Во время последней кампании 1918 г. офицеры разведывательного отдела в Понтарлье в Шомоне с особенным интересом читали германские газеты, так как они содержали ценные указания относительно поражения германской армии. Во время переговоров о перемирии комментарии германской печати немедленно сообщались по телеграфу полковнику Хаузу в Париж и президенту Вильсону в Вашингтон. Они отражали настроение не только прессы, но и правительства.

Иногда немецкие газеты, — обычно газеты, выходившие в маленьких городах, где цензура была менее бдительна, — помещали военные сведения. Приблизительно в то же время, когда нами был раскрыт новый немецкий радиокод, перед весенним наступлением 1918 г., англичане и французы хотели узнать, где находятся ударные германские дивизии, потому что тем самым были бы обнаружены планы немцев. Среди этих дивизий первое место занимали пять гвардейских дивизий. Местонахождение четырех удалось установить, пятая же была неуловима. И вот разведывательный отдел, просматривая газеты, выходившие по всей Германии, наткнулся на заметку в одной из маленьких провинциальных газет, описывавшую какой-то праздник и, между прочим, указавшую: «В празднике принял участие гвардейский оркестр».

По всей вероятности, цензура думала, что она исполнила свой долг, не указав номера дивизии. Этой предосторожности было бы достаточно, если бы разведывательный отдел не имел других источников информации. Но осведомительная работа часто напоминает игру в пасьянс. Надо собрать все частицы, чтобы получить ясную картину. Показания какого-нибудь пленного, отправка какого-нибудь письма, приказ германской цензуры, перехваченное сообщение по радио — и вдруг один из недостающих элементов картины выясняется; это может быть всего лишь позиция отдельной батареи или же целый план сражения.

Германские газеты и донесения одного американского агента в Германии указали нам, что существует храбрость такого сорта, от которой лучше воздержаться. Они рассказали о судьбе одного американского майора, который среди бела дня попытался вместе с шестью французскими самолетами бомбардировать Кобленц. Мы узнали только о том, что он не вернулся. Подробности этого приключения стали известны позже. Застигнутые бурей, неопытные летчики были вынуждены приземлиться в Германии близ Кобленца; два американца сдались шестнадцатилетнему мальчику.

Германская пропаганда использовала этот случай, чтобы успокоить страх населения перед большими рейдами американских бомбардировщиков. Газеты приводили слова, сказанные якобы одним из пленных летчиков: «Десять или двадцать тысяч самолетов, обещанные год тому назад президентом Вильсоном, так и не были предоставлены». Газеты приводили также мнение начальника германской ПВО, заметившего: «Если шести американским самолетам не удалось достигнуть Кобленца, то нам нечего особенно опасаться нападения массы в двадцать тысяч самолетов».

Американцы никогда не слышали о подобном плане, но немцы упоминали о нем не без основания.

Один из лучших примеров работы американской разведки был дан полковником Конджером перед захватом 2-й дивизией деревни Во близ Шато-Тьерри. В течение месяца эта деревня находилась под наблюдением посредством подзорных труб; эту деревню фотографировали с самолетов, в нее посылались разведывательные патрули, подробно опрашивались французские беженцы, жившие в ней раньше, в частности, один каменщик, знавший в Во все глубокие подвалы. Полковник Конджер был осведомлен так хорошо, словно Во была его родной деревней. Каждый офицер, сержант и капрал имел карту деревни, точно указывавшую район, куда он должен был повести свою роту, свой взвод или эскадрон. На эту карту был нанесен каждый дом и каждый подвал. Капитан Хэнфорд Мак-Нидер без малейшего колебания направился к своему новому командному пункту. Был отдан приказ закрыть выходы водопровода, образовывавшего тоннель под главной улицей. Конечно, там были обнаружены немцы, считавшие себя в безопасности.

Благодаря превосходной подготовке разведывательного отдела, занятие Во совершилось чрезвычайно легко и быстро.

Армия всегда нуждается в картах, и задачей разведывательного отдела было снабжение армии картами. Разведка была занята печатанием этих карт, и между 1 июля и 11 ноября 1918 г. из-под печатных станков вышло более 5 миллионов карт. Карты должны были быть точными и, главное, очень подробными. Карты были самого разнообразного характера, разных размеров, местные и общие. Одна 2-я армия генерала Бэлларда ежедневно печатала 33 различных карты, выпускавшихся в количестве от 50 до 4 000 экземпляров. Большая часть этой работы исполнялась типографской командой 29-го инженерного полка в Лангре, помогавшего разведке и следившего за тем, чтобы карт не крали.

Разведывательный отдел не мог печатать всех наблюдений, которые он получал. Он издавал четыре небольших ежедневных бюллетеня. Первый — «Секретная сводка разведки» — предназначался только для офицеров штабов и содержал наиболее важные сведения о немцах. Затем шел «Краткий обзор информации», распределявшийся среди всех дивизий и посвященный исключительно Западному фронту. Он содержал переводы документов, захваченных у немцев, и всевозможную информацию. Обзор мировой прессы, германской и союзной, посылался только в главную квартиру; наконец, имелся еще «Краткий обзор воздушной разведки», резюмировавший работу наших летчиков.

Разведывательный отдел стремился не только собирать сведения о немцах, он был еще занят дезинформационной работой, касавшейся наших собственных сил. Задачей контрразведки была борьба с германскими шпионами и агентами, а разведывательный отдел пользовался прессой, цензурой и пропагандой, чтобы каждый раз, когда он мог, направлять немцев по ложному пути.

— Почему вы доверяете своим журналистам? — опросил однажды генерал Петэн одного офицера американского штаба.

— Мы их используем, но мы им не доверяем, — ответил тот.

Французские, английские и итальянские корреспонденты имели своих «руководителей-офицеров», которые следили за каждым их шагом, слушали их разговоры с генералами и солдатами и подвергали безжалостной цензуре составленные ими телеграммы. Американские корреспонденты в количестве 31 человека, прикомандированные к американской экспедиционной армии, подведомственные разведывательному отделу, бывали всюду, куда они могли проникнуть, питались тем, что могли найти, задавали решительно всем вопросы и на американский манер спорили с цензорами.

Вначале не обходилось без столкновений между некоторыми офицерами штаба и журналистами, пока первые не начали понимать, что, как недавно заявил генерал Нолан, «мы не без серьезной причины предоставили такую свободу своим военным корреспондентам. Наш народ не мог бы долго продолжать войну, не будучи осведомлен о происходящих событиях. По этой причине генерал Першинг вполне одобрил политику, состоящую в том, чтобы давать как можно больше сведений в той мере, в какой они не повредят операциям».

Эта концепция была разработана после долгих споров. Она была подвергнута обсуждению в связи с возможностью будущей войны. Несколько лет тому назад этот вопрос был поставлен в порядок дня на собрании молодых офицеров, бывших цензоров американской экспедиционной армии и представителей прессы. Вопрос заключался в том, должен ли в современной войне главнокомандующий армией рассчитывать на поддержку общественного мнения своей страны. Автор книги о военной разведке полковник Суиней ответил на этот вопрос так: «В республике или при каком-нибудь ином строе, законом которого является свобода печати, не может быть сомнения, что будущность военного командира находится в руках цензуры и зависит от того, как этой цензурой руководят».

Такой ответ привел к следующему вопросу: «Зависит ли в таком случае будущность командира от его искусства или от той репутации, которую создает ему цензура?»

Полковник Суиней ответил: «От его искусства, если, однако, считать составной частью этого искусства то, как он руководит прессой».