устало). Да какой я тебе отец... (Кивает на Виктора). Вот твой отец!..

Антон. Сам вижу - не слепой.

Долгая пауза.

Виктор. Андрей Николаевич, так я принесу анкеты?

Андрей Николаевич. Неси.

Виктор выходит на галерею, садится на крыльцо, курит.

Антон. Все, мать, мне пора...

Татьяна. Ну, что это за обращение, Антон!.. Андрей, Макс, Шура - скажите хоть вы ему в конце концов!..

Андрей Николаевич. Мама.

Максим. Мамочка.

Александра Николаевна. Матушка...

Антон широкими шагами подходит к Татьяне, падает перед ней на колени, размашисто крестится, бьет земной поклон.

Антон (с пафосом). Ой ты, гой еси, милая матушка, благослови сынка на дело ратное!.. Отбивать добрым молодцам головки их хмельные да буйные!..

Общий смех.

Татьяна (отмахивается). Да ну вас всех!.. (Едва удерживается от смеха.) Андрей Николаевич идет на веранду, раскуривая потухшую трубку.

Андрей Николаевич (наставительно). Мой юный друг, дело все в том, что слово "гой" происходит от праславянского "гоило", означающего "фаллос", так что выражение "гой еси" по отношению к женщине как бы не вполне уместно... В латинском варианте оно звучит как "viro in plenis potentia" - а уж эту фразу переводить на русский язык при дамах просто неприлично...

Антон (восхищенно). Ништяк!.. Гой... Гуй... (Прыскает в кулак.) Александра Николаевна (добродушно ворчит). Разошлись, филологи...

Максим (ударяет по клавишам). Товарищ Сталин, вы большой ученый! В языкознаньи вы познали толк... (Кричит.) Everybody! (Андрей Николаевич и Антон дружно подхватывают.) А я простой советский заключенный и мой товарищ серый брянский волк!..

Антон. А насчет ружей, отец, ты не сердись, ладно?.. Я тебе хотел подарок сделать ко дню рождения...

Андрей Николаевич (усмехается). Сюрприз!.. Можешь считать, что ты его уже сделал...

Антон. Давай уж тогда до конца... Мастер сказал: неси все - сделаю.

Андрей Николаевич. Старенький такой старичок, да?..

Антон. Давай, а?.. А то он еще даст дуба...

Андрей Николаевич. Ладно, вместе прокатимся... Люблю мастеров, причем именно таких, старой школы... Дорого берет?

Антон (небрежно). Я угощаю...

За разговором уходят в холл.

Виктор докуривает сигарету, бросает окурок, спускается по ступенькам, идет по тропинке к калитке.

Из кустов его негромко окликают: "Чирва!" Виктор останавливается, осторожно тянет руку к подмышке.

Виктор. Факир, ты?.. (Его рука продолжает подбираться к пистолету.) Факир (из кустов). Я... Что ты делаешь?.. Не надо так... (Чуть погромче.) Алим!..

Алим (откуда-то из другого места). Здэсь.

Виктор. А где Миха?.. Шаня?..

Факир. Миха далеко... очень далеко...

Виктор. Понял.

Факир. Это хорошо... Пушку брось Алиму!..

Виктор медленно достает из-под мышки пистолет.

Виктор (резко окликает). Алим!

Алим (где-то за его спиной). Здэсь...

Виктор вздрагивает, судорожно сжимает рукоятку пистолета, делает попытку развернуться и понимает, что опоздал.

Факир (из другого места). Не надо так!..

Виктор молча кивает головой, перебрасывает пистолет через плечо далеко в темноту.

Факир (из кустов). Ключи!..

Виктор. Меня в доме люди ждут... Беспокоиться начнут, шум поднимут... Зачем тебе шум?..

Факир. Что за люди?..

Виктор. Писатель, переводчица - интеллигенция...

Факир. Зачем?

Виктор. Я договор с ним подписываю на книгу... Мне бланки из машины взять надо...

Факир (после короткой паузы). Бери.

Виктор быстро идет к машине, исчезает за сценой.

Слышно, как хлопает дверца. Возвращается с папкой.

Факир. Это надолго?

Виктор. Минут десять...

Факир. Даю пятнадцать. Не выйдешь - подожгу дом.

Виктор. Понял.

Собирается идти.

Факир. Ключи?

Виктор. В замке...

Поднимается по ступенькам, входит на веранду.

Виктор (подходит к Андрею Николаевичу, протягивает папку). Здесь все... Анкеты, копия трудовой книжки, паспортные данные...