– Билли… – начала она снова. И опять он остановил ее.

– Не сейчас, – голос не сильнее шепота. Закрыв глаза, Билли откинулся назад на подушки.

Летти знала, что он не пошевелится, пока она не выйдет из комнаты, знала также, что Билли не примет никаких ее объяснений. Им обоим предстояла бессонная ночь.

Подготовка к такому веселому празднику как Рождество была невыносимой – самая длинная неделя в жизни Летти, хотя на нее пришлось только четыре рабочих дня.

Билли большей частью лежал молча, не двигаясь.

Летти, не спав полночи, проклинала себя, но не смогла придумать ничего, что хоть как-то исправило бы положение. Несколько часов она лежала и напряженно думала, пока истощение не заставило ее провалиться в сон.

Родители Билли, приехав к ним на рождественский вечер, были очень встревожены.

– Никогда не видела, чтобы ему было так плохо, – сказала миссис Бинз, когда они уселись за стол. Билли остался в кровати, и ему отнесли поднос с едой на тот случай, если он захочет что-то попробовать, правда, это казалось маловероятным. – Надо вызвать врача.

– Доктор уже был здесь неоднократно в течение последней недели.

– Тогда его надо отправить в больницу, – вмешался отец Билли, сам-то выглядевший вполне здоровым, несмотря на больное сердце.

– Врач сказал то же самое, – ответила Летти. – И если Билли не станет лучше после Нового года, то придется так и сделать.

Последнюю неделю она изо всех сил старалась уговорить мужа, что ему будет значительно лучше в больнице, но тот только качал головой, говоря, что самое полезное – просто немного полежать в кровати. Если же она делала попытку оправдаться перед ним, то он отворачивался, сердито замечая, что слишком устал и должен поспать.

Кристофер избегал ее как прокаженную. Так как в школе были каникулы, то большую часть времени он проводил в своей комнате или на улице с друзьями. Во время рождественского вечера он едва ли обменялся с ней парой слов, сдержанно поблагодарив за подарок – игрушечную железную дорогу. Когда пришли родители Билли, он по крайней мере постарался выглядеть веселым, но несколько раз Летти ловила на себе его внимательный, изучающий взгляд. Примерное поведение было неестественным для Криса – свойственная десятилетним мальчишкам озорливость напрочь исчезла, но Летти не находила слов, чтобы поговорить с сыном.

Она все-таки написала Дэвиду резкое, бескомпромиссное письмо, в котором, сославшись на болезнь Билли, просила не встречаться с ней в течение некоторого времени, пока она сама не позвонит.

Любовь к Дэвиду мучила ее – отчаянная любовь, но она не могла изливать чувства на бумаге. Было бы лучше, если бы у нее нашлись силы порвать их отношения прямо сейчас, но Летти знала, что это невыполнимо. Так что лучше просто не встречаться некоторое время.

Прошло четыре дня, прежде чем Билли сказал что-то, прямо обращенное к ней. Когда она давала ему лекарство, то предприняла очередную попытку к примирению, стараясь, чтобы ее слова звучали весело, словно ничего не произошло.

– Боже, ты с таким мужеством глотаешь эту ужасную гадость.

Он молча и не улыбаясь посмотрел на нее. Казалось, этот взгляд сломал что-то внутри Летти – мгновенно на глазах появились слезы.

– Билли… Я не могу это выносить… Ты не смотришь на меня. Кристофер ходит мрачный как туча. Я знаю, ты все слышал, и я хочу объяснить тебе. Пожалуйста, дай мне возможность объясниться!

Слова вылетали стремительным потоком. Она не собиралась предавать мужа, не хотела оскорблять его. Что еще она говорила, в тот момент Летти едва ли могла потом вспомнить, но она страстно хотела убедить Билли, да и себя тоже, что любит его, что будет всегда любить его.

Он ответил.

– Я не виню тебя, Лет. Не такой уж я завидный муж.

– О… Билли… не надо. – Он словно соль посыпал на рану.

– Я… просто… беспокоюсь… – продолжил он, – за Кристофера. Это его отец, Лет, – ты должна была рассказать ему.

– Я хотела, но он тут же рассказал бы тебе. А я не могла причинить тебе боль.

– Думаешь… обнаружить все таким образом – не так больно? Я всегда знал, что ты… не любишь меня.

– Нет, – она подняла залитое слезами лицо, – это неправда. Я любила… я люблю тебя.

Он криво улыбнулся, но ничего не сказал в ответ, и Летти снова опустила голову.

– Билли… – Нет смысла убеждать его в любви, которая все равно никогда не сравнится с тем чувством, что она испытывала к Дэвиду.

Голос Билли был хриплым.

– Осталось несколько месяцев, Лет. Не уходи от меня… всего несколько месяцев. Я постараюсь… не тянуть долго.

Летти в ужасе подняла глаза.

– Что ты говоришь? – Но она уже поняла.

– Я устал, Лет.

Она оставалась стоять на коленях, когда он отвернулся, дыша с трудом. В порыве внезапной нежности она поцеловала его в затылок, роняя на подушку слезы.

– Я люблю тебя, Билли, – хрипло прошептала она и, поднявшись, вышла из комнаты.

Тысяча девятьсот двадцать шестой год пришел вместе с сильным дождем. Веселящиеся люди бродили по улице, промокнув до нитки, но многие были слишком пьяны, чтобы замечать это.

Опустив занавески и включив на полную мощность газовый рожок, Летти бодрствовала у кровати мужа.

Со вчерашнего дня он жаловался на боль в груди, а утром появилась температура, сильно поднявшаяся к вечеру. Доктор Каваролли настоятельно советовал положить Билли в больницу, но тот и слышать об этом не хотел.

Доктор Каваролли надул свои пухлые щеки, махнул стетоскопом и сказал, что не может никого тащить силой. Посоветовал держать больного в тепле, внимательно смотреть за ним и сообщить ему, если будут какие-нибудь изменения в состоянии.

Кризисы были уже дважды – в двенадцать часов и сейчас, в три часа ночи, когда улицы наконец-то обезлюдели и стало тихо, но Летти никак не могла решить, стоит ли беспокоить врача в такую погоду.

Однако к половине пятого, когда Билли начал беспокойно метаться по подушке, часто дыша, Летти поняла, что дальше одна не справится.

Снаружи потоки дождя омывали окно спальни. По всей Европе обещали сильные осадки, а в Лондоне, казалось, дождевые облака появились за одну ночь. Но Летти уже не волновали возможные неудобства для доктора.

Спустившись вниз в офис, она схватилась за трубку телефона. Треск, подобный звуку рвущейся бумаги, заставил в ярости бросить трубку обратно – дождь нарушил телефонную связь.

Летти бросилась наверх, в лихорадочной спешке надевая пальто и натягивая шляпку по самые глаза. Она разбудила Кристофера.

– Телефон испорчен! Я иду за врачом!

Голова опущена, зонтик выставлен вперед навстречу порывам ветра, вода заливает ботинки, – она спешила к дому доктора Каваролли, безуспешно пытаясь по дороге поймать такси.

Расстояние невелико, и в обычных обстоятельствах она сама легко бы добралась, но сейчас ветер уже дважды выворачивал зонтик, сильно мешал идти. Когда она наконец дошла до дома врача, дорогое пальто промокло насквозь, и Летти выглядела скорее как бродяга, нежели владелица престижной художественной галереи.

Поднявшись на ступеньки, Летти несколько раз нажала на звонок. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем открылась дверь и на пороге появилась женщина в розовом халате.

– Мой муж болен, – хватая воздух ртом, прокричала Летти. – Телефон не работает. Мне пришлось бежать всю дорогу…

Она была похожа на сумасшедшую. Женщина сделала шаг назад.

– Заходите в дом, – сказала она сухо, введя Летти в приемную и включив свет. – Подождите, миссис…?

– Бинз. Летиция Бинз. Мой муж Вильям Бинз – он больной доктора Каваролли. Боюсь, что у него пневмония.

– Подождите, миссис Бинз. Я позову доктора. Дверь снова открылась, пропуская тучную фигуру врача, уже одетого для выхода на улицу. Летти бросилась к нему, чувствуя, как ей стало легче.

– Вы должны пойти со мной. Я пыталась позвонить, но телефон…

– Не работал, – закончил он за нее. – Жена уже сказала. Мы возьмем мою машину, но сначала я позвоню в Миддлсекскую больницу. К счастью, мой телефон исправен.