Роботы остановились позади манипулятора. Все четверо молча наблюдали, как с незримых ворсинок ковра соскальзывают голубые искры, тотчас беззвучно растворяясь в вечной ночи Тритона. Внезапно ковер прошили извилистые алые струйки.

– Такой высокой яркости обшивки приборы еще не регистрировали, – раздался в наушниках капитана голос Энквена.

– Отраженный свет? – высказал предположение капитан. Энквен покачал головой.

– Флуоресценция?

– Нет.

– Ядерный распад?

– Не похоже…

– Что же это?

Энквен замер. Его фигура показалась Икарову статуей древнего бога, высеченной из черного камня. Руки застыли в нелепом размахе, и лишь быстрое мерцание глаз выдавало напряженную работу мысли. Капитан знал, что в эти мгновения робот перебирал колоссальный объем памяти. Багаж ее складывался в течение долгих лет обучения в Зеленом городке, а затем был пополнен и отшлифован в космических стажерских экспедициях.

– Излучение мне незнакомо, – произнес Энквен после долгой паузы.

– Приступим к исследованию, – решил капитан. – Мне кажется, что свечение связано с превращением гравитационной энергии…

Загадкой тяготения были заняты все помыслы пионцев. Роботы начали устанавливать измерительную аппаратуру, принесенную с собой.

Послушный воле Икарова, манипулятор сделал еще один шаг к ковру, который переливался теперь всеми цветами радуги. Перед глазами Икарова по какой-то ассоциации мелькнуло далекое: зеленый луг с влажными ромашками… Мохнатое Солнце над горизонтом… Снежные купола и кружевные башни Зеленого городка.

До слуха капитана долетел предупредительный окрик Энквена, но отреагировать Икаров не успел: слишком далеки были в этот момент его мысли, и приказ манипулятору запоздал на какие-то доли секунды.

От края ковра взметнулась ввысь дрожащая серебристая нить. От нее исходило легкое неровное сияние. Серебряный луч образовал петлю, которая скользнула к прозрачному шлему капитана. В тот же миг манипулятор, повинуясь импульсу, сделал прыжок в сторону, увернувшись от луча. Светлая нить, мелькнув, чуть задела край шлемофона. Резкая боль обожгла лицо Икарова.

Последнее, что успел увидеть капитан, – растопыренные руки Энквена, спешащего к нему на помощь.

Очнулся Икаров в штурманском отсеке. Было темно, но капитан догадался, где находится: он лежал в противоперегрузочном кресле. Правая рука бессильно скользнула по упругому подлокотнику. Икаров застонал. Никто не откликнулся. Очевидно, в отсеке он был один.

Неужели на «Пионе» уже наступила ночь? Сколько времени провел он без сознания? Как попал в штурманский отсек? Где роботы, участвовавшие с ним в вылазке?

Клеммы? Вот они, над креслом, как и положено. Даже во тьме нащупать их было нетрудно – за годы полета движения рук были доведены до автоматизма.

«Свет!» – отдал капитан мысленный приказ. Сейчас стены отсека начнут наливаться голубым сиянием, а затем в потолке вспыхнет жаркий кварцевый диск

– Солнце в миниатюре.

Шли минуты – тьма не рассеивалась.

«Что могло случиться?» – думал капитан, тщетно пытаясь найти недостающее звено между событиями, которые разыгрались на поверхности «Пиона», и штурманским отсеком, погруженным во тьму.

Слабость сковывала каждую клеточку тела. Икаров с усилием вздохнул. Пахло хвоей, прелыми листьями и еще чем-то, бесконечно далеким, земным… Бредит он, что ли?

Хлопнул входной люк. Капитан тотчас узнал цепкие шаги своего помощника.

– Свечение погасло, капитан. Корабль вне опасности, – доложил Энквен. По голосу капитан определил, что робот приблизился к нему вплотную.

– Остальные?..

– Все участники вылазки благополучно вернулись на свои места.

– Результаты?.. – выдавил Икаров, морщась от боли. Хорошо, что темно и Энквен не видит его лица, если только он не включил инфравидение.

– Результаты вылазки обрабатываются, капитан, – сказал Энквен.

– Почему темно? – спросил Икаров. – Свет в отсеке не включается?

Энквен замешкался с ответом.

– Включи аварийное освещение, – сказал капитан.

– Отсек освещен, капитан, – ответил Энквен.

Капитан с трудом поднес ватную руку к глазам. Повязка. Как это он не ощутил ее сразу, когда очнулся?

– Что со мной, Энквен? – спросил капитан.

– Лоб рассечен до кости.

– Чем?

– Светящейся петлей во время вылазки. И еще…

– Говори.

– Возможно, задет зрительный нерв.

– Боль теперь не сильная, – негромко заметил Икаров.

– Местный наркоз, – пояснил робот.

Икаров сделал попытку подняться.

– Нельзя, – сказал Энквен, положив на плечо капитана тяжелую руку.

– Ерунда.

– На лоб наложены швы.

– Швы? – поразился капитан. – Кто же на корабле мог наложить их?

– Я наложил швы.

– Сколько лет мы знаем друг друга, – сказал Икаров, – но я не мог предположить, что ты и хирург.

– Не было подходящего случая, – заметил Энквен.

– Твой воспитатель, насколько я знаю, в хирургии не разбирался, – сказал Икаров. – Откуда же это у тебя?

– Спасибо Ливену Броку, я взял урок хирургии, – произнес Энквен.

– В Зеленом городке?

– Нет, это было на озере Отдыха. Помнишь первый твой прилет туда?

Капитан не ответил.

Энквен склонился над противоперегрузочным креслом. Капитан потерял сознание.

В такой ситуации роботу не приходилось еще принимать решение.

Энквен долго стоял, соображая, что делать дальше. Кораблю без капитана грозила гибель, и он решился…

Какой он яркий, этот день, самый первый день! Солнце светило совсем по-особенному. Ловить его теплые лучи, которые пробиваются сквозь фрамуги биолаборатории, – это было совсем другое дело. Тут, на просторе, не ограниченном стенами и полом, даже светило казалось иным. Выйдя наружу, Энквен подумал, что солнце такое же ласковое и щедрое, как Ливен Брок, его воспитатель.

Двери за Энквеном закрылись, и он оказался один на террасе. «Бетон», – определил робот, осторожно прикоснувшись к полу.

Квадратную террасу окаймляла потрескавшаяся балюстрада. «Пластик потемнел от времени», – автоматически отметил Энквен, проведя ладонью по перилам.

Оттолкнувшись от опоры, он сделал несколько нетвердых шагов. Ходить разучился, что ли? Пальцы Энквена все время двигались, дрожали от напряжения. Еще бы! Сегодня Ливен Брок разрешил Энквену самостоятельно выйти на полигон, вне всякого наблюдения и контроля.

Шаг, еще шаг… Терраса кажется бесконечной.

Наконец Энквен дошел до балюстрады, крепко обхватил пальцами алюминиевый столб. И сразу успокоился. В конце концов он в мыслях переживал все это не один раз.

Теперь можно приступить к выполнению задания воспитателя – сбору произвольной информации. «Вообрази, что ты попал на новую планету. В каком-то смысле так оно и есть, – напутствовал Энквена Ливен Брок. – Постарайся отделить важное от второстепенного…»

Энквен знал: когда он возвратится в лабораторию, воспитатель просмотрит блоки его памяти. Сегодня там впервые появятся сведения, добытые не из справочников и микрофильмов.

Локаторы Энквена непрерывно вращались, ощупывая окружающее пространство.

Ребристый пол террасы. Слой бетона толщиной сантиметров в десять. Затем пустота. Подвальное помещение. Да какое большое! И темное. Для людей, разумеется. Придется включить инфравизор.

Глядя вниз, робот переступил с ноги на ногу. Вдоль порос ших мхом стен стояли странные посудины. Они были прозрачны, если не обращать внимания на слой пыли, покрывающей сосуды. «Контейнеры, – тут же вспомнил Энквен. – Раньше такими пользовались космические разведчики, чтобы хранить в них образчики фауны и флоры новой планеты».