- Вполне. О, есть вещи, которые я не могу делать. Нельзя создать или уничтожить материю. Я могу уменьшиться до твоих размеров, я думаю. Но я буду весить столько же, сколько и вешу, довольно много. И я не могу за ночь стать двенадцатифутовым гигантом; не существует способа, позволяющего набрать необходимую массу достаточно быстро. Но та работа с Армандом Блуэттом была проста. Тяжелая работа, но простая. Я уменьшил свои плечи и руки и нижнюю часть лица. Ты знаешь, что у меня все это время было двадцать восемь зубов? Я отбелил свою кожу. Конечно, на голове был парик, а что касается божественных женственных форм, об этом позаботились те, кого Эллиот Спринг называет "ремеслом большого бюста и искривленного торса".

- Как ты можешь шутить?

Его голос стал ровным, когда он сказал:

- А что я должен делать; скрежетать зубами каждую минуту? В такое вино нужно периодически добавлять пузырьков, дорогая, иначе много не проглотишь. Нет, то что я сделал с Армандом Блуэттом было только начало. Я собираюсь заставить его самого это сделать. Я не сказал ему кто я. Кей вне игры; он не знает, кто она и кто я или, кстати, кто он сам. - Он рассмеялся; это был неприятный звук. - Все, что я дал ему, это была мощная ассоциация с тремя давным-давно покалеченными пальцами. Она будет работать у него во сне. Следующее, что я с ним сделаю будет таким же хорошим и совершенно непохоже на это.

- Тебе придется несколько изменить свои планы.

- Почему?

- Кей не вне игры. Я теперь начинаю понимать. Она приехала в карнавал, чтобы повидаться с Людоедом.

- Кей? Но почему?

- Я не знаю. В любом случае судья последовал за нею туда. Она ушла, а Блуэтт и Людоед встретились. Однако, одну вещь я знаю. Гавана сказал мне судья панически боится Кей Хэллоувелл.

Горти хлопнул по столу.

- С ее неповрежденной рукой! Ох как чудесно! Ты можешь представить, что это должно было быть?

- Горти, дорогой - это совсем не смешно. Неужели ты не понимаешь, что с этого все и началось - что именно это заставило Людоеда заподозрить, что "Малышка" была не просто девочкой-лилипуткой? Ты что, не понимаешь, что Людоед думает, что ты и Кей это один человек, что бы ни думал судья?

- О, Боже.

- Ты запоминаешь все, что слышишь, - сказала Зина. - Но ты не слишком быстро соображаешь, дорогой.

- Но - но - то, что тебя так избили... Зина, это моя вина! Это как если бы я сам это сделал!

Она обошла вокруг стола и обняла его, притянув его голову к своей груди.

- Нет, дорогой. Это ожидало меня, уже много лет. Если ты хочешь обвинять кого-то - кроме Людоеда - обвиняй меня. Это я виновата в том, что взяла тебя к себе двенадцать лет назад.

- Зачем ты это сделала? Я ведь никогда толком не знал.

- Чтобы уберечь тебя от Людоеда.

- Уберечь ме... но ты держала меня прямо возле него!

- Это было последнее место в мире, где он стал бы искать.

- Ты говоришь, что он искал меня уже тогда.

- Он ищет тебя с тех пор, как тебе исполнился один год. И он найдет тебя. Он найдет тебя, Горти.

- Надеюсь, что найдет, - проскрипел Горти.

Позвонили в дверь.

Последовала ледяная тишина. Снова прозвенел звонок.

- Я пойду, - сказала Зина, поднимаясь.

- Черта с два, - сказал Горти грубо. - Сядь.

- Это Людоед, - вскрикнула она. Она села.

Горти стоял там, где он мог смотреть через гостиную на входную дверь. Изучая ее он сказал:

- Нет. Это - это - ну, кто бы мог подумать! Встреча старых друзей!

Он подошел к двери и распахнул ее.

- Банни!

- Пр... Извините ме... я могу здесь в... - Банни не слишком изменилась. Она была немного круглее и может быть чуть-чуть застенчивее.

- О, Банни... - Спотыкаясь выбежала Зина, споткнувшись о подол купального халата. Горти подхватил ее до того, как она упала. Они с Банни стали обниматься, как обезумевшие, раздавались их радостные восклицания на фоне голоса Горти, который с облегчением смеялся.

- Но дорогая, как ты нашла... Как хорошо, что... Я думала, что ты... Куколка моя! Я никогда не думала, что я...

- Хватит! - проревел Горти. - Банни, заходи и будем завтракать.

Испугавшись, она посмотрела на него своими круглыми глазами альбиноса. Ласково он спросил:

- Как Гавана?

Не отводя глаз от его лица, Банни нашла рукой Зину и ухватилась за нее.

- Он знает Гавану?

- Дорогая, - сказала Зина. - Это Горти.

Банни бросила на Зину взгляд, как у кролика, вытянула шею, что бы заглянуть за Горти, и вдруг похоже поняла, что именно сказала Зина.

- Это? - спросила она, показывая. - Он? - Она смотрела. - Он и "Малышка", тоже?

Горти заулыбался.

- Правильно.

- Он вырос, - сказала Банни глупо. Зина и Горти зашлись от смеха, и, как это делал Горти когда-то очень давно, так Банни переводила взгляд с одного на другого, почувствовала, что они смеются с ней, а не над ней, и присоединила свое звонкое хихиканье к общему шуму. Все еще смеясь Горти пошел на кухню и крикнул оттуда:

- Ты все еще пьешь сгущенное молоко и пол чайной ложки сахара, Банни? - и Банни начала плакать.

У Зины на плече, и слезы эти были счастливыми.

- Это Малышка, правда, правда...

Горти поставил горячую чашку на тумбочку и сел возле девушек.

- Банни, каким образом тебе удалось найти меня?

- Я не тебя нашла. Я нашла Зину, Зи, может быть Гавана умрет.

- Я помню, - прошептала Зина. - Ты уверена.

- Людоед сделал, что смог. Он даже позвал другого врача.

- Он? С каких пор он стал доверять врачам?

Банни сделала глоток кофе.

- Ты просто не можешь знать, как он изменился, Зи. Я сама не могла в это поверить, пока он это не сделал, я имею ввиду, не позвал доктора. Ты же знаешь обо мне и Гаване. Ты знаешь, что я чувствовала, когда Людоед сделал это с ним. Но - это выглядит так, как будто бы он вышел из-под тучи, под которой жил многие годы. Он действительно изменился. Зи, он хочет, чтобы ты вернулась. Он очень сожалеет о том, что случилось. Он совсем разбит.

- Не достаточно, - пробормотал Горти.

- А он хочет, чтобы Горти тоже вернулся?

- Горти - о, Малышка. - Банни посмотрела на него; - Он сейчас не сможет выступать. Я не знаю, Зи. Он не говорил.

Горти заметил быструю удивительную морщинку на лбу Зины. Она взяла Банни за предплечье и похоже нетерпеливо его сжала.