— …в Бирмингеме.

— Что в Бирмингеме? — переспросила я.

Хвастун, что сидел впереди, повернул голову и метнул в меня поверх спинки сиденья гневный взгляд.

— Нельзя ли потише? — Он кивнул на свой телефон.

Бабушка требовала внимания.

— Детка, ты что, не слушаешь?

— Прости. — У меня опустились плечи. — Я в автобусе. Шумно.

Мой сосед, видимо в отместку, заговорил громче.

Бабушка с полувздохом начала сначала:

— Повторяю еще раз: вчерая ездила в салон красоты и там, представь себе, встретилась с Маффин Уоткинс!

— Серьезно? Маффин,[1] ты подумай! — с напускной радостью воскликнула я, хотя понятия не имела, о ком идет речь.

— Она рассказывала о своем сыне…

— Пирожке? — попыталась угадать я. — Кексе? Пончике?

— Его зовут Энди, — четко выговорила бабушка. — Судя но всему, славный-преславный мальчик.

— Ты сама хоть раз его видела?

Бабушка пропустила вопрос мимо ушей.

— Только-только купил чудесный дом. Маффин подробно его описала.

— Понятное дело.

— Энди, — объявила бабушка тоном диктора Си-эн-эн, оглашающего результаты выборов, — работает в «Леман бразерc».

— А доход Бингли — пять тысяч фунтов в год, — чуть слышно отозвалась я.

— Что?

— Да так, ничего.

— Хм… — Бабушку было не сбить с толку. — Очень серьезный молодой человек, сразу понятно. Ему всего тридцать пять, а он уже обзавелся катером.

— В общем, само совершенство.

— Я дала Маффин твой телефон, для ее младшего сына, Джея! — победно провозгласила бабушка.

Я опустила руку с сотовым, секунду не мигая смотрела на него и снова поднесла к уху.

— Ничего не понимаю. Так с которым из них ты задумала меня свести? С младшим?

— Маффин говорит, Энди с недавних пор с кем-то встречается, — пояснила бабушка, — а Джей как раз в Англии, вот я и подумала: почему бы вам не встретиться, не поужинать вместе?

— Джей в Бирмингеме! — завозмущалась я. — Ты же сама сказала: в Бирмингеме! Ведь так? А я в Лондоне. Это разные города!

— Но они оба в Англии, — преспокойно сказала бабушка. — Разве от Лондона до Бирмингема так уж далеко?

— Я не намерена ехать в Бирмингем, — отчеканила я.

— Элоиза, — с укоризной протянула бабушка. — В отношениях с мужчиной надо уметь подстраиваться под обстоятельства.

— У меня ни с тем, ни с другим никаких отношений! Я их обоих в глаза не видела!

— Съезди в Бирмингем, и увидишь.

— Бабушка, если человек в своем уме, он в жизни не поедет в Бирмингем! Все, наоборот, только и мечтают сбежать отгула!

Парень спереди негодующе хмыкнул — то ли потому, что я повысила голос, то ли из-за столь пренебрежительного отзыва о замечательном городе.

— Я жду не дождусь твоей свадьбы, — вздохнула бабушка, — потом можно и умереть спокойно.

— Значит, тебе еще жить да жить, — усмехнулась я.

Она прибегла к другой хитрости.

— Если хочешь знать, я повстречала дедушку шестнадцатилетней девочкой.

Не было нужды напоминать мне об этом.

— Ты ведь у нас особенная, — ласково пробормотала я и деланно спохватилась: — О, мне выходить!

— Джей позвонит тебе! — нараспев проговорила бабушка.

— Понятно, — проворчала я, но старая лиса успела положить трубку. И уже наверняка поспешно набирала номер Маффин, или Мафии, или как ее там, намереваясь в ознаменование близкой победы распить с ней на пару бутылочку шампанского.

Бабушка на какие только не шла ухищрения, дабы выдать меня замуж, с тех самых пор, как я достигла половой зрелости. Я все надеялась, что в один прекрасный день она махнет на меня рукой и возьмется устраивать судьбу моей младшей сестры, которая в свои девятнадцать была, на взгляд бабушки, без пяти минут старой девой. Однако, на счастье Джиллиан, упрямица и не думала сдаваться. Ее напористость заслуживала бы восхищения, не будь ее жертвой я сама.

Автобус черепашьими темпами проехал мимо Юстона и в самом деле почти добрался до моей остановки напротив ресторанчика «Пицца-экспресс», какие в Лондоне попадаются на каждом шагу, — я, можно сказать, не солгала бабушке.

Снова засунув телефон в карман сумки, я не без опаски принялась спускаться по узкой лестнице со второго этажа. Утешала надежда, что этому Джею из Бирмингема затея сводниц пришлась по вкусу не больше, чем мне. Смех, да и только! Ужинать с человеком, с которым тебя объединяет салон красоты, где встречаются его мать и моя бабушка! Видели бы вы бабулину прическу!

Спрыгнув с подножки автобуса, я поспешила в тяжелые железные ворота и очутилась во дворе Британской библиотеки. Голуби, вконец ожиревшие благодаря туристам и прочим благотворителям, что неизменно отдают птицам остатки ленча, проводили меня недобрыми взглядами выпученных темных глаз, когда, обойдя их, я зашагала к дверям. День только начинался, и туристов в очереди у гардероба можно было пересчитать но пальцам.

Я с уверенностью завсегдатая прошла к столу в противоположном конце вестибюля и, соблюдая установленные для посетителей правила, принялась перекладывать все необходимое для работы из компьютерной сумки в прозрачный пакет: ноутбук, блокнот на случай, если тот забарахлит, два набора карандашей, телефон, чтобы как ненормальная поминутно смотреть на экран, кошелек с деньгами на ленч… а еще тайком книжку — в кафе я прятала ее под столиком и украдкой читала. Дно пакета угрожающе провисло.

Прекрасно понимаю, зачем Британской библиотеке пластиковые пакеты: так борются с бессовестными ворами, что только и мечтают ускользнуть с листком-другим из личной переписки Диккенса. Но для романов, которыми я наслаждаюсь, поглощая ленч, пакеты эти определенно не подходят. Незаконно проносить книги внутрь — сущая пытка.

Покрепче ухватив тяжелую ношу, я вошла в лифт и поднялась мимо кафе с яркими стульчиками и мимо унылой закусочной на четвертый этаж, где потолок гораздо ниже, а туристы боятся показываться. Впрочем, «боятся», скорее, неверное слово — здесь для них просто нет ничего интересного.

Махнув пропуском перед носом дежурного охранника, я вошла в зал рукописей и с облегчением плюхнула свое добро на излюбленный стол. Человек спереди, изучавший в ярком свете лампы средневековый труд, метнул в меня сердитый взгляд. Деланно улыбнувшись в знак извинения, я принялась по порядку вынимать из пакета ноутбук, шнур, адаптер, блокнот и привычными движениями раскладывать их вокруг подставки для рукописей, высившейся посреди стола. Мне столь часто доводилось бывать здесь, что обустраивать рабочее место вошло в привычку. Ноутбук я поставила справа, наклонив экран лишь слегка, чтобы не заглядывали любопытные, слева положила блокнот, на него — карандаш. А пакет с телефоном, кошельком и запретной книжкой запрятала подальше под стол, но так, чтобы время от времени касаться хрустящего пластика ногой и убеждаться, что мои денежки не стянул какой-нибудь нахальный вор, проникший в зал под видом ученого.

Застолбив таким образом рабочее место, я пошла к справочному компьютеру в конце зала. Да, теперь ясно, кто называл себя Розовой Гвоздикой, но маловерам из диссертационного совета еще нужно доказать, что все приписываемые великому шпиону подвиги совершены не кем иным, как мисс Джейн Вулистон. Не исключалась, впрочем, и вероятность того, что она лишь выдумала это прозвище и передала другому, как страшный пират Роберте. Сама я, прочтя не одно письмо Джейн, и вообразить не могла, что ее дело продолжил иной человек — едва ли ей повстречался второй такой же смельчак и обладатель столь же острого ума. Тем не менее не одного, так другого ученого из совета эта мысль непременно посетит. Тогда на меня мигом накинутся и засыплют обескураживающими вопросами, а чтобы давать ответы, нужны факты. Диссертантам неизменно приходится бороться: опровергать несчетные предположения, статьи в учебных журналах, основанные на неверных данных, терпеть язвительные замечания по поводу своих соображений и методов. Словом, готовиться придется основательно.