С приближением Рождества забот у Фрэнни все прибавлялось. Леди Трампер жаловалась на необходимость покупать подарки, приглашать гостей и наносить визиты, но успешно перекладывала самую трудную и неприятную часть этих занятий на плечи окружающих. Она могла провести целое утро, покупая подарки к Рождеству, но упаковывала их и надписывала адреса Фрэнни. И Фрэнни же бегала то и дело на почту, писала пригласительные открытки и открывала двери, когда Баркер был занят.

Глядя на свое отражение в зеркале, висевшем в спальне, Фрэнни должна была признать, что бледностью она не уступает привидению.

Профессор ван дер Кетгенер, посетивший больницу перед отъездом в Голландию, был того же мнения. Миссис Блейк уже почти весь день провела на ногах, но теперь, во время тихого часа, наслаждалась обществом навестившей ее Фрэнни. Когда профессор подошел, она подняла голову и расцвела улыбкой:

— Профессор, как мило с вашей стороны! Я думала, вы уже в Голландии.

— Я уезжаю завтра утром. Собирался нанести вам последний визит в больнице, миссис Блейк. Через несколько дней вы уже вернетесь домой, но я хотел бы еще раз осмотреть вас, когда вернусь. Ко мне в клинику вас доставят на машине. — Он перевел взгляд на Фрэнни. — Вы, должно быть, рады, что тетя возвращается домой. Не позволяйте ей переутомляться на Рождество. — И как бы невзначай добавил: — Если вы освободитесь через полчаса, могу подвезти вас до дома.

Фрэнни ответила:

— Вы очень добры, но не стоит, у вас и так хватает забот, тем более что завтра вы уезжаете.

— Через полчаса я буду у главного входа на улице, Фрэнни. — Он коротко кивнул, пожал руку пациентке и вышел.

— Как это мило с его стороны! — восхитилась тетя. — На редкость внимательный человек. Знаешь, его здесь очень любят. Он никогда не злоупотребляет своим положением, но если уж просит о чем-то, то его указания выполняются беспрекословно. Надеюсь, он хорошо проведет Рождество.

Слушая тетины слова, Фрэнни тоже решила профессору не прекословить: он вполне способен прислать за ней кого-нибудь, если она к назначенному времени не явится к главному входу. К тому же было бы замечательно вернуться домой на его роскошном «роллс-ройсе». Автобусы сейчас переполнены, и ехать придется Бог знает сколько. Если повезет, то у нее даже хватит времени присесть передохнуть и выпить чашку чая, прежде чем идти в супермаркет.

«Роллс-ройс» стоял у главного входа, и за рулем уже сидел профессор. Как только показалась Фрэнни, он вышел из машины и открыл перед ней дверцу.

— Благодарю вас, — непринужденно бросила Фрэнни. — Автобусы отнимают так много времени. — Профессор не ответил, и она продолжала: — Наверное, вы очень рады, что возвращаетесь домой?..

Профессор, которого ничто в жизни по-настоящему не радовало, фыркнул.

— Рождественские праздники — такое веселое время, — не сдавалась Фрэнни. — Наверное, ваша семья заждалась вас?

— Моя семья и моя собственная персона едва ли представляет для вас большой интерес, мисс Боуин, — сказал он ледяным тоном.

— Почему же? Мне нравится узнавать людей, — ответила она. — А вам?

— Меня заботит только их здоровье.

Фрэнни с шумом вдохнула приятный запах дорогой кожи.

— Как скучно, — засмеялась она. — Надеюсь, что, как только вы вернетесь домой, заботы спадут с ваших плеч. Вы, наверное, устали от такого количества пациентов.

— Я устал не только от пациентов, мисс Боуин.

Его саркастический тон заставил ее смутиться.

— О, вы имеете в виду меня? Я, кажется, опять разболталась, простите.

До самого дома она больше не проронила ни слова. Только когда машина остановилась на Фишстрит, Фрэнни вежливо его поблагодарила и пожелала счастливого Рождества.

— И вы не хотите пригласить меня на чашечку кофе? — к немалому ее удивлению, спросил профессор.

— О-о, конечно. Я не предложила вам этого только потому, что вы были немного раздражены… то есть устали. Но, прошу вас, заходите. Финн, должно быть, дома. Он — один из ваших фанов.

Профессор вышел из машины.

— Мне казалось, что фаны есть только у попгрупп.

Он вошел следом за Фрэнни в узкий коридор, заняв собой почти все пространство. Девушка жалась к стене.

— Проходите в гостиную, — сказала она и крикнула: — Финн, профессор ван дер Кеттенер зашел к нам на чашку кофе.

Она усадила профессора, а сама пошла на кухню, поставила на плиту чайник, собрала все для кофе на поднос и вынула бисквиты. До того как ей идти в супермаркет, оставалось еще около часа. Времени вполне достаточно — такие гости долго не засиживаются.

Тут она ошиблась. Час почти прошел, а профессор все еще сидел и обсуждал с восхищенным Финном функции сердца. И что хуже всего, не похоже было, чтобы он собирался уходить. В отчаянии Фрэнни поднялась на ноги. Когда гость хотел сделать то же самое, она его остановила:

— Нет-нет, сидите. Но мне… мне нужно идти, так что доброй вам ночи.

Профессор удивленно поднял бровь и недоуменно посмотрел на Финна.

— Фрэнни каждый вечер часа два проводит в супермаркете, расставляет товары по полкам, — неловко объяснил тот. — Я сам хотел это делать, но она не позволила мне отвлекаться от учебы.

Профессор улыбнулся и кивнул, и Финн тоже облегченно заулыбался.

— И вы продолжаете работать у леди Трампер? — спросил он у Фрэнни.

Вопрос был задан так вежливо, что она с готовностью ответила:

— О да, это совсем не тяжелая работа, и… и… и мне нравится быть занятой делом. — Она улыбнулась ему. — Финн приготовит еще кофе, так что вы не торопитесь уезжать, если у вас есть время.

— А когда вы вернетесь?

— Около десяти часов. — С этими словами Фрэнни выскользнула из гостиной.

Работа в супермаркете не требовала больших умственных усилий, но физически очень утомляла. Когда Фрэнни возвращалась домой вместе с двумя девушками, жившими на той же улице, она не могла сдержать разочарования, не увидев у своего дома профессорского «роллс-ройса».

Войдя, она сразу почувствовала восхитительный запах жареной рыбы и картофеля, наполнявший дом. В гостиной она обнаружила Финна, сидящего за книгами. Брат поднял голову и улыбнулся.

— Знаешь, профессор — мировой парень! Он пошел и купил рыбы и жареной картошки, потому что обед он пропустил, а до ужина ему ждать не хотелось. И на твою долю осталось — там, в духовке.

— Рыба и картошка, — повторила Фрэнни. — Случайно не из нашего дешевого магазина в конце улицы? Неужели он сам ходил туда?

— Да, сам. Он, может быть, уже немолодой, но старческой брюзгливости в нем ни грамма нет.

— Он совсем не старый, — сказала Фрэнни и пошла ужинать. Езда была восхитительная: хрустящая горячая картошка и рыба, камбала в тонкой корочке, — просто объедение. Намного вкуснее хека, который она обычно покупала из экономии…

Она вернулась в гостиную.

— А где вы ели? — спросила она.

— Здесь. Я принес с кухни две тарелки, вилки и ножи. Знаешь, он объяснял мне технику прохождения крови…

— Да, думаю, ему это в новинку, — жуя картошку, задумчиво протянула Фрэнни.

Профессор, поглощавший ужин с гораздо меньшим, чем обычно, аппетитом, встретился с неодобрительным взглядом Криспа.

— Некоторые обстоятельства вынудили меня съесть ужин из рыбы и жареной картошки, Крисп. Это перебило мне весь аппетит.

— Рыбу и картошку? Надеюсь, не из тех дешевых магазинов, где покупки заворачивают в бумагу?

— Мм, да, только сначала они положили все в полиэтиленовые пакеты.

— Надеюсь, сэр, что это не принесет вреда вашему желудку, — сурово изрек Крисп. — Насколько я понимаю, только крайняя необходимость заставила вас отведать такой отравы.

— Да, у меня не было иного выхода, но мне даже понравилось — хотя, конечно, это ни в какое сравнение не идет с твоими великолепными блюдами, Крисп.

Тот холодновато улыбнулся и вышел, чтобы принести кофе.

— Очень странно, — обратился он к Тримблу — огромному полосатому коту, вечно голодному, хотя в это было невозможно поверить. — Так странно себя вести, — продолжал Крисп, беря в руки поднос с кофе. — Не вижу никакой причины. Рыба с картошкой, понимаешь?