Эс и Пит терпеливо ждут, пока я делаю несколько глубоких вдохов. Когда чувствую, что могу идти, не падая, я киваю и веду их к двери, которая все еще не заперта; никто не хотел бы украсть то, что у нас есть. Тем не менее, я запираю ее за собой, когда мы все входим.
Эс направляется прямо к обогревателю, чтобы включить его.
— Извини, он сломался, — говорю я ей. — Нам придется остаться одетыми.
Она улыбается.
— Не беспокойся об этом. Как насчет того, чтобы сделать нам всем горячий кофе, и мы могли бы сесть и решить это вместе.
Эс направляется в мою маленькую кухню, а я опускаюсь на диван в гостиной. Внезапно все мое тело болит, и я чувствую, как бессонные часы изнуряют меня, но я слишком взвинчена, чтобы действительно спать. В квартире слишком тихо. Слишком тихо. Даже раздражающий гул холодильника отсутствует, и я лениво задаюсь вопросом, не перестал ли он работать. Повсюду видны следы моей матери. Ее ботинки стоят у входной двери, один валяется на боку. Ее жакет висит на спинке одного из кухонных стульев. А любимые журналы разложены на столе перед диваном. Пит сидит в кресле напротив меня, а Эс приносит нам кофе и садится рядом с ним.
Теперь, когда мы все устроились, я наклоняюсь к Питу.
— Ладно, выкладывай.
Пит достает свой телефон, чтобы посмотреть на фотографию, которую я послала.
— Чье это запястье?
— Моей мамы. — Он хмурится.
— И давно у нее такая метка?
— Это что-то новенькое, — говорю я. — Я никогда не видела ее до сегодняшнего дня.
— Значит, ее не было до того, как она впала в кому? — спрашивает он.
— Нет.
— Это плохо, Ари. Очень плохо.
Я дую на свой кофе и делаю глоток, пытаясь сдержать нетерпение.
— Хватит о страшных предзнаменованиях. Просто скажи мне.
Он открывает браузер на своем телефоне и показывает мне изображение за изображением метки на запястье моей мамы.
— Это знак Каина. Вы знаете историю Каина и Авеля? Из Библии?
Я киваю, вспоминая старые библейские истории из моего детства. Наша старая соседка нянчилась со мной, когда я была маленькой, а мама работала. Она тащила меня с собой в церковь и была предана идее, что моя душа нуждается в спасении. Она не прилипла, но кое-что я помню.
— Бог велел им обоим принести ему жертвы или что-то в этом роде. Авель был принят Богом, но Каин был отвергнут. Он и Авель сражались, и Каин убил своего брата и был отмечен за это.
— В этом вся суть. Но некоторые считают, что это еще не все. Некоторые верят, что этот знак не только послужил знаком для других, что он заслужил смерть. Некоторые верят, что этот знак обратил его.
— Превратил его во что? — спрашиваю я.
— В демона. Тот, кто питается чужой болью. Что он обречен провести вечность, мучая других, или же он будет чувствовать эту пытку сам, изо дня в день, во все времена.
Я отрицательно качаю головой.
— Вот почему религия не имеет для меня никакого смысла. Какой Бог просит кровавых жертв, а потом наказывает тех, кто этого не делает?
— Мстительный Бог, — говорит Пит.
— Так какое это имеет отношение к моей матери? — Я вздрагиваю, чувствуя, как на меня нисходит дурное предчувствие.
— Если она носит знак Каина, значит, она принадлежит ему, — Пит шепчет это так тихо, что мне требуется время, чтобы понять смысл его слов.
— Ты думаешь, что мою маму держит в плену Каин-демон?
Он не отвечает, но я вижу по его лицу, что именно так он и думает. Я обращаюсь за помощью к Эс. Неужели она поверит в эту чушь? Но она отводит глаза, плечи ее поникли, рука покоится на колене Пита. Она ему верит.
— Вы что, оба сошли с ума? Эти истории ненастоящие. Все это просто куча нравоучительных историй, предназначенных для того, чтобы напугать детей и взрослых вести себя так, как того хочет тот, кто руководит.
Пит качает головой.
— Я знаю, что ты скептик, и никогда не пыталась навязывать тебе свои убеждения, но Ари… ты должна открыть глаза. В этом мире есть вещи, которые не поддаются логике.
Я хочу поспорить, сказать ему, что есть очень логичное и рациональное объяснение тому, что случилось с моей матерью, сказать ему, что я найду способ спасти ее с помощью науки. Мои мысли возвращаются к мужчине в «Рокси». Человек с такой же отметиной, но в другом дизайне. Мужчина со странными глазами и акцентом, который я не могла определить. Человек, который знал мое имя, мое полное имя, когда никто на работе не называет меня Арианной, только Ари.
— Мне нужно идти! — говорю я, вскакивая. — Мне нужно снова увидеть маму.
Пит отвозит меня в больницу, в срочном порядке, чтобы снова увидеть мою мать, я терплю пребывание в машине с меньшим ужасом, чем обычно. Ура мне. Когда мы приезжаем, Пит пытается припарковаться, но я говорю ему и Эс идти домой и отдыхать.
— Мне нужно время, чтобы все обдумать, а вам обоим нужно поспать. Я позвоню вам позже, хорошо?
Они смягчаются и уезжают, оставляя меня в сугробах свежевыпавшего снега у входной двери больницы. Солнце уже село, отмечая конец дня, который казался вечностью. Я вбегаю и нахожу комнату матери. Она все еще лежит там, как и была. Я переворачиваю ее запястье и смотрю на отметину. Это действительно знак Каина? Может ли эта история быть правдой?
Я достаю визитную карточку незнакомца и набираю на ней номер.
— Я ждал твоего звонка, хотя, признаюсь, думал, что он будет раньше, — говорит он, прежде чем я успеваю заговорить.
— Кто ты такой? Что ты сделал с моей матерью?
— Я ничего не сделал твоей матери. Но без меня она пропадет навсегда. Без меня ее душа будет страдать вечно. — Его голос эхом разносится вокруг меня, и я поднимаю голову, чтобы увидеть, как он стоит в дверях палаты моей матери, прижимая телефон к уху. Заметив, что я его заметила, он улыбается и убирает телефон.
— Привет, Арианна Сперо. Наконец-то пришло время поговорить. Скажи мне, ты хочешь спасти свою мать?
Глава 3
НЕЗНАКОМАЯ ОПАСНОСТЬ
— Давай поставим вину на место, хорошо?
— Арианна Сперо
Мой телефон отключается, поэтому я засовываю его обратно в карман и смотрю на мужчину передо мной. Сегодня он одет так же безукоризненно, как и вчера, — сшитый на заказ итальянский костюм, на этот раз серый с серебром, с кожаным портфелем на боку. Неужели он только вчера пришел в «Рокси»? Кажется, это было так давно.
Но на этот раз меня не пугает его совершенство, его красота, его абсолютная непохожесть. На этот раз я просто злюсь. Я подхожу к нему и бью по лицу. Жесткий.
Он потирает подбородок, хотя у меня складывается впечатление, что моя ладонь болит гораздо сильнее, чем его щека.
Я стряхиваю боль в руке так осторожно, как только могу.
— Скажи мне, что происходит, прежде чем я еще что-то с тобой сделаю.
Его глаза расширяются от удивления, но он выглядит скорее удивленным, чем сердитым.
— Ты действительно не такая, как я ожидал.
Я свирепо смотрю на него, уперев кулаки в бока.
— А почему ты вообще чего-то ждал? Ты кто такой? — У меня челюсть болит от стиснутых зубов.
— Ты можешь звать меня Ашер, и я единственный, кто может спасти твою мать. С твоей помощью.
Я смотрю на ее неподвижное тело, лежащее на больничной койке.
— Что с ней такое?
— По большей части твой друг был прав. Она носит знак Каина и пребывает в адском измерении на всю вечность, — он говорит бегло, как будто все это для него просто шутка.
Я делаю шаг назад и хмурюсь.
— Конечно. В этом есть смысл. Знак Каина. Адское измерение. Демоны. Что же будет дальше? — Я поднимаю руку, прежде чем он успевает заговорить. — Нет, погоди, дай угадаю. Ты говоришь мне, что я какая-то избранная и в обмен на мою душу или какую-то подобную ерунду ты спасешь мою маму. Возможно, тут замешано пророчество и какая-то опасность, и ты думаешь, что твои сексуальные чары преодолеют все это и склонят меня к твоему образу мыслей, да? Извини, чувак. Я видела этот фильм.
Он пытается заговорить, но его рот просто отвисает, не издавая ни звука. На его лице появляется замешательство, но он быстро приходит в себя, закрывает рот и смотрит на меня непроницаемым взглядом.
— Кто ты такая?
— Кто я такая? Ты серьезно спрашиваешь меня об этом? После всего, что ты только что пытался мне продать?
Его глаза бегают по комнате и останавливаются на моей матери.
— У тебя есть сверхъестественный способ видеть правду вещей, — говорит он. Он возвращает свой взгляд ко мне. — Как бы то ни было, ты не совсем неправа. Душа твоей матери в ловушке. Ты — ее единственная надежда. И… — он подходит ко мне ближе и улыбается, — я рад, что ты, по крайней мере, считаешь меня сексуальным.
Теперь настала моя очередь пялиться, разинув рот.
— Я никогда…
Он подмигивает мне.
— Это ты сказала. Ты обвинила меня в том, что я обладаю сексуальными чарами. — Достаточно близко. — Итак, теперь, когда мы на одной волне, давай перейдем к сути этого вопроса.
Я скрещиваю руки на груди.
— В чем же тут дело? Чего ты хочешь от меня?
— Твою душу, конечно.
Я закатываю глаза.
— Вы, злые парни, должны придумать что-нибудь получше.
Он достает из портфеля свиток и протягивает мне.
— Это то, что я хочу от тебя, в обмен на душу твоей матери.
Я разворачиваю бежевый, древний на вид пергамент. Он такой старый, что я боюсь, как бы он не рассыпался у меня в руках, бумага сморщилась и переплелась. Здесь даже пахнет стариной, чернилами и старинными замками из книг. Я начинаю читать. Это занимает у меня некоторое время, шрифт — это своего рода каллиграфия, которая не совсем поощряет обезжиривание. Он мог бы узнать о выборе шрифтов и их влияние на чтение.
Когда я заканчиваю, сворачиваю его и пихаю ему обратно.
— Ты решил меня обмануть?
Он в замешательстве смотрит на свиток, который держит в руке.
— Что?
— Это обман? Или что-то еще? Есть ли какое-то новое реалити-шоу, звездой которого я стала? Я не могу представить, что моя мама будет участвовать в этом, но, возможно, за достаточно большие деньги она будет. Это что, шутка? Какой-то заговор, чтобы одурачить меня и заставить поверить в Бога, демонов и сверхъестественное? — Я не верю собственным словам. Я видела свою маму, и она действительно исчезла из своего тела, но все это не имеет смысла. Я чувствую себя в ловушке какой-то сюрреалистической альтернативной реальности, где все не так. Все неправильно. Это неправильно.