А через два столетия эту романтическую историю Дюма-отец взял как основу своего романа «Черный тюльпан». Но и это тоже не конец. Уже в наше время, в 1928 роду англичанин Кейли и американец Маккей, заинтересовавшись природой прожилок на лепестках тюльпана, выяснили, что их происхождение связано с развитием некоторых вирусных заболеваний. Это дало новый толчок вирусологии…

У Жако собрался уже большой архив различных публикаций о тюльпанах. И поэтому неудивительно, что своим любимым цветам он уделял большую часть свободного времени. И Отэн Моххади знал, где можно найти, когда тот не на службе.

Он подъехал к дому Жако под вечер. Заперев дверцы машины, подошел к калитке в глухой стене, закрывающей дом со стороны улицы, нажал кнопку переговорного устройства, но никто не ответил, так и есть, Ахмед не сидит дома. Пришлось лезть за ключом – узкой стальной пластинкой, покрытой специальным ферромагнитном, Отэн сунул его в прорезь замка, дождался пока электронный «сторож», отсчитав код, откроет дверь, и вошел внутрь.

Попав в сад, он направился не к уютному светлому домику, там-то ясно никого не было, а сразу свернул на боковую дорожку, выложенную цветным кафелем.

Уютно у Ахмеда: густая темно-зеленая листва апельсиновых деревьев, увешенных ярко-оранжевыми плодами, похожими на фонарики, затеняла солнце и создавала приятный полумрак. Розы, что росли по бокам дорожки, уже доцветали и поэтому и кафель и земля в саду были покрыты нежно-розовыми, темно-красными и белыми лепестками. Их аромат сшивался с тонким запахом эвкалипта. Вот уж поистине райский уголок, словно и нет рядом всей этой грязи, лжи и интриг…

Моххади прошел мимо небольшого бассейна и увидел Жако. Тот, увидев гостя, приветственно помахал рукой.

– Здравствуй, Отэн! Проходи в дом, я сейчас, только вымоюсь и переоденусь.

Через несколько минут он появился на веранде, вытирая мокрые волосы полотенцем.

– Ты что-то забыл нас, Отэн… Нет, я понимаю, с молодежью куда интереснее, чем с престарелым отцом семейства, но все же…

– Ну не надо, Ахмед! Мужчина к сорока годам в самом расцвете сил. А что это у тебя сегодня так тихо? Почему меня не встретили дети, не лает собака?

– А-а-а, Сабина увезла всех в город. Мальчишки не захотели расставаться с псом, младший в рев, средний сопит и тянет собаку с собой в машину, а старший уговаривает взять ее с собой-то меня, то мать. Долго ли это выдержит родительское сердце? Ничего, женишься-научишься ценить тишину в доме… Хочешь кофе?

– Лучше сок.

Повесив полотенце на шею, Жако принес запотевший глиняный кувшин, наполнил высокие стаканы.

– Угощайся.

– Спасибо… Может быть и хорошо, что я застал тебя одного, – Моххади отставил свой стакан. – Я по делу.

– По делу? – вскинул брови Ахмед. – Уж не собрался ли ты жениться?

– Щутишь, – улыбнулся Отэн, – а дело действительно серьезное. Такая история, что даже не знаю с чего начать.

– А ты начни с начала, – посоветовал Жако.

– Пожалуй… Сразу хочу тебе сказать, что это связано с нашим движением.

– Значит история политическая?

– В некотором роде.

– Ты же знаешь, я не занимаюсь политикой, – Жако сделал скучное лицо и, вытянув длинные ноги, откинулся на спинку плетеного кресла. – Это тухлые дела… И потом я слишком много потерял из-за политики: отца, мать, лучшего друга – твоего старшего брата. Мне не хочется ввязываться в политические истории. Отэн… Может, лучше выпьем кофе?

Моххади, не отвечая, закурил. Глядя на лениво завивающиеся в ленту струйки дыма, тихо сказал:

– Иногда политика представляется мне целой цепью грязных уголовных преступлений… О некоторых из них я хочу тебе рассказать. Мне нужна твоя помощь, Ахмед!

– Разве я могу отказать тебе в помощи? С этого надо было начинать. Дай и мне сигарету… Спасибо. Ну, я слушаю тебя.

– Из меня не лучший рассказчик… Начало? Пожалуй, все началось с того, что один из моих студентов, ну, из нашей организации, пристроился подрабатывать в конторе одного из отделений «Фэрст нэшинэл сити бэнк». Его взяли довольно охотно – может работать на современном оборудовании, а оплата ниже, чем у штатных сотрудников. Правда, у него были солидные рекомендации. Вскоре ему стали доверять самостоятельное оформление некоторых мелких операций. И вот этак месяца полтора назад к его стойке подходит парень, с которым они вместе когда-то учились. Как сказал мой студент, увидя его, он непроизвольно нажал на педаль монитора видеозаписи. Да ты знаешь, который снимает грабителей…

– Знаю, знаю, – перебил Жако, – Но зачем? Тот решил ограбить банк?

– Нет, – ответил Отэн. – Просто этот парень раньше был связан с террористами. Кто знает, зачем ему понадобилось туда прийти?

– А может быть он разбогател?

– Ты почти угадал? Он повел себя, как приличный клиент: предъявил чек на свое имя, причем на довольно крупную сумму и попросил перевести деньги на счет некоего господина. Он не сразу узнал моего студента, но потом разговорились и тут выяснилось, что теперь этот парень работает на некоего бен Ами, владельца финиковых плантаций…

– И несколько десятков отъявленных негодяев, – продолжал Жако, – мы уже несколько раз пытались прижать его, но всякий раз он выходит сухим из воды. Правда, им, в основном, занимается политическая полиция.

– Если бы… – горько усмехнулся Моххади. – Мне не известны дела политической полиции, зато тебе я могу рассказать кое-что занятное об этом господине.

– Да? Интересно. Может быть с твоей помощью мне станет легче понять секрет его неуязвимости?

– Возможно… Представь себе, деньги переводились куда-то в Италию! Мой студент догадался скопировать чек и на нем подпись мистера Диллана.

– Диллан? – переспросил Жако, приминая в пепельнице сигарету. – Что-то знакомое…

– Один из функционеров центра международных исследований Массачусетского технологического института. Приехал к нам примерно год назад.

– Вспомнил, – Жако отбросил полотенце. – Знаю я этот центр. Очень много исследователей и мало научной продукции. И, говоришь, человек бен Ами чек оттуда принес. Это крайне интересно.

– Если бы дело было только в этом, Ахмед! Уверен, что этот центр создан по известной схеме. Вспомни, и «фонд Форда», и исследовательский центр Гарвардского университета, и израильский академический центр, не столько изучают процессы, происходящие в арабском мире, сколько занимаются шпионажем в Северной Африке, пытались.

– У тебя есть факты?

– Да… Правда, разрозненные, и я не могу воссоздать всю картину целиком, но…

– Скажи-ка, – снова перебил его Жако, – как чек с подписью Диллана мог попасть к этому парню, работающему на бен Ами? Не сам же мистер «социолог» ему дал? Он и с бен Ами-то вряд ли лично знаком. Видел я раза два на корте этого джентльмена. Он и бен Ами? Не вяжется.

– О, это новая глава нашей интересной истории. Чек этот парень получил от бен Ами, а тот от мистера Фусони, представителя филиала продовольственной фирмы «Штейер». Кстати, он закупает у бен Ами финики, и тот ездит к нему почти запросто. Для облегчения своего труда он и взял с собой этого парня. Правильнее сказать, тот ехал за автомобилем хозяина и ждал пока телохранитель вынесет чек. О Фусони тебе рассказать?

– Не надо… Твой рассказ что-то нравится мне все меньше и меньше.

– Так что этот парень подставное лицо бен Ами и американцев. Копии многих чеков и счетов у меня. Видеопленка тоже. Мой студент постарался.

– Он жив? – быстро спросил Жако.

– Да… – удивленно ответил Моххади. – Но из банка его очень скоро уволили. Придрались какой-то мелочи и уволили. Чуть ли не через несколько дней. Но почему ты так спрашиваешь?

– А где он сейчас?

– Поехал к родственникам.

– Надо сделать так, чтобы он пока задержался там. Можно ему как-нибудь передать такую просьбу?

– Хорошо, – пожал плечами Моххади, – но почему ты так забеспокоился?

– Потом объясню… Лучше дай мне еще одну сигарету и рассказывай дальше. Мне кажется, мы еще не дошли до сути твоей просьбы?