Он не двинулся с места, едва переводя дыхание, как зверь, готовый броситься на свою добычу.

Молодая женщина решилась подойти к нему и взяла у него из рук топор.

– Вот и отлично! – сказал я. – Теперь мы можем спокойно поговорить. Вы напрасно сердитесь. Разве вы не свободны одолжить свои сапоги кому угодно и даже покупать для своих друзей билеты до Месклы…

Глаза Саргасса снова заметали молнии.

– Что это еще значит? – процедил он сквозь зубы.

– Ничего! – ответил я. – Просто вы очень услужливый человек. Но это никого не касается.

– В особенности вас! – проворчал он. – И я советовал бы вам не вмешиваться в мои дела.

Продолжая говорить, он незаметно двигался вокруг стола, стараясь уменьшить между нами расстояние, но я все время не спускал с него глаз и по-прежнему сохранял дистанцию, так что в конце концов мы только поменялись местами: я оказался между столом и дверью, а он спиной к очагу. Я по-прежнему держал револьвер в руках.

– Значит, – коротко заметил я, – вы не хотите сказать мне его имя?

– Чье имя? – пристально посмотрел он на меня.

– Имя того, кому вы одолжили эти сапоги и для кого брали билет на станции.

Он рассмеялся каким-то странным смехом.

– Ищите, сколько хотите, не найдете.

– Как знать! – возразил я. – Может быть, найду и не только это а еще что-нибудь.

В его глазах мелькнуло беспокойство.

– Например, материи, которые были в чемодане господина Монпарно. Я знаю, где они находятся.

Он сразу перестал смеяться.

– Знаете? – тревожно спросил он.

– Знаю, – уверенно повторил я. – И если вы мне не откроетесь сами, я возьму их без вашего согласия.

Он снова хотел броситься на меня, но дочь силой удержала его на месте.

– Попробуйте только! – зарычал он, угрожая мне кулаками. – Попробуйте. Я вас убью!

Я стоял у самой двери, касаясь спиной занавески. Вдруг я почувствовал, что меня кто-то дергает, и чей-то голос прошептал мне на ухо:

– Пойдемте. Довольно!

Действительно, Саргасс был теперь способен на все. Его последние слова были равносильны признанию. Я мог спокойно уйти. Поэтому я внял совету Дольчепиано и выскользнул за дверь.

Он схватил меня за руку.

– Бежим! Я потом вам все объясню!

Я, не отдавая себе отчета, покорился этому странному человеку и, сбегая с горы, слышал позади себя громовые раскаты голоса Саргассы и крики его дочери.

– Он ее бьет! – воскликнул я, останавливаясь.

– Этого надо было ожидать, – равнодушно ответил мой спутник. – Вы играете в опасную игру.

– А в какую игру играете вы сами? – ядовито произнес я.

– В ту же, в какую и вы, – улыбнулся итальянец, снова заставляя меня бежать. – Мне кажется, что мое вмешательство было не лишним и моя уловка удалась?

– Какая уловка!

– А сапоги! Не будь их, вам едва ли бы удалось добиться признания Саргасса. А теперь он у вас в руках! Его слова имеют огромное значение.

Я не знал, что и думать. Что это, мистификация или искренность? Имел я дело с врагом или с союзником? Не хотел ли он только усыпить проснувшиеся во мне подозрения?

Продолжая бежать, мы спустились наконец на дорогу и увидели ожидавший нас автомобиль. Сверху не доносилось ни одного звука.

– Пусть он немного успокоится, – снова сказал Дольчепиано. – Мы еще навестим его. Если позволите, я вам дам один совет… И на этот раз более ценный.

– Хорошо, – согласился я. – Но вы должны объяснить мне…

– Все, что хотите! Не сердитесь, мистер Вельгон. Ведь мы же с вами друзья!.. Искренние друзья, – повторил он, подсаживая меня в автомобиль, который тотчас же двинулся в путь.

Друзья! Мне как-то плохо верилось теперь в это.

Мы медленно двигались по дороге к Пюже-Тенье. Я находился в самом отвратительном настроении духа, и мой спутник, видимо, это чувствовал.

Чем более я раздумывал о событиях сегодняшнего дня, тем более приходил к убеждению, что я вел себя, как мальчишка. Разгадка мучавшей меня тайны была почти в моих руках. Но я не сумел этим воспользоваться. Мало того, мне казалось, что Дольчепиано понимал во всей этой истории гораздо больше меня. Как неопытный стрелок, я пропускал крупную дичь, подбирая только ничтожных жаворонков.

Главной причиной своей неудачи я считал автомобилиста, хотя должен был сознаться, что он действовал с гораздо большей ловкостью, чем я.

– Что с вами? – воскликнул наконец Дольчепиано. – Чего вы надулись?

– Это ваша вина, – сухо ответил я. – Ваше вмешательство испортило весь мой план.

– Простите, – смущенно произнес итальянец. – Я только хотел вам помочь.

– Хороший способ помочь! – усмехнулся я. – Вы только спугиваете дичь.

– Вы несправедливы, мистер Вельгон, – запротестовал он. – Разве это я спугиваю? Согласитесь сами.

Само собой разумеется, я уклонился от подобного согласия и проворчал себе под нос.

– Если бы вы не вмешались, Саргасс и его сообщник были бы у меня в руках.

– Ошибаетесь, – уверенно произнес итальянец. – Ошибаетесь, дорогой мистер Вельгон. Саргасс и так у вас в руках, но что касается сообщника – никогда!

– Одно влечет за собой другое, – живо возразил я.

– Вы думаете? – насмешливо взглянул он на меня. – Хотите, поговорим откровенно, мистер Падди.

Несмотря на то, что подобная фамильярность далеко не была мне приятна, я согласился.

– Пожалуйста, я очень рад.

– В таком случае, должен вам сказать, что, несмотря на всю вашу опытность, вы поступили, как новичок. Ваше посещение Саргасса – было верхом неосторожности, не говоря уже о том, что вы раскрыли ему все свои карты, ради одного желания: застать его врасплох. Так, обыкновенно, не поступают с подозреваемыми лицами, в особенности, не имея в руках веских доказательств.

– Но у меня есть доказательства, – возразил я, возмущенный его тоном.

– Какие? – холодно спросил он.

– Его собственные слова.

– Этого мало. Он может отказаться от них или утверждать, что вы его не так поняли.

– Кроме того, вы забыли украденные материи?

– А где они?

– А сапоги?

– Вернитесь-ка, возьмите их обратно! – рассмеялся Дольчепиано.

Эти слова раскрыли мне глаза. Я понял, что попал в ловушку.

– Ах, так вот, значит, какую услугу вы оказали Саргассу, как вы сами сказали его дочери, – воскликнул я.

– Это были пустые слова, – пожал он плечами. – Надо же как-нибудь войти в доверие к людям.

– Принося в жертву мои интересы.

– Вы же сами будете потом в выгоде.

– А пока, – резко воскликнул я, – вы лишили меня единственного вещественного доказательства. Теперь эти сапоги в надежном месте, и если бы я вздумал рассказать свои предположения судебным властям, они расхохотались бы мне в лицо.

– Наверно! – спокойно согласился Дольчепиано.

– И что я за дурак! Как я мог позволить вам это сделать!

– Не рвите на себе волосы, мистер Вельгон, вы сами, повторяю, раскрыли свои карты Саргассу. И если бы вся суть заключалась только в этом, верьте мне, материи оказались бы так же недосягаемы, как и сапоги. Но, к счастью, – загадочно улыбнулся он, – это для нас далеко не так важно. Оставит ли он их там, где они сейчас находятся, или даже совершенно уничтожит, результат будет один и тот же.

– Значит, вы знаете, где они спрятаны? – злобно воскликнул я.

– Может быть, но так как я еще в этом окончательно не уверен, позвольте вам не говорить.

Я пожал плечами, приписывая его слова одному хвастовству. Что за таинственность? Вообще его поведение было весьма подозрительно, и я, после его выходки у Саргасса, стал относиться к его словам с большой осторожностью.

– Видите ли, мистер Вельгон, – продолжал он между тем, – ваша главная ошибка состоит в том, что вы уверены в существовании связи между кражей товара и убийством господина Монпарно, не говоря уже об истории с сундуком. Конечно, эта связь, вероятно, существует, но раскрыть ее далеко не так легко. Допустим, что, найдя у Саргасса похищенные им из чемодана вещи, вы докажете, что кражу совершил именно он. А что дальше? Какое отношение это будет иметь к убийству?