Я открыл глаза и тут же закрыл их: беспощадно яркий солнечный свет струился в окно спальни. Огромная свинцовая глыба намертво придавила меня к кровати, не давая возможности приподняться хотя бы на пару дюймов. Каждая попытка хоть немного изменить положение отзывалась нестерпимой резкой болью во всем теле. Каким-то образом я ухитрился принять сидячее положение и стиснул руками голову, которую кто-то незримый пытался снести с моих плеч огромной кувалдой. Я смутно припомнил, что вечеринка чертовски удалась.

После долгого стояния под душем, осторожного, тщательного бритья и пятикратной чистки зубов я все еще не ощущал облегчения. Стало даже хуже, потому что туманные видения прошедшей ночи не переставая мелькали передо мной. Полной картины не складывалось.

Просто отдельные отрывки, похожие на кадры из какого-нибудь фильма ужасов. Внезапно возник толстый коротышка, решивший выйти на террасу подышать свежим воздухом, и только когда он перекинул одну ногу через подоконник, я осознал, что в моей квартире нет террасы — за окном только замечательный вид с тринадцатого этажа на западную часть Сентрал-парка.

Всплыла какая-то взъерошенная рыжая красотка с декольте, глубоким, как Большой каньон, — я содрогнулся от этого воспоминания — она вскарабкалась на кухне ко мне на колени, твердя все время, чтобы я не беспокоился из-за того, что ее муж профессиональный борец. Я совсем даже и не волновался, пока он через пару минут не ворвался к нам на кухню. Спину тут же пронзила нестерпимая боль, и я лениво удивился: во что же я так здорово врезался после того, как он швырнул меня через всю комнату? Потом еще...

Хватит! Надо остановиться, иначе постоянное возвращение ко вчерашней вечеринке сделает меня мазохистом. Я решил сконцентрироваться на процессе одевания. Но через пятнадцать минут оставил бесполезные попытки завязать галстук, потому что пальцы мои отбивали дробь похлеще джазового ударника. И вот тут-то я совершил трагическую ошибку — вошел в гостиную (в гостиную, черт бы ее побрал!), которая больше напоминала городскую свалку после пронесшегося две минуты назад урагана.

Солнечный свет, с трудом пробивавшийся сквозь густой туман застоявшегося табачного дыма, являл глазу ужасающие подробности. Тысяча грязных бокалов, казалось, заполнила все пространство комнаты, многие недопиты, в некоторых плавают окурки. Все пепельницы переполнены, поэтому некоторые из моих гостей, видимо самые раскрепощенные, просто растаптывали недокуренные сигареты на ковре. Мебель в общем была цела. Правда, трехногий стул доставит теперь некоторые неудобства, и еще интуиция подсказала мне, что обе дверцы от буфета, должно быть, оторвал профессиональный борец. Кресла вообще выглядели почти как новые, только одно из них было насквозь прожжено сигаретой, и с диваном, я уверен, все будет в порядке, надо только снова поставить его на ножки. Нетвердой походкой я подошел к нему, нагнулся, чтобы как следует ухватиться, и замер.

«О нет!» — захныкал мой внутренний голос. Конечно, после эдакой дикой вечеринки что-нибудь могло завалиться за диван, но не это же. По-видимому, сейчас где-то по Манхэттену носился совершенно обезумевший карлик женского пола. Мой отуманенный алкоголем мозг не мог уразуметь, как можно было забыть пару собственных ног. Я зажмурился, а потом опять взглянул на эти ножки на полу, вытянутые параллельно дивану, — длинные, элегантные, с изящными коленями и гладкими округлыми бедрами, кокетливо затянутые в черные шелковые кружевные чулки. Как, черт возьми, можно забыть в гостях такое? Присев рядом, я осторожно положил руку на ближайшее бедро, чуть повыше чулка. Оно было теплым и восхитительно твердым на ощупь, так что карлица, если поторопится вернуться, еще успеет воспользоваться своими ножками. Может быть, пока их убрать в холодильник для сохранности? Но нет, они явно слишком длинные и не поместятся в мой морозильник.

Машинально я легонько провел рукой от изящного колена вверх по бедру и в следующий момент чуть не выпрыгнул из собственной шкуры: откуда-то из-за дальнего конца дивана раздался отчаянный визг. На секунду я подумал, что этот визг — продукт моего воспаленного мозга, но потом собрался с духом и быстро заглянул за диван. У меня тут же отлегло от сердца: никакая карлица по Манхэттену не носилась, ноги присоединились к туловищу, а туловище — к голове.

Короче говоря, за диваном лежала девушка в полном комплекте, а я-то, болван, с пьяных глаз сначала разглядел только ноги с того места, откуда бросил первый взгляд на нее — на них, черт бы их побрал.

На девушке было потрясающее черное кружевное платье, которое сейчас задралось до талии, обнажив пикантные черные, тоже кружевные трусики. Ее огромные темные глаза выражали неподдельный ужас.

Она несколько секунд смотрела на меня, а потом широко раскрыла рот и снова пронзительно завизжала.

— Пожалуйста, — промямлил я, — не так громко!

— Вы... вы меня лапали! — Ее голос был одновременно возмущенным и дрожащим. — Я все чувствовала. Снизу вверх по ноге!

— Прошу прощения, — чистосердечно покаялся я. — Но я тогда не предполагал, что вы здесь. — Дурацкая улыбка коснулась моих губ. — То есть, — осторожно добавил я, -" я видел ваши ноги, но не знал, что и вы тоже за диваном, понимаете меня?

— Вы насильник! — воскликнула она обвиняюще.

— Только не сегодня утром.

Я закрыл глаза, потому что острая боль чуть не расколола мой череп.

— Послушайте, вечеринка давно закончилась, почему бы вам не пойти домой? У вас ведь есть дом, правда?

Еще один душераздирающий вопль — она заметила, как высоко задрался подол ее платья. Когда я ухитрился открыть глаза, девица была уже на ногах и тщательно разглаживала платье руками. По выражению ее глаз я понял, что она считает меня новоявленной «Синей бородой» Сентрал-парка.

— Что вы здесь делаете? — резко спросила она.

Несколько секунд я думал, потом наконец вспомнил:

— Я здесь живу. Вчера вечером сдуру устроил вечеринку, а потом...

— Вчера вечером? — Ее глаза расширились. — Который сейчас час?

— Боюсь, не вспомню даже, который год, — пробормотал я. — Сделайте одолжение, отправляйтесь домой.

— Боже мой, уже утро! — воскликнула она трагическим голосом леди Макбет. — Дядя Джо ни за что мне не поверит!

— Дядя Джо? — Мой мозг напрягся, как головастик в пузырьке с чернилами. — Это тот парень, что притащил вас на мою вечеринку?

— Он живет здесь, — отрезала она.

— Нет, — снова захныкал я, — это я живу здесь, правда!

— Я имела в виду, он живет где-то в этом здании, и никто меня не приводил. Неужели вы не помните, что случилось вчера вечером?

— Кое-что, — признался я. — Только я стараюсь, наоборот, все забыть с тех самых пор, как проснулся.

— Я позвонила в вашу дверь, — сказала она горько, — думая, что это квартира дяди Джо. Вы открыли и, прежде чем я успела что-то сказать, затащили меня внутрь и закружили в танце. Здесь было столько народу, стоял такой ужасный шум! Я пыталась объяснить, что произошла ошибка, но вы меня даже не слушали, только насильно вливали в меня отвратительный коктейль под названием «Отчаяние девственницы» или что-то в этом роде! Я решила, что вы, должно быть, маньяк и мой единственный шанс на спасение — во всем соглашаться с вами. Пришлось выпить безумное количество этих ужасных коктейлей, пока вы не уединились на кухне с какой-то рыжей дешевкой. Ее муж — еще один маньяк! — внезапно взбесился: перевернул диван, оторвал ножку от стола и дверцы от буфета, потом стал гоняться за мной по комнате. Он кричал, что вы украли у него жену, поэтому для него единственный выход — украсть вашу девушку, то есть меня!

— Но он не поймал вас, — уверенно заявил я. — Он ворвался на кухню и поймал меня.

— Да.

Ее лицо мгновенно просветлело.

— Он открыл кухонную дверь и швырнул вас через всю гостиную. Я не стала дожидаться вашего приземления, опасаясь, что он снова погонится за мной, а быстро спряталась за перевернутый диван. А потом... — Ее лицо угасло. — Очевидно, под воздействием этих смертоносных коктейлей я заснула.