- О чём думаешь, инспектор? - Один из Лангов подошёл и встал рядом. Он снял очки и протёр их белоснежным носовым платком с вышитыми инициалами. - Мне не терпится посадить ублюдка или даже отправить в глубины ада.

- Почему? Не думаю, что тебе жалко девушек. - Мик давно привык к цинизму братьев-юристов. Одному из них его хватало на то, чтобы оправдывать самых отъявленных мерзавцев, а второму - использовать материалы дел брата для того, чтобы увеличить срок, если они попадались вторично. А они попадались всегда.

- Мне просто любопытно. Хочу понять, что он за человек. Хочу найти кое-что. - Клавдий Ланг поднял голову и посмотрел вверх на затянутое серыми тусклыми тучами небо. - Мне интересно, является ли этот человек истинным безумцем.

- Истинным безумцем? Как это? - Мик спросил тихо, пытаясь не спугнуть редкое откровение и, в то же время, не дать Лангу замолчать. - Что ты имеешь в виду?

- Я видел такого однажды. Ещё ребёнком, когда мы с родителями пришли на открытый процесс. Судили серийного убийцу, защита настаивала на повторной психиатрической экспертизе. Обвинение - что он заслужил высшей меры при любом её результате. - Клавдий опустил голову, нашёл глазами брата. Тот повернулся, почувствовав его взгляд, и кивнул, разрешая продолжить. Мик уже не в первый раз замечал, что они умели читать мысли друг друга. - Его приговорили к смерти. Без права помилования и обжалования в оставшиеся до казни дни. Когда судья огласил приговор, он рассмеялся. Не как обречённый, без злобы, без превосходства. А потом сказал: "В Аду меня уже заждались! Я хочу увидеть его, хочу снова увидеть его! Отпустите меня в Ад!". Так он сказал.

Клавдий замолчал. Казалось, он говорил это всё, обращаясь к небу и растёкшейся в кашу земле под ногами. Он вспоминал и не требовал слов и оценки. Мик попытался представить себе подобное, вообразить, какое впечатление это могло произвести на ребёнка, подростка.

- Я бы хотел встретиться с ним снова и спросить, какой он - ад. - Клавдий тонко, едва различимо улыбнулся. Это откровение граничило с навязчивой идеей, одержимостью. - Можно сказать, это наше хобби - искать истинных безумцев. Что-то вроде пари - кто найдёт первым. Не пойми меня превратно, это всего лишь игра.

- Понимаю. Но мне действительно кажется, что меня окружают одни психи. - Мик пожал плечами и отвернулся. Он не хотел сейчас встречаться глазами с Клавдием Лангом, как будто тот показал ему что-то до непристойного личное, то, что он точно не хотел видеть. Слишком много мрачных тайн для одного дня. - И я всё равно не дам вам мешать мне и моим ребятам. Как поймаем, делайте с ним всё, что хотите, а до этого - не топчитесь по месту преступления!

- Не стоит так нервничать, инспектор. - Юлий Ланг насмешливо посмотрел на брата и поправил очки. Мику показалось, что даже то откровение было частью какой-то их дьявольской игры. И ему в ней была отведена роль пешки. - Мы уже уходим. Хотя по закону имеем право здесь находиться. И мы на одной стороне.

Мик покачал головой. Эти двое всегда были только на своей собственной стороне. Чен помахал ему рукой, подзывая. Мику совершенно не хотелось ломать голову над интригами Лангов, поэтому он просто выбросил их из головы. Если им нечем заняться, пусть развлекаются, лишь бы не мешали работать.

Лай потёр виски кончиками пальцев. В ящике рабочего стола была только упаковка аспирина, всё остальное успело закончиться - дождь лил уже больше недели. Он зашёл только, чтобы скачать кое-какие материалы по расследованиям - текущему и прошлому. Полоса загрузки ползла раздражающе медленно, и он мог только ждать.

- Нэван! - Мортимер остановился в двух шагах от стола. Он буквально исходил праведным гневом и метал взглядом молнии. Лай оторвался от созерцания монитора компьютера и безразлично посмотрел на коллегу. Сил и желания препираться с кем бы то ни было у него не осталось. - Ты хоть представляешь, что устроил тут Дэвис утром? Как это вообще можно понимать? Может, объяснишь мне?

- Почему я должен тебе что-то объяснять? Мортимер, ты слишком шумный. - Лай прикрыл глаза, цветные круги расплылись под веками и начали пульсировать в такт боли. - Слушай, давай ты сейчас выйдёшь из моего бокса, подойдёшь к инспектору Женье и пригласишь на свидание. Все будут счастливы и довольны, да?

- Думаешь, она согласится? - Мортимер опешил от такого предложения, даже голос понизил до свистящего шёпота. Он был уверен, что его интерес к Люси - тайна за семью печатями, да и кто отважится на такое? Она не просто отказывала, она ещё и высмеивала всех, кто рисковал её приглашать. Высмеивала так, что некоторым пришлось уволиться. - То есть, какого чёрта, Нэван! С чего ты вообще взял...?

- Думаю, она согласится. На одно свидание точно. Потом у вас будут бурные и сложные отношения. - Лай пожал плечами. Он заметил интерес Мортимера и некоторую заинтересованность Женье уже давно. Вечерами, когда не было срочной работы или просто хотелось расслабить мозг, он собирал информацию о коллегах, и выстраивал в голове разные варианты развития их отношений. Это было забавно. - Скорее всего. А теперь уйди, прошу. У меня зверски болит голова, мне надо в больницу, а ты загораживаешь проход.

- В больницу? С чего это вдруг тебе понадобилось в больницу? - Мортимер сознательно сделал вид, что не услышал его первой фразы. Но запомнил - в этом Лай был уверен. Скоро всё управление будет гудеть от слухов об этой парочке.

- Надеюсь, ничего серьёзного. - Лай скосил глаза на монитор компьютера, старенького, но удобного. Нужные данные скопировались, больше ему здесь делать было нечего. - Когда вернётся инспектор Дэвис, можешь попробовать расспросить его. Я спешу.

- Да что б вас обоих! - Выругался Мортимер и пошёл к своему столу. Ему было что обдумать, кроме аргументов в споре с Лаем. Сейчас он был готов простить ему если и не половину, но минимум треть всего, что его в нём раздражало. Если, конечно, он прав насчёт Люси.

Лай встал из-за стола, выключил компьютер и направился к выходу. Кто-то окликнул его, но он решил не обращать на это внимания. Кажется, это был старик Хэрли. Тем более, не стоит.

На улице моросил мелкий, но частый дождь, затяжной и монотонный, как нотации Мортимера. К несчастью, его нельзя было остановить так же просто - переключив внимание на что-то более приятное. Прохладный ветер быстро выветрил из головы и лёгких пропитанный запахом кофе, сигарет и информации воздух офиса полицейского управления. Голова стала болеть немного меньше.

До больницы было недалеко, Лай решил пройтись пешком, хотя Мик бы этого точно не одобрил. Да и Крис тоже - что если убийца его выследит и решит добить? Особенно, если он видел его лицо. Или если ему внезапно станет плохо, что он будет делать? Лай раздражённо отмахнулся от голоса разума, в этот раз говорившего с интонациями Криса. Обычно он такой же, как у него, только менее выразительный. Лай на секунду закрыл глаза. Как же хочется домой, к Эйчу! Он единственный мог помочь ему, согреть. Хотя, скорее всего, он просто проигнорирует его присутствие, как и всегда. Эйчер безучастен до определённого предела, крайней грани, за которой он уже не может позволить себе отстраняться. Лай слепо нашарил в кармане помятую и чуть влажную пачку сигарет. Он знал, что эгоистичен, прекрасно понимал, что не должен был привязывать к себе Эйчера так крепко, прятать от всего мира, но отпустить просто не мог. Эйч только его, он никому не его отдаст.

Женщина в дорогом пальто прошла мимо, окинув его презрительным взглядом. Лай устало усмехнулся ей в след. Слишком старая, чтобы стать жертвой, а жаль. Такая же глупая пустышка. Презрение - признак слабости и неуверенности, нельзя возвыситься за чужой счёт. Кто так делает, обречён пасть ниже последнего из низших. Лай повторил про себя ещё раз эти слишком пафосные и странные слова. Нет, странными они не были, уж точно не непривычными, наверное, сказывались занятия по религии в школе. Их пичкали сложными нравоучениями и богословскими книгами в надежде спасти больную душу. Лай до сих пор не до конца понимал, как их всех там не сочли одержимыми и не сожгли тихонько во дворе.