- Вы спали очень спокойно, - сказала Бриджвелл. - Очень спокойно. До того, как вам начал сниться кошмар.

- А, - сказал Чавез. - Это было заметно?

Она кивнула.

- У вас был сильно расстроенный вид. Я подумала, что, пожалуй, мне лучше разбудить вас.

- Я что-нибудь говорил?

Она задумалась.

- Я смогла разобрать только два слова. Имя - Патриция. И вы все время говорили - "Вот они!"

- Понятно. - Он улыбнулся. Его вдруг охватило ощущение, что его окружают знакомые обои в спальне или друзья на вечеринке, устроенной коллегами из его отдела. - Так вы из агентства "Ю-Би-Си" в Биллингсе?

- Только что оттуда.

- Давно там работаете?

- Почти год.

- Это первая ваша работа?

- Настоящая - первая.

- Вам... двадцать один?

- Двадцать два.

- Родились в Монтане?

Она повертела головой:

- Канзас.

- Университет Южной Калифорнии?

Снова повертела:

- Миссури.

- А, - сказал Чавез. - Хорошая школа. Затем, помедлив: - Вы здесь по заданию редакции?

Снова отрицательный жест головой:

- Сама от себя.

- Понятно... Амбиции. И вы хотите говорить о "Проекте Нью Мексико"?

С профессионально рассудительным выражением на лице и нетерпением в голосе она ответила:

- Да, и очень. Я не думала, что вы живете так близко, пока не ознакомилась с бюллетенем выпускников Вайомингского университета.

- Мне было интересно, как вы меня вычислили. - Чавез вздохнул. Предан собственной альма матер... - Он резко посмотрел на нее. - Я не раздаю интервью, хотя иногда и провожу их. - Он встал и улыбнулся. - Будет ли вам угодно спуститься по лестнице, или вы предпочтете снова карабкаться по дереву?

- Кто такая Патриция?

- Моя дочь, - начал говорить Чавез. - Некто из моего прошлого...

- Я потеряла своих родителей из-за насекомых, - спокойно сказала Бриджвелл. - Они попали в Билокси в неподходящее время. Пчелы их не тронули, но зато их убил инсектицид.

Боль в суставах Чавеза стала напоминать уколы тысяч ледяных иголок. Поднявшись с кушетки, он пристально уставился на Бриджвелл. Она выдержала его взгляд и еще более спокойным тоном продолжала:

- У вас нет дочери. И никогда не было. Я неплохо поработала над своим домашним заданием. - Ее темные глаза вдруг показались Чавезу еще большими. - Я не знаю всего о "Проекте Нью Мексико", и поэтому я здесь. Но я могу сопоставлять слухи. - После небольшой паузы она продолжила: - Я даже достала через бюро старую копию фильма и смотрела его вчера четыре раза.

Чавез почувствовал, что снова теряет ориентацию, что окончательно измучен, что он, черт возьми, уже стар. Он неуверенно извлек из кармана брюк флакон с таблетками от боли, потом, так и не раскрыв его, сунул обратно.

- Вы голодны? - спросил он.

- Еще как... Я вынуждена была выехать еще до завтрака.

- Пожалуй, нам нужно перекусить, - сказал Чавез. - Давайте поедем в центр. Постарайтесь не испугать мисс О'Хэнлон, когда будем выходить.

О'Хэнлон встретилась с ними в холе внизу, но отреагировала лишь бесстрастным выражением на лице.

- Не угодно ли вам, доктор Чавез, и молодой даме позавтракать?

- Спасибо, не сегодня, - ответил Чавез, - мы с мисс Бриджвелл собираемся поесть в городе.

О'Хэнлон пристально взглянула на него:

- Ваши лекарства при вас?

Чавез похлопал по карману брюк и кивнул.

- До темноты возвратитесь?

- Да, - ответил он. - Конечно. А если нет, то позвоню. Кстати, вы пока еще не моя мать. И я старше вас.

- Не чудите, - сказала О'Хэнлон. - Желаю приятно провести время.

Бриджвелл и Чавез остановились перед фасадом старого каменного дома.

- Почему бы нам не поехать моей машиной? - спросила Бриджвелл. После завтрака я завезу вас обратно. - Она бросила на него прямой взгляд. - Вы не слишком расстроены тем, что вас будет везти юная особа?

Он улыбнулся и повертел головой:

- Не беспокойтесь.

Они прошли сотню метров к окруженному соснами месту, где была спрятана ее машина. Это был потрепанный жучок - "Фольксваген", возраст которого Чавез определил как ничуть не меньший, чем возраст его владелицы.

Как бы читая его мысли, Бриджвелл сказала:

- Бегает как часы - те еще часы, со стрелками. У нее уже третий двигатель, я на нем намотала сто десять тысяч. Я назвала ее "Скарлет". Цвет у машины был был давно уже не алый, а, скорее, высохшей глины тускло-красный. ["Скарлет" - "алая" (англ.)]

- Вам действительно недостает часов со стрелками? - спросил Чавез, открывая правую дверцу.

- Не знаю... Пожалуй, я никогда не задумывалась над этим. Но зато твердо знаю, что не ощущаю ностальгии по логарифмическим линейкам.

- А мне не хватает стрелок на часах. - Чавез отметил, что ремней безопасности нет. - Когда-то давным-давно я сделал такой запас часов фирмы "Таймекс", чтобы мне хватило его на всю жизнь.

- Это действительно что-то значит?

- Пожалуй, нет. - Пока Чавез делал это признание, Бриджвелл вырулила на дорогу и повернула вниз.

- Вы любите прошлое, правда?

- Я подвержен ностальгии, - ответил Чавез.

- Подозреваю, что у вас это глубже, чем просто ностальгия. - Оба умолкли. Чавез догадывался, что она имела в виду, говоря это. Его беспокоил вопрос, не слишком ли много он сказал во сне, и проявила ли эта особа достаточную наблюдательность, увидев изображение двойной спирали в витраже.

Бриджвелл гнала свой "Фольксваген", как будто бы это был гоночный "Порше". Чавез уцепился обеими руками за ручку, привинченную к дверце отделения для безделушек. Лысеющие шины завизжали, когда машина делала последний разворот и начала спуск с холма в Каспер. На востоке, за городом, был виден тяжелый грузовой дирижабль, грациозно направлявшийся в сторону комплекса строений и куполов.

- Какой смысл, - поинтересовалась она, - строить первую термоядерную станцию в самом центре крупнейшего в стране угольного месторождения?

Чавез пожал плечами.

- Когда человечество вступило в атомный век, оно открыло дверь в новый мир. А вот с чем он может столкнуться в этом новом мире, предсказать не может никто.

- Забавно, - отметила Бриджвелл. - Ах, да, этот фильм! Вас никогда не беспокоят навязчивые идеи?

- Нет, - ответил Чавез. Бриджвелл слегка сбавила скорость, когда магистраль перешла в городскую улицу, проходящую через кварталы с обветшалыми муниципальными домами. - На Роуз авеню сверните налево, к центру.

- Где мы будем завтракать? Я так проголодалась, что готова есть хоть отходы углепереработки.

- Уже близко. Мы едем в "Нефтяной резервуар".

- Что это такое?

- Его иначе называют "Нефтяной Башней". Вон там. - Чавез указал на цилиндрическое сооружение в сорок этажей, полностью застекленное отражающими стеклами с бронзовым оттенком. - Там наверху довольно приличный ресторан.

Они поставили "Скарлет" на подземной стоянке и поднялись скоростным лифтом на самый верх "Нефтяной Башни". Бриджвелл закрыла глаза, как только первый этаж стал убегать от них. На сороковом она их открыла, с интересом осматривая ресторан со сплошным стеклом вместо стен, свисающими пышными растениями и публикой, характерной именно для этого времени дня.

- Кто эти люди? Они выглядят... как бы это сказать... профессионально.

- А это и есть профессионалы, - сказал Чавез, направляясь в сторону метрдотеля. - Нефтяники. Ядерщики. Угольщики. Сланцевики. Специалисты по цементу, подземной газификации угля...

- Понятно. Я чувствую себя немного не в своей тарелке - как если бы была не совсем одета.

- Ничего, они меня знают.

Оказалось, что это действительно так. Метрдотель отдал распоряжения и Бриджвелл с Чавезом тут же получили стол у окна, которое простиралось от пола до самого потолка.

- Это - одна из привилегий крупнейшего в мире молекулярного биолога?

Чавез помотал головой:

- Это, скорее, привилегия местного жителя. Даже несмотря на весь этот грандиозный энергетический комплекс, город, по сути, как был, так и остался большой деревней. - Он умолк и посмотрел в окно. Горизонт значительно сузился по сравнению с тем, каким он помнил его в своем детстве. Над городом плавала сплошная кисея коричневой дымки. Открытых участков земли, которые можно было разглядеть, было совсем немного.