— А что же, многоуважаемый Братец Заяц, ведь этот вот грубиян, кажется, не ответил на ваше приветствие? — коварно спросил Братец Лис, указывая на Чучелко.

— Кажется, он вообще не очень разговорчив, — заметил Заинька, стараясь сохранять безопасную дистанцию между собой и Лисом.

— Ну почему же… — слегка растерялся Братец Лис. — Мы с ним уже здоровались. А вот вам он, кажется, не желает отвечать. Неужели вы позволите так с собой обращаться? — Братец Лис патетически воздел лапы.

— А что же мне остаётся, Братец Лис? — удивлённо отозвался Заинька, неизбалованный уважительным отношением к своей скромной персоне и на исторической родине.

— Как это — что? Вы должны поставить его на место! Должны заставить с собой считаться! Набить ему морду, в конце концов! Или вы совсем себя не уважаете?

— Ну… не то чтобы совсем… — протянул Заинька, не столько оскорблённый, сколько всё отчётливее подозревающий какой-то подвох. — Но я думаю, что насилие — это не наш путь! — внезапно вдохновился он.

— Я уверен, что уважение должно проистекать из добровольного признания достоинств и личных качеств! Уважения нельзя добиться при помощи угроз! Вы не читали великого русского писателя Льва Толстого, уважаемый Братец Лис? — любезно поинтересовался Заинька.

— Он например вообще много писал о непротивлении злу насилием… Но лично я полагаю, что это всё-таки одна из тех крайностей, которых следует избегать, имея, тем не менее, в виду эту философскую концепцию, как некую отправную точку для дальнейших рассуждений, в ходе которых мы, несомненно, приблизимся к истине, каковая…

Когда у осоловевшего Братца Лиса прояснились мысли и зрение, Заиньки уже и след простыл!

Часть семнадцатая. Русалочка. Другой путь

Русалочка нежилась в Лунной Лагуне, размышляя о том, что Ведьма, должно быть, собралась её обмануть, и вдруг увидела, как некто пытается на плоту покинуть необитаемый остров. Русалочка, как известно, была очень любопытна, и подплыла поближе, поэтому она отлично видела, как у выхода из лагуны внезапно поднялась гигантская волна, а потом завертелась водяная воронка, утягивающая отважного моряка в пучину.

Он боролся. О, как он боролся! Принцу определённо было до него далеко… Русалочка бросилась на помощь, но Морская Ведьма, появившаяся рядом, остановила её.

— Рано! — бросила она. — Лучше полюбуйся, как способны бороться настоящие мужчины! И плот этот он сам построил… Вот когда перестанет барахтаться, тогда и волоки его на берег. Этого так просто не убьёшь!

— Но ведь он тоже человек? — удивилась Русалочка. — И чтобы быть с ним, мне тоже понадобятся ноги.

— Ну… в какой-то мере он, конечно, человек. Но он не простой человек, он обручён с морем! Так что, думаю, твой хвост его не испугает. Это пират, девочка моя. И если кто-нибудь из этих сухопутных червяков и достоин руки дочери Морского Царя, а если не руки, то хотя бы просто внимания, так это только пират! Поверь моему опыту. Ну, кажется, пора…

Не прошло и нескольких минут, как Русалочка вытащила тонущего на отмель, и он быстро очнулся, откашливаясь и отфыркиваясь. На этот раз Русалочка не стала прятаться. И когда человек, которого Морская Ведьма назвала непонятным словом "пират", окончательно пришёл в себя и внимательно посмотрел на неё, то выдал своё изумление лишь тем, что приподнял одну бровь.

— Мадам, — промолвил он, — позвольте представиться. Меня зовут Джек. Капитан Джек Воробей, мадам. Если не ошибаюсь, это вам я обязан… ну, в некотором роде немного обязан…

— О да, — улыбнулась Русалочка, — в некотором роде жизнью.

— Ну что же… долг перед такой прекрасной леди — честь и счастье для любого моряка! Если я не ошибаюсь, вы, как бы это сказать… — он красноречиво оглядел её хвост.

— Русалка, — ответила Русалочка и гордо подняла голову. — А что?

— О нет-нет, совсем ничего! Счастлив познакомиться, мадам! Я думаю… я даже почти уверен, что это судьбоносная встреча — никак не меньше!

— Мне тоже так кажется, — скромно согласилась Русалочка, думая о том, что принц, должно быть, не отнёсся бы к подобному знакомству с таким великолепным спокойствием.

"Я тебя научу, как надо вести себя с мужчинами, — вспомнились ей слова Морской Ведьмы. — Слушайся моих советов — и любой из них будет от тебя без ума! Надо быть посмелее и никогда, слышишь, никогда не позволять своему избраннику думать, что он — всё для тебя!

Пусть завоёвывает тебя снова и снова — каждую вашу встречу, каждый день и каждую ночь! Ты должна быть переменчивой, как морская волна, и неуловимой, как дуновение ветерка… То близкой, то снова недоступной. Это настоящее искусство, Русалочка. И если ты овладеешь им, тебе никогда не придётся ходить по ножам…"

"Я овладею этим искусством, — подумала Русалочка. — Джек Воробей будет моим!"

Часть восемнадцатая. Морозко

— Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная?

"Вот ведь садист поганый, маньячина… Морозит, да ещё спрашивает — тепло ли мне! Вот попала… Что ж делать-то… Что там психологи о маньяках говорили по телеку… Нельзя подавать виду, что я его боюсь! Нельзя признаваться! А то так и замучает!"

— Тепло, Морозушко!

— Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, лапушка?

"Вот же сволочь, ещё наподдал холоду, а сам лапушкой называет! Извращенец старый… Маньяк, как есть маньяк! Спасите-помогите, люди добрые! Эх, никто не поможет, надо держаться, авось отцепится… Нельзя вести себя как жертва, показывать свои чувства…"

— Тепло, Морозушко! Тепло, батюшка! Жарко даже!

Вот так и выжила девица после встречи с Морозом, а её сводную сестру он насмерть заморозил! Маньяк — одно слово…

Часть девятнадцатая. Белоснежка и семь гномов

— Так значит, это вот и есть Белоснежка? — Иван царевич без особого энтузиазма осмотрел лежащую в хрустальном гробу красавицу. — Симпатичная… — нехотя признал он.

— Что??? — хором возмутились семь гномов. — Как вы сказали??? Это же Белоснежка, которая…

— Знаю-знаю, — отмахнулся царевич, — всех милее, всех румяней и белее… Но что-то мучают меня сомнения… Пойду-ка я прогуляюсь тут… подумаю.

Под осуждающими взглядами потрясённых гномов Иван царевич вышел из домика, отошёл подальше и достал из-за пазухи любовно увёрнутую в шёлковую тряпицу Царевну лягушку.

— Ну и что тебя теперь не устраивает? — устало спросила она. — Всё как ты хотел. Красивая и…

— Ага, — кивнул царевич, — даже слишком "и". От слова идиотка.

— Но ты же не хотел умную жену.

— Но она же дура непроходимая! — возмутился царевич. — Ты хоть слышала рассказ этих семи недомерков?!