Мертвяки!

Не спеша, своей привычной неуклюжей походкой (как будто в штаны навалили) ходячие трупы двинулись на Освальда. Тот попятился, на ходу выхватывая тесак и готовясь в следующее же мгновение пустить его в ход.

Да, в отличие от большинства живущих, он не боялся — не пугало его зрелище тех, кто умер, но отказывался покоиться с миром. Этих восставших мертвяков Освальд лично успел обезвредить немало. И при обороне Веллесдорфа, и при обучении у мастера Бренна. Противники как противники: чем-то превосходящие живых людей, но в чем-то, к счастью для последних, им таки уступающие.

Однако это не значило, что тому же Освальду следовало немедленно кидаться в драку. Во-первых, на стороне мертвяков было численное превосходство. Во-вторых, сражаться с ними было, хоть и не страшно, но противно. Все равно как в дерьме копаться. Да и про болезни, что разносят всякие трупы, забывать не стоило. Хоть и подготовился Освальд, хоть и принял соответствующее зелье для защиты, а проверять, насколько эта защита надежна, желанием не горел.

Ну и, наконец, в-третьих, если имелась хотя бы малейшая возможность избежать боя, бывший вор предпочитал ею воспользоваться. Чай, не какой-нибудь, помешанный на воинской чести тупой рубака, вроде Сиградда или сэра Андерса. Гораздо лучшим Освальду казалось в тот момент улизнуть из злополучного трактира. Чтобы вскорости вернуться с подмогой — Сиграддом тем же. Да разнести это гнездо нежити в щепки и клочья.

«А ведь не ночь еще, — подумал отступавший Освальд, покосившись на одно из окон, — даже пелена еще висит. Так что ж зашевелились-то покойнички? Темень здешняя их так ободряет? Или эта… как там ее… Скверна здесь слишком сильна?»

Еще, когда оглядывался, бывший вор уловил краем глаза какое-то движение. И оно ему сильно не понравилось. Еще меньше увиденное порадовало Освальда, только когда он обернулся вновь. После чего коротко, но громогласно ругнулся.

К четверке мертвяков, сидевших в засаде за стойкой (какие смышленые!) подоспело подкрепление. Новые мертвяки выбирались из-под столов, из-под скамей; подходили из дальних темных углов. Всего не меньше десятка ходячих трупов… и еще один показался из-под лестницы, что вела наверх, к комнатам для постояльцев. С лестницы этой, как увидел Освальд, тоже спускался мертвяк.

Бывший вор успел оценить, насколько продуманной — по меркам не только мертвяков, но и некоторых живых — оказалась эта ловушка. Определенно, те, кто привык считать ходячие трупы сборищем тупых неуклюжих болванов, попал пальцем в небо. Попал, в том числе и Дедуля-Бренн: вон как корчил из себя всезнайку со своей иллюзией.

Впрочем, рассуждать о чужом уме и глупости времени не было. Поняв, что он окружен, Освальд решил прорываться — а как иначе, не погибать же геройски. А пленных мертвяки вроде не берут… хотя теперь ни в чем нельзя быть уверенным.

Отмахнувшись от ближайшего к нему мертвяка тесаком да снеся тому полкисти иссохшей руки, Освальд уже миг спустя толкнул подвернувшийся стол в сторону еще парочки умертвий. Один, оказавшийся к дубовой столешнице слишком близко, накренился от удара, а затем опрокинулся.

Перескочив лихим прыжком через валяющуюся скамью, бывший вор запустил в одного из мертвяков подхваченной с пола глиняной кружкой. Та сохранилась почти невредимой и в качестве снаряда тоже вполне сгодилась. Да, этого броска кружка не пережила, разлетевшись на черепки. Зато почти снесла одну мертвую башку.

Дерганными и неуклюжими движениями обеих рук умертвие едва удержало голову на шее, не дав отвалиться. Но драгоценное время оказалось потеряно. Освальд уже метнулся в сторону — все ближе и ближе к выходу. А на пути опрокинул стол еще на какого-то мертвяка. Тот, разумеется, рухнул под тяжестью добротной деревянной мебели.

До спасительной двери оставались считанные шаги.

Удачным пинком единственный живой в покинутом трактире отправил валяющийся на полу пустой бочонок в направлении дохлых супостатов. Пинок оказался действительно удачным: черепушку одному из умертвий на этот раз просто снесло. Тот, беспомощно суча руками в воздухе и переступая с ноги на ногу, столкнулся со своим гниющим собратом.

Всего несколько шагов — несколько мгновений отделяло Освальда от спасения… когда бывший вор вдруг почувствовал, что не может больше сдвинуться ни на дюйм. Щиколотки его оказались схвачены, да так крепко, что не освободиться.

Капкан?

Да нет — хотя бы на подобные уловки даже здешним, непривычно сообразительным мертвякам ума не хватило. То, что удерживало ноги бывшего вора, оказалось давешним скелетом, получившим от него пинка. Глянув вниз, Освальд узнал этого костлявого ублюдка и наградил парой далеко не хвалебных слов.

Теперь скелет больше не выглядел мусором, сделавшись существом вполне цельным — даром, что неживым. Да вдобавок щерил рот, как будто чему-то улыбался.

— Ну, я щас тебя, тварь!.. — рявкнул Освальд, занося тесак, дабы лишить костлявого ворога столь цепких рук.

Но с ударом не успел. Мгновенное движение костлявых конечностей — и земля ушла из-под ног бывшего вора. Освальд растянулся на грязном полу и теперь лишь без толку дергал ногами в тщетных попытках вырваться.

Тем временем мертвяки опомнились от судорожных и дерзких атак своего живого противника, надвинулись всей гурьбой. Освальд успел ударить одного тесаком по ноге, прежде чем оружие это было выхвачено у него из рук.

А затем, когда бывший вор успел приготовиться к смерти, причем к смерти мучительной — быть растерзанным целой толпой мертвяков — произошло то, что он ожидал меньше всего. Хотя, казалось бы, сюрпризов и без того на сегодня достало.

Один из мертвяков приволок за собой предмет, похожий… на веревку. А остальные не спешили рвать Освальда на части. Но лишь крепко ухватили его за плечи и за руки — чтобы удержать, не дать двигаться.

Итак, слухи о том, что нежить не берет пленных, не подтвердились. Освальда сцапали, но сохранили ему жизнь. Осталось выяснить, для чего бывший вор понадобился этой гниющей ватаге.

— И какого демона вам от меня надо? — с таким вопросом и тоном, в котором смешивались недовольство и недоумение, обратился Освальд к столпившимся мертвякам, когда его, связанного, уложили вдоль одной из скамей в бывшем обеденном зале.

В ответ злополучный скелет постучал костлявой рукой по столу. Шесть раз постучал. Причем первые три раза стукнул торопливо, отчего звук получился, будто горох из мешка посыпался. Зато из следующих трех каждый был отделен от другого мгновенной, но паузой.

Постучав, скелет повернул голову к связанному Освальду, словно поглядел на него… вроде даже как-то вопросительно. Или оценивающе? Затем повторил свои стуки — три быстрых и три медленных.

— По голове себе постучи, — проворчал бывший вор.

Увидеть смысл в этих ударах костлявых пальцев о деревянную столешницу он был не способен, поскольку под парусом не ходил даже в качестве груза.

Поняв, что такая форма объяснения до пленника не доходит, скелет открыл рот… вот только очень трудно что-то сказать, когда у тебя нет ни языка, ни легких. Все, на что хватило костлявого кривляку, это издать несколько щелкающих звуков челюстями. После чего скелет повернулся к одному из мертвяков — вероятно, за поддержкой.

Впрочем, и труп ходячий оказался не мастак вести беседы. Из его раскрытого зловонного рта вырвалось лишь несколько сдавленных звуков. Понять и осмыслить которые не смог бы, наверное, даже мудрейший и могущественнейший из колдунов. Но уж никак не простой смертный, бродяга, относительно своей мудрости не обольщавшийся.

— Все равно непонятно, — потому сказал Освальд. Наверное, даже руками бы развел, не будь они связаны.

Скелет и мертвяки переглянулись. «Совещаются они что ли?» — подумал бывший вор.

Затем один из мертвяков отошел, чтобы вскоре вернуться… с черным угольком в окоченевших пальцах. Не иначе, из печки вытащил.

Уголек мертвяк передал скелету — видимо, трезво оценил свои возможности, вернее, возможности своих неуклюжих пальцев воспользоваться этим предметом.