Глебова застёгивала корсет. Приём у доктора окончен, пора вернуться в парк и поразмыслить над диагнозом.

Шрамы были у неё всегда. На груди, величиной с крупную горошину, и животе, зубчатый, как отпечаток рифлёного ножа. Мама рассказывала, что в детском саду маленькая Саша поскользнулась в столовой и упала на посуду.

- Осколок надо извлечь, - вслух рассуждал верховный кайхал, - но это потребует тщательной подготовки.

- Последствия?

- Познает свою стихию или умрёт.

Садовница уронила сапог.

- Если король одобрит, то через неделю я жду дерью в Зеркальной башне.

Саша вздрогнула. Кофейный столик в Зеркальной башне! Уж не об этом ли сказала мама? Глебова обязана последовать её совету и проверить.

Встреча с верховным кайхалом оставила незабываемые впечатления.

«Познает свою стихию или умрёт».

Циник! Самоуверенный, не привыкший тратить время на бестолковых девиц! «Глаза, как у дохлой рыбы», «похожа на обед для птиц» - обладатель сапфирового обруча не ведал о такте, рубил правду-матку в лицо. Саша видела, с каким неодобрением он глядел на неё и будто сожалел, что выполняет поручение короля вместо долгожданного отдыха. Интересно, с Его величеством Ильхан тен Хемсворт так же прямолинеен и беспристрастен?

Иголка кольнула под ноготь, и Глебова прикусила губу. Дырки с перчаток не исчезнут по мановению волшебной палочки, а новую пару выдадут через две недели. Старший садовник предупредил, что инвентарь надо беречь.

На прикреплённой между гардеробом и диваном верёвке высыхали комбинезон и водолазка, около порога стояли вычищенные сапоги, и дерья сидела на постели в корсете и шортах. Упрёк сиятельного Растана задел последнюю Васперити, и та постирала рабочую форму, после в парадном костюме добежала до купален и надолго заперлась в кабинке. Мыло, скраб, шампунь, бальзамы - использовала всё. В конце пересилила отвращение к резким запахам и втёрла в кожу масло персика, смешанного с ванилью. Уважила местный обычай. Никто никогда не называл Сашу грязной!

Шитьё отвлекало от печальных дум. Стежок за стежком, и мысли о Карвахене обретали чёткость, строились по порядку и подсказывали шаги. Первое и самое очевидное - огромный пробел в знаниях о каорри. Нет, не пробел, а пропасть, зияющая между Глебовой и берегом спасения. Пока она не ведает простейших фактов, любой каорри будет манипулировать. Притворяться добряком и ставить невыполнимые задачи. Что король, что его цетра. Хитра Айлин, но её интерес пока не понятен. Лавры королевы райскую птицу не прельщают, но поёт ли она правдивую песню? Мягко стелет, да жёстко спать.

Второе - государство напоминает театр закулисных интриг. На одной чаше весов - королевская династия, на другой - заговорщики из Архары. Посередине застряла одинокая садовница, чужая для элиты и неугодная потомкам притеснённых семей. Шаг в сторону, и... кто-то опустится на дно или победит?

Третье. Меньше говорить и больше слушать. Запоминать брошенные вскользь слова, намёки и по крупицам рисовать картину под названием Карвахен. Видно, судьба такая - всюду быть чужой. Дома Саша чувствовала себя лишней на празднике жизни, здесь удостаивалась презрительных взглядов и напоминаний о предательстве мамы. Пыталась ли побеседовать с кухарками, горничными, другими садовниками, в ответ слышала одно: «Разговор с тобой ниже достоинства уважающего себя каорри».

Ильсию тен Васперити упрекнуть не в чем. Кто по доброй воле захочет жить в осиннике? Лучше сбежать, чем стать инструментом в чужих руках и медленно утонуть в бездне отчаяния. Возможно, мама утаила правду, потому что верила в спокойную жизнь в другом мире. Скажи она Саше о человекоподобном гордом народе и волшебных деревьях, дочь бы рассмеялась в полный голос.

Зато в воображаемой лестнице познания Карвахена появилась первая ступенька. Зеркальная башня - дом кайхалов, по-видимому - чем-то заслужила доверие мамы, раз та что-то спрятала там перед исчезновением. Не забрала в другой мир, а сберегла вдали от дворца, посчитав надёжным местом. Значит, её связывало нечто важное и...

В дверь постучали.

Глебова накинула на плечи палантин, сшитый из платья, в котором попала в Карвахен, и натянула носки.

- Входите.

Скрипнула створка, и порог переступил младший Стасгард.

- У вас всё готово? - он задёрнул шторы.

- Да.

Стеллан прикоснулся к переговорной пластине и набрал код. Та зашипела подобно испорченному радио, кнопки потемнели.

- Чтобы не потревожили. Приступайте.

Игла, нитки отправились в ящик.

На столе садовница расставила пять склянок. Пора приступать к уроку химии.

- В четырёх я приготовила растворы с находками с островка. Каждая банка подписана, - она по очереди указала на ёмкости, - смывы с камня, пропитанного в водопаде платка, грунта и ветки. В последней, самой большой, налит индикатор. Настой особенной розы. К счастью, она растёт в обоих мирах.

Штамбовые деревца с крупными алыми, сиреневыми и белыми бутонами возвышались около башни, рисуя узор из пёстрых колец.

- Что должно произойти?

- Если образцы чисты, то станут красными, как настой. Значит, посторонних веществ нет, и жемчужное древо уничтожила именно гроза, - Саша надевала перчатки, - другие оттенки выдадут злой умысел. К примеру, оранжевый, зелёный или синий. Концентрация слабая, но, думаю, хватит для опыта.

- Где вы этому научились?

- Мама показывала, как определять кислотность почвы, - дерья завязала палантин на манер плаща, - у каждого растения свои предпочтения. Одно хорошо чувствует себя на щелочной, другому ближе нейтральная. Не зная этого, глупо что-либо сажать. Только испортите или замучаете цветы.

Стеллан промолчал.

Саша взяла склянку, где вымачивала платок.

Едва слышное бульканье, жидкости смешались.

- Ничего.

- Водопад чист, - Глебова смотрела, как рубиново-красный индикатор плескался в стеклянных оковах, - вы правы.

Смыв с камня тоже окрасился в алый, как и вода с частицами земли. Что ж, истину покажет последний образец.

- Что это значит?

Саша ощутила, как по спине скользнул холодок. Настой окрасился в ярко-оранжевый цвет. Змейки шипящих пузырьков поднимались со дна, словно жидкость кипела на тихом огне. И это в литровой банке!

- Отойдите на несколько шагов, на всякий случай, - Глебовой не нравилось, как бурлила смесь, - слишком сильная реакция. Ох!

Садовница отступила к дивану. И вовремя: заклубился пар, стекло изрезали трещины, и склянка взорвалась. Осколки и брызги отравили бы флигель, но вмешался Стеллан. Едва уловимым движением пальцев он создал сачок из тёмного дыма и поймал остатки неудачного урока химии. Последняя Васперити невольно подивилась реакции каорри: так ловко обезвредил «гранату»! Словно почувствовал, что полукровка ошибётся.

- Простите, я не ожидала подобного.

Младший Стасгард не ответил.

- В моём зазеркалье подобный цвет даёт кислота, - Саша проследила, как мужчина сплёл сеть в пузырь и щелчком пальцев уничтожил содержимое, и открыла окно. В спальне воняло едким газом, - полагаю, древо облили концентрированной кислотой, либо смесью с другим веществом. Возможно, катализатора и...

- Скажите так, чтобы я понял.

- Ускорителем. Отдельно элемент безвреден, но в слиянии с другим срабатывает подобно бомбе. Смесь пропитала кору, дерево загорелось. Ночью бушевала гроза, и никто не заподозрил. Списали на удар молнии.

Или захотели списать. Любое прикосновение к стволу выдало бы истинную природу пожара! Провёл бы кто расследование...

- Сможете повторить опыт?

- Да, конечно, - нахмурилась дерья, - в Карвахене есть оружие или что-либо другое с аналогичным действием?

- Есть, - ответил Стеллан после длительного молчания, - но каждое выдаётся по личному разрешению асана. Вы его помните. Вторая фигура в государстве неприкосновенна, за клевету любому каорри грозит обвинение в измене и казнь.