— Будьте благоразумны, — произнес охотник подчеркнуто миролюбиво, даже с какой-то терпеливой мягкостью, как будто разговаривал с несмышлеными детишками, — у нас численный перевес — это раз. Два: вы выдохлись в битве с адской тварью. Особенно ваша ведьма. Три — вы окружены, а без ее колдовства хороши только в ближнем бою. А мы не подпустим вас близко. Так стрелами утыкаем, что будете похожи на огромных ежей. А эта ведьма… скорее всего, умрет.

Равенна напряглась и судорожно сглотнула, когда лезвие ножа Леона прижалось к ее шее немного плотнее, чуток надавило. А охотник продолжал:

— Ну и, наконец, четвертое. У нас была сделка, и условия ее нужно выполнять. Да, вам пришлось ради этого драться с адской тварью, а не с обычными зверями или разбойниками, как я рассчитывал. И честно скажу: я рад, что вы победили…

— А что ж вы сами ее не укокошили? — с язвительностью поинтересовался Освальд, — раз такие резвые, да так много вас?

— Зачем класть своих бойцов, если грязную работу можно поручить кому-то другому, — Леон пожал плечами, — особенно если эти «кто-то» — твои должники. Да-да, не морщитесь, ребята. Или думаете, что без моей помощи вы дошли бы досюда? Не ходили бы по лесу кругами, не утонули бы в первом же болоте? Это вам не потешный охотничий выезд какого-нибудь барона… с загонщиками и сворой собак, да и то у опушки. Тут дикое место, где людям по-хорошему вообще делать нечего! Безраздельное владение зверья… включая таких созданий, о которых люди вроде вас, если и слышали, то разве что из легенд. Поэтому не будем препираться. Будем честными. Просто отдайте мне кости некроманта — и разойдемся миром.

Сиградд, Освальд и сэр Андерс переглянулись.

— Главное, учтите, — подгонял их охотник, — так или иначе, мы возьмем свое… просто еще раз напоминаю очевидное: нас больше и позиция у нас более выгодная. Так что, если будете артачиться, добьетесь лишь одного — все умрете. Все… а в первую очередь эта бабенка.

— Похоже, больше ничего не остается, — растерянно проговорил сэр Андерс. По выражению его лица, а паче — по руке, лежавшей на эфесе меча, было заметно, что рыцарь был готов хоть в одиночку броситься в схватку против всего этого отряда стрелков с Леоном во главе.

Но… только, увы, в одиночку. Будь он один, наверняка так бы и поступил. А подставлять соратников из-за собственной гордости Андерсу фон Веллесхайму не хотелось.

Освальд молча кивнул, соглашаясь с ним, а Сиградд протянул мешок с костями Лира охотнику Леону. Тот резким движением руки сграбастал, выхватил мешок, не отводя лезвия ножа в другой руке от шеи Равенны.

— Может, представитесь хоть? — мрачным тоном обратился к бывшему проводнику Освальд, — напоследок? Хоть знать, с кем имеем дело.

— С Братством Ночи, — нараспев, с заметной гордостью в голосе отвечал Леон, сообразивший, что представиться попросили отнюдь не его лично, — запомните это имя… и не советую переходить нам дорогу. Не то пожалеете. Ну и последнее.

Не торопясь отпускать Равенну, он, напротив, еще сильнее прижал к ее шее лезвие ножа.

— Ведьму мы забираем с собой, — отчеканил охотник, словно выносил приговор, — ничего личного, просто для нашей же безопасности. Для вас ведь она — немалое подспорье в битве. Сам видел. И вы наверняка увяжетесь следом. Ну, хотя бы, чтоб не заблудиться. И потому не хотелось бы… как говорят церковники, вводить вас в искушение.

С этими словами Леон развернулся вместе с Равенной и заветным мешком, и двинулся к своим людям, подталкивая волшебницу перед собой. К Сиградду, Освальду и сэру Андерсу он при этом повернулся спиной, но никто из троих, разумеется, так и не решился напасть. Тем более что лучники и арбалетчики так называемого Братства Ночи были начеку.

Но искушение ударить в эту спину имелось. По крайней мере, у Освальда. «Это ты пожалеешь, что перешел мне дорогу, — с ненавистью подумал бывший вор, — нам всем. А имена можешь не запоминать. Поздно!»

— И зачем все это? Ради чего? — уже на привале, когда сгустились сумерки, а люди Леона встали лагерем на большой поляне, на ночлег, обратилась к одному из них Равенна. К совсем еще молодому пареньку, пока тот привязывал пленную волшебницу к стволу толстого древнего дерева.

Поручение это парень в зеленоватом плаще выполнял молча, без проблесков энтузиазма и даже прятал глаза, стараясь не встречаться с Равенной взглядом. Хотя, что было тому причиной — стыд или набивший оскомину суеверный страх перед колдунами — сказать с уверенностью было трудно.

Скорее всего, второе, решила Равенна, заметив, как парень из Братства вздрогнул, услышав ее голос.

— Старший велел, — проговорил он сдавленным голосом, — ну… чтобы не сбежала. И чтобы нас порешить не попробовала… колдовством-то своим.

И принялся особенно тщательно завязывать узел, стягивая руки волшебницы за спиной.

«Трогательная наивность, — едва заметно усмехнувшись, подумала та, — можно подумать, я колдую руками… не головой!»

— А знаешь, — как бы между делом произнесла Равенна вслух, — некоторые заклинания достаточно просто произнести. Голосом. И тогда…

Паренек вздохнул и, сунув руку за голенище сапога, достал оттуда грязную мятую тряпицу. На миг задержал на ней взгляд… оценивающий. Равенна тоже успела оценить эту тряпку, а еще представить такую гадость у себя во рту — в качестве кляпа. И почувствовала нарастающую тошноту: чересчур живое воображение снова ее подвело.

— Подожди! — выпалила волшебница, когда рука парня, держащая тряпицу, двинулась в направлении ее лица… и замерла от него в нескольких дюймах, — я вообще-то не об этом спрашивала… подожди! Просто не понимаю, зачем вам кости некроманта? Для чего?

— Ну, так… Старший приказал, — в нерешительности промямлил паренек, опуская руку с тряпкой и вновь пряча взгляд. Вид у него при этом сделался как у мальчишки, впервые в жизни (да и то, наверное, на спор) забредшего в бордель.

Леон возник у него за спиной по обыкновению внезапно — точно лягушка на блюде, поданном к королевскому столу. Положил руку на плечо паренька и обратился к нему с такими словами:

— Слышал ли ты когда-нибудь сказку… о ведьме, которая любила забалтывать, а потом соблазнять таких вот симпатичных, но глупеньких юношей? Не слышал? Ну, так перескажу тебе в двух словах. Она заезживала этих бедных молокососов до полусмерти, а потом запихивала в котел, варила и с аппетитом, мой юный друг, пожирала. Все до последней косточки обсасывала, да-да — так ей было вкусно. А за счет их жизненной силы могла долго оставаться здоровой, вполне симпатичной и с виду совсем не старой. Хоть и успела разменять уже не первую сотню лет.

— Э-э-э… не понимаю, — пролепетал парень.

— И в этом, определенно, твоя главная беда, — Леон вздохнул, — что ж, может, хоть вот это мое поручение ты поймешь… а главное — выполнишь. Сходи, погуляй немножко… не отходя далеко от лагеря, да заодно собери хворосту для костра. Услышал? Понял?

Паренек торопливо закивал и столь же спешно удалился. А Леон обратился к прислоненной и привязанной к стволу дерева Равенне, присев на трухлявый пенек.

— Зачем, хотела ты знать? — начал он без присловий, — зачем кому-то в здравом уме понадобились чьи-то непогребенные кости?

— Да уж, — проговорила волшебница, немножко ошеломленная его напором и той резкостью, с какой охотник перескочил с одной темы на другую, — поясни…те… хотя бы из вежливости.

— Объяснить-то, конечно, можно, — молвил Леон, — только я ведь могу спросить то же самое. Вам ведь те кости тоже зачем-то понадобились, я прав? Так что, я думаю, ты и твои друзья могли бы и сами ответить на этот вопрос.

— Мы обещали принести их… одной душе, не обретшей покоя. Заточенной в древнем капище. Тогда она… вроде как сможет освободиться.

Это сбивчивое объяснение человек из Братства Ночи слушал с лицом серьезным… точнее, с напускной серьезностью. Но когда Равенна замолчала, в голос хохотнул, хлопнув себя ладонью по колену.