После нового исчезновения гостьи правитель Фантазильи, вляпавшийся по уши в весьма сомнительную авантюру, сел в кровати и затосковал. Федя отчетливо понял, наконец, что ум, хитрость и твердая воля Фурианы значительно превосходят его собственные… Действия Великого Мага, предпринятые им со следующего утра, были частично вызваны тихой паникой.

Гласно по тревоге подняв гвардейский полк, он отправил его на коврах-самолетах к Драконьей пещере, приказав осматривать каждую пядь земли вокруг в радиусе десяти верст.

Распоряжение наделало много шума, но вряд ли могло быть выполнено вскоре, а тем более принести плоды. Крутые и каменистые горные отроги изобиловали множеством трещин, впадин, мелких пещер и пещер покрупнее, расположенных в самых труднодоступных местах. Разведать их все, да еще в кратчайший срок, представлялось немыслимым даже для отборных сказочных удальцов. К тому же тайный подземный ход, если он действительно существовал, мог вести в Драконью усыпальницу из любой точки Фантазильи.

Управившись с горем пополам к закату с накопившимися государственными вопросами, Федя почувствовал себя так скверно, как никогда раньше. Вернувшись к себе, он выгородил закуток в зале, примыкавшем к опочивальне, и собственноручно побелил его. Путем несложного колдовства домовой обставил полученную комнатку мебелью — столом и лавкой, соорудил в углу русскую печь и намалевал на стенке фальшивое окно с фальшивым пейзажем в нем.

В этой каморке Великий Маг проводил теперь все свободное время. На второй вечер князь Сморчков-Заморочкин, понимавший как никто проблемы славянской души, притащил хозяину иконы, бутыль зловонной, сшибающей с ног «Душечки» и гармонику-трехрядку.

Увидев такое рвение, Федя понял, чего хочет от него старательный помощник, и попытался оправдать надежды Сморчкова. Все вечера напролет он играл на гармонике, протяжно и заунывно пел, тускло воззрившись на образа, и глушил «Душечку» кружка за кружкой, предварительно обращая ее в воду. Ночи же он проводил в спальне, почти без сна, мучительно пытаясь отыскать выход из запутанного лабиринта, в который завела его дама в черном.

Обнаружив в своем убежище Лизу с Аленкой, Великий Маг страшно растерялся. Сестры могли оказаться ненастоящими, подосланными Фурианой, узнавшей об этом способе проникнуть в Драконью пещеру. Опасаясь ловушки, Федя начал валять дурака, размышляя тем временем — как проверить сестер? Появление Сморчкова и неожиданный пожар смешали все карты домового, внеся окончательный разлад в его добрую простую душу…

Быстро залечив легкие ожоги, домовой следующей за пожаром ночью ворочался в постели, безуспешно стараясь забыться. Новое открытие, сделанное накануне, жгло его, сдавливало, царапало по сердцу когтями. Впервые Федя жаждал встретиться с Фурианой, бросить страшную правду ей в лицо и увидеть реакцию зловещей дамы в черном. Но как найти ее? Повелеть разыскать журналистку и доставить во дворец? Сейчас правитель не был уверен до конца даже в том, что репортерша «Волшебного фонаря» и его таинственная гостья — одно и то же существо…

Часы на башне глухо пробили дважды. Тяжелые шторы поползли навстречу из углов спальни и сомкнулись, закрывая окно и всполохи факелов за ним. Умолк рваный гул на площади.

Фуриана сидела на прежнем своем месте у камина, странно светлые глаза ее смотрели на домового не мигая, с пытливой непонятной жалостью.

— Время пришло, Великий Маг. Все подготовлено, списки у меня. Угодно ли вам ознакомиться с бумагами или сначала прикажете доложить устно?

Федя медленно поднялся с постели, развернул стул и сел на него верхом, обхватив дрожащими руками спинку. Воля его и решимость таяли под взглядом гостьи, сочились вниз ледяными каплями, колющими гортань.

— Прочел я нынче, дурень старый, одну историю, — шептал домовой, хотя впору было кричать. — Давно это случилось, во времена Гореванской Смуты. Не слыхала? Тогда, значит, тоже правительство свергла кучка злыдней осиновых и народом володеть уселась. Ох, нарубили они дел, и посейчас мороз по коже…… Ну, управились с ними все ж, потом все и забылось, за тысячи-то лет. А указ незаметный остался, затерялся в бумагах. И никем до сей поры не отменен. Маленький такой, коротенький, зато смысл в нем глубокий. Ежели кто власть справедливую порушит, да сам править вознамерится, да законы прежние отменит — у того ничего и не сбудется. Не сбудется… если крови невинной не прольет… А мы, фантазильцы, к крови не способны, легче самому голову в петлю. Уж самая лютая казнь — в пень превратить… Вот и скажи мне, гостья незваная, будем мы с тобой все замыслы менять? Молодая ты, об указе том, поди, и не ведала?

— Указ мне известен! — жестко молвила Фуриана, и зыбкий клочок надежды в сердце домового растворился вовсе. — Жаль, что вы, Великий Маг, узнали о нем слишком рано. Ничего не сделаешь… Выбор невелик. Либо с нами, либо гибель.

— Выбираю гибель лютую! — Домовой попытался встать, но не смог.

— Это нам невыгодно, — усмехнулась гостья. — В плане заговора нынешнему Великому Магу отведена завидная роль. А я стану вашим суфлером. Начинаем пьесу. Итак, где меч?!

В руках ее появился, упершись в пол острием, светлый обоюдоострый клинок. Под леденящим взглядом Фурианы Федя медленно поднялся, на негнущихся деревянных ногах прошел к креслу и послушно взял меч.

— Страдать осталось несколько минут, — подбадривала дама в черном. — Потом муки совести прекратятся, и мы наконец-то станем друзьями… Мануэла! — позвала она внезапно. — Мануэла! Мануэлина!..

Спальню озарил призрачный и слабый красноватый свет. Одна из паркетин пола приподнялась, и в отверстие просунулась безумная крысиная морда с выпученными в ужасе глазами и засохшим венком на голове. Вот крыса влезла в комнату и, словно кролик на удава уставившись на Федю, неровными, дергающимися шажками двинулась к нему, напевая тоненько и хрипло:

— Смелее… — шипела Фуриана. — Одним ударом! Пополам! Сумасшедшая, никчемная тварь… Убейте ее, зато спасутся сотни тысяч. Вперед же! Ну!..

— Я боюсь!! — закричала вдруг Мануэла. Огонек сознания забрезжил в ее зрачках. — Я боюсь!.. Не надо!.. Пожалуйста!..

Великий Маг невероятным усилием собрал остатки мужества. Он решил обрушить клинок на колдунью, а если та ускользнет, пронзить собственное сердце. Наивный домовой не знал, что желание его было предусмотрено Фурианой. Взметнув оружие над головой, он полностью лишится воли и неизбежно выполнит приказание дамы в черном.

— Я боюсь!.. — пена показалась на губах Мануэлы. — Пощадите!.. Не убивайте!.. Что я сделала вам?! Не на-адо!..

Федя поднял меч.