Когда впервые ступаешь на новую планету, в голову лезут торжественные мысли.

Капитан подумал, что путь развития человеческой цивилизации – спираль. Она идет от простого к сложному, но каждый последующий виток в чем-то обязательно повторяет предыдущий. Было время, когда люди пользовались примитивными орудиями. Затем на смену костяному скребку и каменному топору пришли тончайшие приборы, позволившие заглянуть в тайны атома и ядра. Появились тысячетонные установки, чуткие до невероятия, которые помогли заглянуть в недра элементарных частиц – тех простейших кирпичиков, которые составляют Вселенную.

Но вот новый виток спирали – и он, Федор Икаров, высаживается на планете в скафандре, с геологическим молотком в руке. Не с таким ли точно молотком его предки несколько столетий назад осваивали богатства Сибири, шли по Африканскому континенту, карабкались на Джомолунгму?

Контуры пульсолета растворялись в сумерках. Далекое Солнце представлялось отсюда слабой звездочкой. Перед двумя исследователями – человеком и роботом – нераскрытой книгой лежал Рутон – Новая Земля. Что начертано на ее каменных страницах? Какие тайны сокрыты в недрах? Какие действа, какие трагедии разворачивались здесь на протяжении миллиардов лет? Какие пришельцы оставили след на неприютной рутонианской почве? Чем одарит землян планета двух Солнц?

«Время не тает бесследно, – подумал Икаров. – Каждая эпоха оставляет насечки».

Комар, застывший в янтарной глыбе, многое может рассказать о душной эпохе, откуда он родом.

Известковый скелет белемнита – маленького жителя бурного мезозойского моря – тоже немало расскажет о ранней поре планеты, о юности Земли.

Но не только об ушедшем рассказывают нам обломки растаявших веков. Часто они удивительным образом прорываются в будущее. Взять хотя бы форму раковины белемнита. Она напоминает ракету: сама эволюция подсказывает землянам, каким путем можно преодолеть земное притяжение и вырваться к звездам!

Нужно только уметь находить следы прошедших эпох. И не только находить – читать их.

В первую вылазку капитан решил далеко не удаляться от корабля.

Человек и робот шли в безмолвии. Глубокие трещины, нагромождения скал часто преграждали путь. Иногда попадались странные шаровидные образования – то ли растения, то ли камни. Икаров и Энквен то и дело пускали в ход геологический молоток. Шагавшая рядом тележка-манипулятор быстро наполнялась. Каждую находку предстояло исследовать на корабле по возвращении. Из-за линии горизонта прорезалось утреннее солнце – ослепительно желтая а Центавра А. Второе светило – ярко-оранжевая а Центавра В – «шло на посадку».

Энквен внезапно остановился.

– В чем дело? – спросил капитан.

– Почва подрагивает, капитан, – ответил робот.

Икаров подошел к манипулятору: приборы подтверждали слова чуткого Энквена.

Вскоре до них донесся глухой гул.

– Похоже на прибой, – сказал капитан.

– Или извержение, – добавил Энквен.

Когда они вернулись на пульсолет, Икаров велел Энквену привести двигатели маневра в нулевую готовность, чтобы в случае внезапной опасности корабль мог сразу же стартовать. Потом они долго разбирались с богатством, которым доверху был нагружен манипулятор.

– Никаких сенсаций, – подытожил Энквен тоном, каким Ливен Брок, повалив на шахматную доску короля, говорил Володе Карбенко: «Сдаюсь».

– Ты о чем?

– Рутон – копия Земли.

Капитан покачал головой.

– Выводы делать рано, – сказал он.

– На Рутоне нет лития, – добавил Энквен.

– Значит, уже не копия! – улыбнулся Икаров.

Энквен промолчал.

– Запомни, Энквен: природа не копирует себя, – заметил капитан.

Энквен посмотрел на него.

– Согласен, – сказал робот. – Я не встречал двух одинаковых людей.

После ужина Икаров надолго склонился над бортжурналом. Нужно было привести в порядок впечатления, систематизировать новые крупицы знаний о Рутоне. Не прибегая к помощи Энквена, Икаров составлял таблицы, сопоставлял кривые, корпел над глобусом Рутона.

Энквен готовил снаряжение и танкетку к завтрашней вылазке. Капитан оторвался от своих занятий.

– Энквен! – позвал он.

Робот подошел к капитану.

– Ты хорошо помнишь программу исследования новой планеты? – спросил Икаров.

Энквен кивнул.

– Повтори первый раздел!

– Первый раздел программы, принятой Высшим координационным советом, ставит семь основных задач, – сказал Энквен. – Перечислить их?

– Да.

– Первая задача – недра планеты. Вторая – исследование морей и океанов, если они имеются. Третья – климат. Четвертая – животный мир. Пятая – растительность. Шестая – воссоздание геологической истории планеты. Наконец, седьмую можно сформулировать так: что может дать человечеству новая планета. Второй раздел…

– Достаточно, – прервал капитан. – Я хочу объяснить тебе отдельные пункты. Например, седьмой. Люди со временем придут на Рутон. Мы должны подготовить для них почву.

– Почву?

– Речь идет не только о почве Рутона, – сказал капитан. – Не понимай все буквально, Энквен. Мы должны продумать, как сделать Рутон пригодным для жизни землян. Как смягчить климат планеты, где пробивать дороги, где поставить энергетические станции, как зажечь, если потребуется, искусственное солнце…

Шестипалая ладонь Энквена легла на стол.

– Одного этого пункта хватит на полвека, капитан, – сказал он.

– Верно, – согласился Икаров, – но мы не должны выполнять все. Наша задача будет решена, если мы хотя бы наметим общие пути выполнения программы. Запомни: именно это входит в задачу первых исследователей планеты.

– А кто выполнит остальное?

– Те, кто прилетит сюда позже. В следующий раз на Рутон прибудут тысячи людей и роботов. И наши труды будут для них компасом. Понимаешь?

Робот кивнул. Несколько минут он молчал, усваивая сказанное капитаном.

– С чего начнем завтра? – спросил Энквен.

– Попробуем углубиться в кору планеты, – сказал капитан.

– Металлы, полезные минералы… – начал перечислять Энквен.

– Не только, – перебил Икаров. – Астронавты, высадившиеся на новую планету, обязаны решить задачу на ее прочность. От того, какой ответ дадим мы, астронавты-первопроходцы, зависит – быть планете цивилизованной или же оставаться дикой. Запомни, именно мы должны ответить на вопрос: безопасно людям селиться на планете или нет.

Энквен посмотрел на Икарова.

– Воспитатель не рассказывал мне, как исследуется планета на прочность, – сказал робот.

– Раньше для этого пользовались искусственными взрывами, – произнес Икаров.

– А теперь?

– Теперь анализируют сейсмическую деятельность планеты, вулканы и землетрясения.

Икаров испытывал чувство удовлетворения, видя, как робот впитывает новые для него вещи, в свою очередь усвоенные капитаном совсем недавно в Звездной академии.

На вторую вылазку Икаров и Энквен вышли во всеоружии. Манипулятор был сменен на танкетку-вездеход. На этот раз капитан запланировал пробить в подходящем месте скважину глубиной семь-восемь километров.

– Посмотрим, что делается под коркой этого пирога, – сказал Икаров.

– Проверим начинку, – вставил Энквен.

Икаров махнул рукой.

– До начинки еще далеко, – сказал он.

Танкетка, переваливаясь, медленно передвигалась по пересеченной местности. Путь ощупывали локаторы. Капитан и Энквен смотрели в оба, готовые к любой неожиданности.

Гамма-щуп исправно посылал вниз, в глубь почвы, импульсы, исправно змеились кривые на лентах самопишущих приборов, но графики не вызывали у исследователей особой радости. Да, на пути следования'танкетки имеется кое-что: железо, никель, алюминий. Однако мощность пластов в отличие от месторождения, которое они открыли, когда корабль вращался вокруг Рутона, была незначительна.

Закладывать скважину пока не имело смысла.

Они отъехали порядочно, пульсолет уже скрылся из виду.

– Так всю планету опояшем, – сказал Энквен, который сидел сзади, контролируя приборы.