- Ты ведь знаешь, что православные не практикуют магию. Я не хочу тебя обвинять, тебя дьявол попутал. Сейчас я позвонил одному своему другу, он еврей и занимается практической Каббалой. Мне интересно послушать, что он скажет.
На въезде в Иерусалим, около садов Сахарова, попали в пробку - две машины столкнулись, на узких иерусалимских дорогах это всегда превращается в стихийное бедствие. Отец Никанор ничего уже не говорил, только забился в угол сиденья и погрузился в свои мысли. Один раз спросил:
- А демон не сказал, сколько ему нужно времени?..
- Не сказал, - помотал головой отец Николай.
- Предусмотрительный...
Наконец добрались до Старого Города. Машина остановилась у Цветочных ворот, шофер помог отцу Николаю достать из багажника нехитрую поклажу, после чего уехал, а двое монахов погрузились в лабиринт древних улиц.
- Где я остановлюсь? - спросил отец Николай.
- Тут есть нечто вроде гостиницы для паломников, комната тебя уже ждет. Но отдохнуть времени не будет.
Забросив по дороге вещи в маленькую комнатку-келью, отец Николай проследовал дальше за отцом Никанором, непостижимым образом разбиравшимся в хитросплетении улиц, улочек, переулков и просто проходов между домами, где чересчур упитанный человек может просто застрять намертво. Они незаметным образом вышли в арабский квартал, гораздо более грязный, чем христианский, потом по длинному тоннелю прошли мимо израильского патруля, где дежурили совместно солдаты и полиция, и вышли на залитую солнцем площадь перед Стеной Плача.
- Еще далеко? - спросил отец Николай. От усталости он уже просто валился с ног.
- Нет. Считай, уже пришли.
По площади стремительными шагами к ним направлялся высокий чернобородый человек, в белом костюме и белой же ермолке. Отец Никанор помахал ему рукой:
- Шалом, Давид!
- Шалом! - ответил чернобородый, подойдя поближе.
- Это отец Николай с Кипра, - сказал ему отец Никанор по-английски. - Он всю эту кашу и заварил. Поговори с ним, только на английском - ему трудно говорить на иврите.
Давид, отойдя вместе с монахами в тень, стал подробно расспрашивать отца Николая о вызове демона, о книге Пселла... Отец Николай слабо владел английским, часто ему приходилось говорить с Никанором по-гречески, после чего тот переводил.
Исчерпав вопросы, Давид наконец сказал:
- А я ведь читал книгу Пселла. Вы что, не обратили внимания, что ваш экземпляр отличается от канонического текста?
- Теперь-то уже обратил, - признался отец Николай.
- Ты можешь понять, что это было? - спросил у Давида отец Никанор.
Давид достал из кармана пиджака ручку, листок бумаги, и записал имя демона еврейскими буквами:
- Вот посмотрите, сумма числовых значений букв имени "АНДРАС" "алеф-нун-далет-рейш-самех" - равняется 315. Это на одну единицу больше, чем имя Бога "Шаддай" (оно равно 314)... Но боюсь, мы сравниваем несопоставимые величины... Однако имя ангела - Князя Божественного Лика Метатрона - тоже равно 314. А значит, чисто теоретически, демон Андрас может быть сильнее ангела Метатрона! К тому же смотрите, записанное без огласовок имя демона можно перевести с греческого как "человек" - на иврите "адам". А если мы вычислим гематрию слова "адам", учитывая числовое значение "мем конечного", то получим 605. Малая же гематрия (сумма цифр) этого числа равна одиннадцати! Что соответствует одиннадцати демоническим сущностям, препятствующим распространению Божественного Света в нашем мире.
Отец Никанор выслушал этот монолог с мрачным видом:
- Из твоей речи я понял, что вызванный моим братом демон - довольно сильная тварь. И что нам всем теперь делать?
Давид задумался, потом сказал, обращаясь к Никанору:
- Вообще-то, когда ты мне позвонил, я вначале подумал, что можно просто призвать более сильную духовную сущность, чем демон, чтобы она с ним справилась. Например, кого-нибудь из ангелов. Но, как сейчас вижу, этот демон сильнее даже ангела Метатрона!
- А сильнее Метатрона есть кто-нибудь из благих сущностей? - запинаясь, спросил отец Николай.
- Только сам Всевышний, Благословен Он. Но, как мы уже видели четыре раза, он во взаимоотношения людей с Андрасом предпочитает не вмешиваться.
Проходящие по площади религиозные евреи бросали удивленные взгляды на беседу еврея с двумя монахами. Но Давид, уже хорошо осознавший грозящую опасность, не обращал на это никакого внимания.
- Между прочим, историю про четыре зубца в короне над буквой "бет", начинающей Тору, я слышал. Но склонен был считать это если не сказкой, то аллегорией. Есть ведь и другие объяснения, почему корона буквы "бет" имеет четыре зубца - это и четыре мира, сотворенных Всевышним (один материальный и три духовных), и четыре буквы Его непроизносимого имени...
- То есть, как только душа Мессии окажется в лапах этого демона, мир будет разрушен, - подытожил отец Никанор. - И что самое неприятное, мы не можем видеть того, что происходит в духовных мирах. Возможно, демон уже сделал свое дело, и Господь дает нам возможность отыграться...
- Вряд ли, - сказал Давид. - Пойдемте, поднимемся наверх, в еврейский квартал - я должен заглянуть в кое-какие книги. Я думаю так - в рай, где находится душа Мессии, демон попасть не может. Иначе ему не нужно было бы проявляться в нашем, материальном мире.
- Совершенно верно! - воскликнул отец Никанор. - Вся драма должна разыграться именно здесь, и демон должен ее подготовить, как уже подготовил свое появление на Земле.
- - Сегодня все высшее духовенство - и еврейское, и христианское - говорит, что настали последние дни перед пришествием Мошиаха, - продолжал Давид. Возможно, душа его уже где-то здесь, в нашем мире. Или, как говорится, "на подходе". И Андрас готовится забрать ее в плен. Мы должны опередить его.
- Как это возможно? - спросил отец Николай. - Мы ведь действуем влепую.
Давид только воздел руки к небу.
- Кстати, ты спрашивал меня, есть ли что-либо сильнее ангелов. Есть. И это человек.
- Давайте лучше перейдем в тень, - предложил Давид монахам, показав рукой в сторону лестницы, ведущей наверх, в еврейский квартал.
Вся троица торопливо поднялась по лестнице, миновали очередной пост (Старый город Иерусалима - натуральная цистерна с бензином, и любой вошедший сюда с оружием смело может быть уподоблен курильшику) и вышли к маленькому, укрытому от глаз садику.