Мне стало жарко, и я чуть не подскочила от тихого шороха у моей двери. Затаила дыхание, прислушалась. Раздался короткий настойчивый стук.

- Кто там? - строго спросила я в крепкую, обшитую резным дубом дверь.

- Откройте, пожалуйста, доставка ужина спящим красавицам. - На пороге стоял Аркадий с большой коробкой в руке. - Еду принес. Ведь ты сегодня постишься. Не советую портить фигуру, потеря десятка граммов равнозначна катастрофе. Все равно, что отпилить Венере палец.

- Она и так без рук.

- На ноге. Может, впустишь?

Я посторонилась, пропуская неожиданного гостя в комнату. Скинув пиджак, он начал деловито распаковывать пакеты, тарелки, вазочки.

- Та-ак! Вот, оказывается, чем занимаются в свободное от завоевывания мировых рынков время финансовые воротилы.

Я с удивлением наблюдала, как невероятно похожий в розовом сумраке на Грегори Пека красавец устраивал на невысоком овальном столике изысканную трапезу. Лампы на прикроватных тумбочках под абажурами цвета абрикоса создавали настроение интима, усиливающееся отголосками романса Хулио Иглесиаса с нижней палубы и ароматом рассеченного на тонкие ломтики ананаса.

Бутылка вина, возникшая среди живописного натюрморта, была из самых дорогих, имеющихся в здешних магазинах. Почти стоимость круиза в туристическом классе. А икра, омар и королевские креветки в кляре свидетельствовали о том, что Аркадий хотел блеснуть.

- Но почему ты не поручил это занятие стюарду? - Удивилась я хозяйственной прыти А. Р. Т.

- Я никогда не поручаю другим то, что может доставить удовольствие мне самому... - Он оглядел накрытый стол и подмигнул мне.

Я с удивлением поняла, что впервые вижу А. Р. Т. навеселе. Очевидно, он успел перехватить для храбрости приличную дозу, поскольку умеренные возлияния, которым мы регулярно предавались во время ресторанных трапез, не производили на него заметного впечатления.

- Извини, здесь не нашлось "ленинградского" мороженого, две порции которого я задолжал тебе.

- Его нет уже нигде в мире, как и Ленинграда. Мир изменился. И, кажется, к лучшему.

- Да и мы совсем молоды и полны желаний... Как насчет омара? Я жутко голоден.

- Уже час ночи. Поздновато для плотной еды. В любом случае, мне надо переодеться к ужину. - Спохватилась я.

- Избави Бог! не превращай дружескую пирушку в официальную встречу. Посидим по-простому, перекусим...

- Но ты же не кильку в газетке принес и не "Завтрак туриста"... Необходимо соответствовать.

Аркадий взял меня за руку.

- Я знаю, у тебя есть, что надеть. У тебя заботливый муж и хороший ювелир... И я не заблуждаюсь относительно достоинств твоего белья. - Он тяжело вздохнул. - Жизнь многому научила меня.

- Не пойму, Аркадий, ты святоша или бабник? В сущности, я так и не успела разобраться... И вообще мне кажется, что наша давняя встреча какой-то миф, легенда, сон, чепуха. Да ничего, в сущности, не было и нет. Просто два почти незнакомых человека ужинают ночью, а дама демонстрирует дорогое белье, которое так легко снимается...

Он обратил на меня долгий недоумевающий взгляд.

- Ты это про что, Слава? Я должен уйти, извинившись, или проверить тезис о белье?

- Это был тест. Психологический капкан. Из него абсолютно явно следует, что субъект лишен как гипертрофированной обидчивости, так и повышенного сексуального интереса к объекту мемориального значения.

- Не надо, детка. Молодость ушла, мне скоро сорок. Но все, что было в ней - ценность. Потерянная Слава - особая ценность и особая боль. Ты была единственной женщиной в моей жизни, которую я позволил увести у себя из-под носа. С такой занозой не очень просто жить. А, кроме того, что ты скажешь об этом? - Аркадий подошел, поднял меня из кресла, в котором я устроилась с ногами.

- Мы что, будем танцевать?

Он не ответил и крепко прижал меня к себе так, что вопрос о мужских слабостях Аркадия отпал сам собой.

- Как тебе мой ответ, убеждает?

- Не надо! - Я решительно отстранилась, запахнув пеньюар, и вернулась в свое кресло. - Боюсь, что сейчас ворвется Ася и вцепится мне в волосы.

- Ты не этого боишься. - Он налил в бокал вина и протянул его мне. Ну, скажи что-нибудь многозначительное, поучительное, чтобы я потом долго думал.

- Я? У меня ведь только отец и дед грузины.

- Ну разве нам не за что выпить? Тогда пьем за хорошее плавание. Положено пить до дна. Все-таки мы находимся на борту корабля.

Мы выпили Шато-Марго 1972 года, оказавшееся терпким и густым.

- Мне, пожалуйста, еще. За удачу! Она нужна всем - от уличного воришки до президента, а также женихам и замужним дамам. - Я с удовольствием осушила бокал. - Похоже, мне суждено в твоем обществе напиваться. Я ведь тогда, на твоем дне рождения, опьянела впервые в жизни. И в последний...

- Знаю. Но ведь ещё не вечер...

- Ты вообще ведь много про меня знаешь, Аркадий?

- Много. Больше, чем ты предполагаешь. - Он насмешливо показал глазами на мое полупрозрачное одеяние, превратив свое заявление в шутку. - А скажи, Слава, тебе никогда за эти годы не приходило в голову, каков я в постели?.. Молчишь, - значит, приходило... - Он потихоньку потягивал вино, не спуская с меня тяжелеющего взгляда. - А я частенько задумывался, какую отличную женщину мог бы сделать из той девчонки... Ведь я мог оказаться у тебя первым... В ту ночь! 15 августа... и потом...

Я опустила глаза, сообразив, что Аркадий, действительно, знает обо мне больше, чем я могла предположить. Тогда мне и в голову не пришло заикнуться о своей девственности.

- Что ты хочешь, А. Р.? - Спросила я и он не ответил, а только скрипнул зубами.

- Сам не знаю. Может, вот так - овладеть тобой и исчезнуть. Теперь уже - навсегда... Может, просто уйти, если ты сама повиснешь на мне... А, возможно, возможно... Что бы ты сказала, если бы я предложил тебе стать хозяйкой? Хозяйкой всего, что у меня есть?

- Это тест на жадность и, видимо, честность? Ты пьян, Аркадий. Я не продаюсь и, увы, не способна влюбиться заново.

- Но ты все же хотела бы завершить ту нашу последнюю встречу, завершить до конца, правда?

Он опустился у моего кресла и прильнул губами к моей стопе. Руки скользнули вверх, лаская кожу. Мысль о том, что я не зря регулярно избавляюсь от волос на ногах показалась мне смешной. Я откинулась на спинку кресла, ясно осознавая, что совершенно пьяна и безумно рада пьяной безответственности. Ничего особенного не происходит - игривое кокетство, милая шкодливость - и только...

Руки Аркадия ласкали мои бедра, слегка раздвигая их, а голова лежала на моих коленях. Я крепко сжала ноги и вцепилась в густые волнистые волосы.

- Оставь. Не хочу. - Мое колено уперлось в белую крахмальную грудь. Уйди!

В лице Аркадия мелькнула лихая удаль. Подхватив, он резко сдернул меня с кресла на пол и тут же, не давая опомниться, тяжело навалился, прижав к ковру мои руки.

- Значит, тебе нравятся грубые мужчины? Простоватые и трудолюбивые в постели парни? - Он прильнул губами к моей обнажившейся груди и в висках гулко ударил колокол. Все! Случилось...

Я закрыла глаза, затихла. Значит, именно этого я хотела все эти дни. А, может, годы? А, может, все таки, не я, а это загадочное, подвластное своим законам тело?..

- Слава, прости. Я страшно хочу тебя, но не так. Хочу, чтобы ты сама молила меня взять тебя.

Он стоял на коленях над моим распростертым на ковре телом, сжимая ладонями виски. Побледневшее лицо искажено отчаянием, будто он только что всадил в мое сердце нож. Ну. прямо Хосе над Кармен!

- Скажи, ну, хотя бы шепни, намекни, что хочешь того же.

Я запахнула пеньюар и поднялась.

- Уходи, пожалуйста... Я не могу так сразу... Я ничего не знаю...

- Сколько? Сколько ещё ждать - десять, пятнадцать лет?

- Завтра. Я все решу завтра...

Глава 7

Мне уже приходилось трижды проплывать Босфор и дважды я основательно осмотрела Стамбул. Мы были здесь впервые шесть лет назад с Сережей, шестилетней Соней и семьей наших друзей Карцевых. Имевшаяся в сумме на всех пара сотен долларов казалась нам огромным богатством. И, действительно, под веселый визг Сони и её сверстника Гаврика Карцева мы накупили на базаре гору фруктов и сладостей, а ещё яркую плетеную корзиночку с прозрачным инжиром, которую Софка не выпускала из рук. Дамы были осчастливлены кожаными кошельками, а мужья - ремнями с металлическими узорными бляхами.