— Оборотный цикл! — Шрамм резко поднял голову. Все обернулись к нему.

— А вы знаете, как он организуется, Юра? — спросил Бонк. — На кораблях его не делают уже лет триста, и разрабатывать схему придется заново. Через неделю же у нас не будет запаса воды, позволяющего оборотному циклу функционировать… Но подумать об этом стоит. Будем считать это направлением номер один.

— Воздушные колодцы, — подал голос Храмов, атмосферник. — Пленочные лабиринты, конденсирующие влагу.

— Производительность? — поинтересовался Граве.

— При здешней влажности и небольшом суточном перепаде температур — порядка 0,015 грамма в сутки на квадратный метр.

— А пленка? — спросил кто-то, и Бонк снова не понял кто.

— Что-нибудь придумаем, — ответил Граве.

Бонк встал.

— Кто еще?

Молчание.

— Тогда разойдемся. — Бонк взглянул на часы. — Сейчас всем, кроме вахты, спать. Если у кого-то появится идея, сразу же соберемся снова. И главное, старайтесь исходить не из того, что у нас было, а из того, что у нас осталось, что есть сейчас.

— У нас есть наши знания, — сказал Болл. — И бывший «Коннор» есть…

— Это уже кое-что, — закончил Бонк.

Бонка разбудил дверной сигнал. Он встал, включил свет. Вместо привычного яркого люминатора под потолком слабенько зажелтел плафончик аварийной сети.

— Да, — сказал Бонк. — Войдите.

Вошел Юра Тулин, геофизик с Земли, для которого эта экспедиция была первой; он недавно кончил Планетологическую Академию и полгода назад попал на Рион-III.

Бонк предложил ему сесть. Хотелось пить: не столько от жажды, вероятно, сколько от сознания, что надо экономить. Это раздражало. Бонк облизнул сухие губы.

— Что у вас, Юра?

— Есть у меня одна идея, Анатолий Сергеевич…

— Какая?

— …только я не хочу, чтобы об этом узнали раньше времени. Вполне возможно, что воды здесь нет вовсе; могу не справиться и я. Лучше о моем эксперименте пока не говорить.

— Можно, если нужно, — сказал Бонк. — Но что вы предлагаете?

— Я не предлагаю. Пока я прошу. Дайте мне вездеход (двухместный, он наиболее экономичен), провизию и воду дней на пять, лучше на неделю. Автономности вездехода на это время хватит. Я знаю, что по инструкции одного отпускать нельзя, но… по-моему, это случай крайний, инструкцией не предусмотренный.

— Инструкцией предусмотрены все случаи, Юра. Но что вы задумали?

— До смешного простое, — Тулин прошелся по каюте. — Я понимаю, поверить в это трудно, но попытаться надо, это все-таки шанс… Впрочем, судите сами, Анатолий Сергеевич…

Когда Тулин смолк, Бонк уже знал, что согласится на его предложение; как бы неубедительно все это ни звучало, но в их положении нужно использовать каждый шанс, даже такой ненадежный. Он встал.

— Хорошо. С вами пойдет Болл — одного я вас не пущу.

Тулин кивнул.

— Когда вы хотите отправиться?

— Сейчас, — ответил Тулин. И Бонку понравился его тон — деловой и спокойный.

При виде корабля Бонка всегда наполняло чувство человеческого могущества, создавшего эту громадину, чтобы затем… Но затем была катастрофа, и могучая готическая башня «Коннора», какая-то недомерочная после катапультирования двигателей, производила теперь впечатление жалкое и гнетущее. Маленький двухместный вездеход медленно съехал по грузовому пандусу, лихо развернулся, промчался по песку, поднимая за собой пыльные усы, словно катер, идущий на редане, снова повернул (это Болл пробовал машину) и наконец медленно взобрался на вершину бархана, где стоял Бонк.

За пределами голубого конуса, бросаемого прожектором над шлюз-камерой, была чернота, в которой терялась граница между черными песками и черным, малозвездным небом. Люди стояли как раз на грани света и тьмы.

— Ну, добро, — сказал Бонк. — Очень хочу верить, что у вас получится, Юра (ему действительно очень этого хотелось). Связь через каждые шесть часов по корабельному. — Последнее относилось уже к Боллу. Тот кивнул. Тулин улыбнулся и подмигнул командиру. Затем отступил к машине. В светлом обтягивающем костюме из холодящей крептотитовой ткани тонкая фигура его казалась какой-то воздушной, словно на этом месте просто уплотнился голубоватый свет прожектора.

Чмокнули, закрываясь, дверцы, машина тронулась, рывком набрала ход и мгновенно исчезла; вздымающийся за ней пыльный хвост поглощал неяркий свет рубиновых кормовых огоньков.

Бонк вернулся к кораблю. Даже ночью здесь было жарко, очень жарко, потому что песок отдавал накопленное за день тепло, а ровный и довольно сильный ветер, песчинками скрипевший на зубах, не приносил даже подобия прохлады.

— Что ты задумал, Юра?

— Увидишь, — Тулин колдовал над картой, полученной на основе аэроснимков «Актеона» тридцатилетней давности. — Вот, — он протянул карту Боллу. Тот посмотрел: по ровному желтому полю змеилась сложная спираль. — Это наш маршрут.

— А дальше что?

— Увидишь. — Боллу показалось, что Тулин словно стесняется чего-то. Он замолчал.

— Стой, — сказал Тулин примерно через час. — Начнем здесь. — Он открыл дверцу, и в машину хлынул жаркий сухой воздух. Болла сразу бросило в пот. Он смотрел, как Тулин, раскрыв длинный цилиндрический футляр разрядника, извлек оттуда тонкую и гибкую ветку длиной около метра и толщиной чуть больше сантиметра у комля.

— Ага, — сказал Тулин, отвечая на вопросительный взгляд Болла. — В парке срезал. — Он имел в виду корабельный парк. — Перед самым отъездом. Да ничего, отрастет…

Болл растерянно кивнул. Тулин шагнул наружу. Потом вдруг остановился, скинул ботинки и бросил их в машину.

— Так, пожалуй, будет лучше. Чище контакт.

— С ума сошел! — ахнул Болл.

— Ничего, — улыбнулся тот, — в академии мы по углям бегали, было дело. Не беспокойся.

…Тулин шел впереди, шел медленно, держа в вытянутых руках свой ореховый прутик. А сзади так же медленно, выдерживая дистанцию в сотню метров, полз вездеход.

Вставало и садилась солнце — день здесь был значительно короче земного. Через каждые шесть часов Болл вызывал корабль. Бонк принимал доклад, потом рассказывал о новостях. Велин связался с Базой, и спасатель к ним идет с Тенджаба-ХП, так что его можно ожидать месяца через четыре. Воздушные колодцы дали первые литры воды, однако их производительности явно не хватит подспорье, но не больше того. А вот оборотный цикл Шрамму пока еще не удалось наладить. «А как там Тулин?» — «Нормально». На этом сеанс кончался. И Болл снова вел машину, следя за тонкой фигуркой, в светлом костюме кажущейся обнаженной. Изредка Тулин останавливался, и тогда Болл догонял его. Они наскоро перекусывали, запивая еду несколькими скупыми глотками подсоленной воды. С каждым разом ее оставалось все меньше…

Боллу, сидящему в машине с кондиционированным воздухом, было мучительно стыдно перед Тулиным, шедшим босиком по раскаленной пустыне. Ветер насек ему песком лицо; потемневшая, потрескавшаяся и ссохшаяся кожа поросла жесткой, темной щетиной. Они находились в маршруте уже четверо суток. Голова у Бота была тяжелой, как это всегда бывает, когда несколько ночей заглушаешь потребность в сне таблетками тониака. Он сунул руку в нагрудный карман, чтобы достать очередную таблетку, как вдруг увидел, что Тулин упал на песок. Рука опустилась сама, рывок — машина буквально одним прыжком преодолела разделявшие их полсотни метров и замерла. Болл выскочил наружу. «Тепловой удар, — решил он еще по дороге. — Доигрались…»

Тулин был в сознании. Он лежал на песке, и его била крупная дрожь. Рука со вздувшимися, затвердевшими буграми мышц все еще сжимала ореховый прут. А из глаз… — Болл не поверил себе, он не мог даже представить такого, — из глаз текли крупные слезы.

— Все, — чуть слышно прошептал Тулин. — Вызови Бонка, Роб. Нужна буровая. Вода глубоко, но есть. Вызови Бонка, Роб…