Озолу стало грустно. Неуютно как-то. Он закурил.

А Баржин улыбался. Он слушал Райновского и чувствовал, как исчезает куда-то, тает в прокуренном. но вопреки медицине, таком живительном воздухе комнаты его тоскливая неприкаянность.

Потому что никакого тупика нет. Есть только маленький полустанок в ночи. Поезд стоит здесь совсем недолго, можно только выскочить на платформу, походить, разминая ноги, по хрусткому снегу, искрящемуся в холодном свете ртутных ламп, выкурить сигарету, -- и снова в путь, дальше, дальше, потому что полустанок -- это лишь короткая остановка и немного грусти, оставшейся там, позади(

1971