- Жаль, что папа его не попробует, - печально говорит мальчик.

- Он передал, что ему очень жаль, что он не смог выполнить своего обещания, - глаза женщины-гуманоида смотрят на него ласково.

Мальчик вздыхает.

- Так, значит, вы джедай? – Бен внимательно всматривается в выпуклую белую полосу, идущую вразрез с рисунком её лекку.

- Нет. Я была им когда-то, но оказалось, что их жизненная философия идёт вразрез с моей.

Мальчик удивлён. Он переводит взгляд с лекку на её глаза, большие и синие, в углах которых собрались паутинки морщин.

- А так можно?

- Конечно. Джедаи - только одна философия из множества. Если ты чувствителен к Силе, ты не обязан придерживаться конкретных взглядов. Вот что подскажет тебе путь. – Пальцы торгуты трогают его грудь прямо у сердца.

Пока женщина-гуманоид по-детски облизывает ложку, глаза Бена то и дело возвращаются к белому шраму на лекку. Он знает, что лекку очень чувствительны. Наверняка эта рана причинила ей много боли.

- Этот шрам мне оставил тот, кого некогда я очень любила. И кто любил меня тоже, - отвечает на незаданный вопрос тогрута.

- Те, кто нас любят, никогда не причинят нам боль, - говорит ей Бен. Его голос кипит от возмущения. Он ни на секунду не сомневается в том, что говорит.

Асока улыбается ему невыносимо грустной улыбкой, резко выделяющей все морщины на её лице.

- Хотела бы я, чтобы ты был прав, малыш. Хотела бы я, чтобы ты мог верить в это вечно.

Когда их пиалы с мороженым пустеют, тогрута мягко говорит:

- Идём, я провожу тебя обратно.

- Мы ещё когда-нибудь встретимся? – спрашивает Бен. Он почти физически ощущает страдание от того, что тот, кто понимает, снова от него уходит.

- Да. Так мне сказало видение. – Женщина гладит его по волосам. - Однажды ты должен будешь принять решение, от которого будет зависеть исход всего. И тогда я буду там. С тобой.

Он входит в воду ногами вперёд, и она услужливо расступается перед ним, смыкаясь над его головой. Одежда мгновенно намокает и начинает тянуть его на дно. Сначала мужчина избавляется от тяжёлого шлема, вслед за ним ко дну отправляется и его верхний плащ. Кайло хватает рукоятку своего меча в зубы и погружается глубже. Его глаза открыты, но это бесполезно – вода черна, как и ночь над поверхностью Эч-То. Он следует за зовом Силы, сматывает в клубок ниточку, тянущуюся к Рей, находит её на дне и тянет к поверхности. Поднимая их головы над водной гладью, Кайло оглядывается. Склон ближайшей скалы слишком отвесный, чтобы взобраться на него. Мужчина прощупывает пространство Силой, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Единственный позитивный момент, который он может отметить – Рей пока жива и без сознания. Если бы она отбивалась и барахталась в ужасе, это обеспечило бы смерть от утопления как ей, так и её спасителю. Из плохого он отмечает ужасную боль в боку от солёной воды и головокружение. Кайло был слишком занят спасением Рей, чтобы вспомнить о необходимости обратить боль в дополнительную Силу.

Сила подсказывает ему, что прямо в надводной части скалы есть ниша, и Кайло направляется туда.

Ниша оказывается небольшой пещерой. Первым делом, выбравшись на берег, Кайло откидывает меч и приступает к оживлению Рей. Она вдохнула воду, когда лишилась чувств, но мужчина чувствует её сердцебиение сквозь Силу. Он кладёт руку на её солнечное сплетение и Силой выталкивает воду из её лёгких. Однако это не помогает ей задышать снова.

«Значит, искусственное дыхание», - думает Кайло, и мысль эта пугает его даже больше, чем то, что Сноук может узнать об его своеволии. Он смотрит в лицо Рей, красивое в своей безмятежности, на её пухлые нежные губы, которые – он уверен – никогда не целовали чужих губ, и чувствует, как предательский жар начинает пульсировать внизу его живота. Это отвратительно. Он может обуздать Силу, управлять умами людей, но не способен усмирить собственное тело.

Кайло наполняется ненавистью к себе до краёв, когда прикасается губами к её губам, чтобы вдохнуть в неё жизнь.

Она снится ему лет с девяти. Тысячи повторяющихся сюжетов с ней – девочкой в белой одежде со смешными пучками на голове. Сперва он наблюдает её как бы издалека, сияющую, нечёткую, далёкую. Но с годами сны меняются.

Вот она уже девушка, смотрящая на звёзды ночью посреди пустыни. Она думает, что за ней прилетят, её спасут. Но никто не приходит. Он знает, что за ней не прилетят. Что за ним не прилетят тоже. Это горькие сны, но они гораздо лучше кошмаров, которые снятся ему обычно. Чудовища, которые разрывают его на части. Чудовища в чёрных плащах. Чудовища с красными мечами.

Со временем он и сам становится одним из чудовищ из своих же кошмаров. И теперь он не просто наблюдатель – он участник её снов. Его спасительный мираж – её худший кошмар. В этих снах он гонится за ней со всем неистовством хищника, сметая всё на своём пути. Миллионы пейзажей: пустыни, леса, поля, снег и трава, песок и грязь – где бы он её не преследовал, она боится и ненавидит его. Потому что он реален. На неё обрушивается его ярость за то, что она одна может развеять его кошмары. За то, что тащит его вверх, хотя он хотел бы утонуть. Она раздражает его. Он преследует её и пытается убить, но никогда не настигает. Он даже не знает, сможет ли действительно замахнуться на неё мечом, если догонит. Но, к счастью, она всегда на шаг впереди.

Она всегда представлялась ему кем-то особенным, поэтому он не может скрыть разочарования от того факта, что она просто мусорщица с планеты-помойки. Однако всего через пару минут, когда она отправляет его в ментальный нокаут, он понимает, что она действительно единственная в своём роде. И в этот момент чувствует внутри себя нечто, что незримо соединяет его с девочкой из его снов.

С этого дня сны меняются опять. В них больше нет ни неба над пустыней, ни бесконечных погонь. Но есть Рей.

Её обнажённое тело, переплетённое с его. Ощущения от возможности соприкасаться с кем-то каждой клеткой тела непривычные в своей восхитительности и заставляют изнывать от жажды большего. Его пальцы скользят по её коже беспрестанно, словно он боится, что она исчезнет, стоит ему остановиться. Его губы на изгибе её шеи обжигают кожу огненным дыханием. Он движется в ней на грани между жадностью и желанием растянуть момент на бесконечно долгое время, чувствуя, как она содрогается под ним, выгибается навстречу. Она впивается в его спину ногтями, притягивая к себе так близко, как только может, вынуждая входить быстрее и глубже. Её стон заставляет мурашки бежать по его спине, когда они чувствуют волну, снимающую копившееся всё это время в них напряжение – одну на двоих – и Кайло обрушивается на неё, тяжко дыша. Он так жалок, так хрупок в этот момент, что если она попытается его убить, не сделает ничего, чтобы помешать этому. Он боится, что сейчас, когда он так унизительно слаб, она оттолкнёт его, разрушит на мгновение воцарившуюся тишину в его голове. Но она не отталкивает. Лишь смыкает свои руки в замок на его пояснице.

***

Какими бы приятными ни были эти сны, он просыпается в ярости, чувствуя себя ужасно слабым, поверженным. То, что ему снится, никогда не произойдёт. Девочка из его снов ненавидит его так сильно, что это вряд ли можно чем-то исправить, но тело отзывается на её воображаемые прикосновения так, словно она прикасалась к нему на самом деле. Кровь стучит в висках. Пульсирует внизу живота. Непростительный промах.

«Слабак!» - шипит он самому себе, садясь на койке.