Симон ван Гелдер очутился на борту "Энтерпрайза" после того, как улизнул из исправительной колонии на Тантале с помощью телепортационного передатчика, воспользовавшись ящиком, который был адресован Исправительному бюро в Стокгольме. Это была отчаянная попытка, хотя и не слишком разумная по исполнению. Он едва ли провел на борту более трех минут, когда Тристан Адамс, директор и главный врач колонии, сообщил капитану Споку о побеге ("потенциально особо опасное дело"), и начался поиск.

Тем не менее, за это короткое время ван Гелдер (рост шесть футов четыре дюйма, возраст – чуть за сорок), смог подкараулить члена команды, оглушить его и обменяться с ним одеждой, приобретя таким образом фазер. Никем не узнанный, он смог добраться до командного мостика, где потребовал убежища и смог парализовать работу еще на три минуты, прежде чем был обезоружен и захвачен одним из знаменитых парализующих приемов мистера Спока. Затем его доставили в госпитальный отсек. И это было все.

Или, по крайней мере, должно было быть все. Далее предполагалось, проверив самочувствие пленного, переправить его телепортатором назад на Тантал, где его ожидали терапевтические приемы доктора Адамса. Кирк давно был почитателем системы реабилитации доктора Адамса и все сожалел, что корабельное расписание не позволяло ему под благовидным предлогом посетить колонию. А теперь вот это странное дело, похоже, представляло собой отличную возможность. Кроме тот, было еще кое-что, касавшееся самого ван Гелдера, заинтриговавшее Кирка. Во время их короткой встречи тот не показался обычным преступником, хотя его и загнали в угол. А Кирк не знал, посылались ли на Тантал, помимо преступников, и психически больные люди. И он направился в госпитальный отсек навестить пленника.

Доктор Мак-Кой окружил того успокоительными препаратами, на всякий случай привязал, пока проверял жизненные функции его тела. Пленник спал, и во сне лицо его было спокойным, расслабленным и беззащитным, как у ребенка.

– Электроэнцефалограф показывает уплотнения дельта-ритма, – сказал Мак-Кой, показывая на панель контроля функций жизнедеятельности. – Весьма необычно, но это не шизофрения, не повреждение мозговой ткани или какое-то еще состояние, знакомое мне. Когда его сюда доставили, мне пришлось применить утроенную дозу успокаивающих средств, чтобы…

Его прервал звук, донесшийся с постели, странное сочетание стона и рычания. К пациенту возвращалось сознание, и он стал пытаться высвободиться.

– В докладе упоминалось, что он достаточно разговорчив, – заметил Кирк.

– Но не слишком информативен. Он утверждал что-то одно, затем, казалось, забывал, после этого начинал утверждать что-нибудь другое… и все же то малое, что мне пока удалось понять, похоже, несет в себе отголосок правды. Очень жаль, что у нас нет времени, чтобы как следует пронаблюдать его.

– Так вот как, значит, такова система, а? – хрипло произнес человек, лежавший на постели, все еще борясь со своими путами. – Вернуть его назад! Умыть руки! Пусть беспокоится кто-нибудь другой! Черт вас побери…

– Как вас зовут? – спросил Кирк.

– Меня зовут… меня зовут… – Неожиданно Кирку показалось, что человек борется не со сковывающими ею движения путами, а с какой-то болью. – Меня зовут… зовут Симон ван Гелдер.

Он откинулся на постели и тихо добавил:

– Я не думаю, что вы раньше слышали обо мне.

– То же имя он называл и раньше, – вставил Мак-Кой.

– Разве? – спросил ван Гелдер. – Я позабыл. Я был директором… директором… на колонии Тантал. Не пленник… я был… ассистентом. Выпускником… – Его лицо искривилось.

– И затем я проводил дипломные работы в… работы в…

Чем сильнее мужчина старался вспомнить, тем, похоже, больнее ему было это сделать.

– Не беспокойтесь, – мягко произнес Кирк. – Все в порядке. Мы…

– Я знаю, – процедил ван Гелдер сквозь сжатые зубы. – Они все стерли… отредактировали, подчистили… они разрушили меня! Я не хочу… не хочу забывать это! Не хочу возвращаться туда! Лучше умереть! Умереть, умереть!

Неожиданно его вновь охватило буйство, он начал рваться и что-то выкрикивать, лицо его превратилось в слепую яростную маску. Мак-Кой наклонился к нему; послышалось шипение инъектора. Крик перешел в бормотание, а затем и вовсе прекратился.

– Какие-нибудь предположения есть? – спросил Кирк.

– Ну, в одном мне совершенно не надо чего-то предполагать, – ответил Мак-Кой. – Он не хочет возвращаться в эту – как ты описал ее? "Скорее курорт, а не тюрьма." Совершенно очевидно, клетка – есть клетка, как ты ее ни называешь.

– Или что-то там произошло внизу, и весьма серьезное, – задумчиво произнес Кирк. – Поаккуратнее с ним, Боунс. А я займусь небольшим исследованием.

К тому времени, как Кирк вернулся на командный мостик, Спок уже вынимал кассету из просмотрового блока.

– Я получил это из нашей библиотеки, капитан, – сказал он. – Без сомнения, наш пленник – доктор ван Гелдер.

– Доктор?..

– Совершенно верно. Шесть месяцев назад направлен в колонию Тантал как ассистент доктора Адамса. Не приговорен, назначен. Высокоуважаемый человек в своей области.

Кирк подумал мгновение над услышанным, затем повернулся к офицеру связи.

– Лейтенант Ухура, соедините меня с доктором Адамсом, на Тантале… Доктор? Это капитан Кирк с "Энтерпрайза". Это касается сбежавшего от вас…

– С доктором ван Гелдером все в порядке? – прервал его голос Адамса, в котором явственно звучали нотки тревоги. – А как ваши люди? Никаких ранений? В том диком состоянии, в котором он находится…

– Никакого вреда ни ему, ни кому-либо другому не причинено, сэр. Но мы подумали, что вы могли бы объяснить нам, что с ним случилось и, каково его состояние. Мой медик просто в растерянности.

– Неудивительно. Он проводил некоторые эксперименты, капитан. Экспериментальный луч, который, как мы надеялись, мог бы помочь лечению неисправимых. Доктор ван Гелдер считал, что он не имеет морального права подвергать другого человека тому, что не испытал на самом себе.

Пока Адамс говорил, из лифта вышел Мак-Кой и, подойдя к компьютеру-библиотеке, стал слушать вместе с Кирком и Споком. А встретившись взглядом с Кирком, сделал жест, древний как мир: провел ладонью по горлу.

– Понятно, – произнес Кирк в микрофон. – Прошу, подождите минутку, доктор Адамс.

Ухура прервала связь, и Кирк резко обернулся к Мак-Кою.

– Объясни.

– Все это не звучит правдиво, Джим, – произнес медик. – Я не думаю, что состояние нашего пациента – результат от собственных действий. Что-то с ним сделали. Правда, доказательств нет, это всего лишь впечатление – но сильное.

– Этого недостаточно, – произнес Кирк, раздражаясь неизвестно почему. – Вы здесь имеете дело не с обычной колонией, Боунс. За последние двадцать лет Адамс сделал так много, чтобы революционизировать, сделать более гуманными тюрьму и лечение преступников, чем все остальное человечество за сорок веков. Я бывал в исправительных колониях в то время, когда на преступниках стал применяться его метод. Это уже больше не "клетки", они стали чистыми, нормальными госпиталями для больных людей. И я не собираюсь разбрасываться беспочвенными обвинениями против такого человека.

– А кто сказал что-то про обвинения? – холодно возразил Мак-Кой. – Просто надо задать вопросы. Предлог провести расследование. Если что-то не так, Адамс постарается увильнуть. Думаешь, это может повредить?

– Думаю, нет. – Кирк кивнул Ухуре, которая снова включила связь. – Доктор Адамс? К сожалению, меня это смущает. Но один из моих офицеров только что напомнил мне, что согласно четким правилам наших звездолетных реестров, я обязан начать расследование этот дела, с тем чтобы надлежащий рапорт…

– Не надо извиняться, капитан Кирк, – произнес голос Адамса. – Я буду только рад, если вы сможете телепортироваться сюда, к нам, и сами разобраться во всем. Как вы понимаете, здесь у нас не так часто бывают посетители. Да, я был бы весьма вам признателен, если бы вы при проверке ограничились минимальным сопровождением. Мы вынуждены ограничивать наши внешние контакты, насколько это возможно.