- Да, - сказал он. - Без меня ты вряд ли построила бы эту штуку. Чтобы превратить слова в дело, надо кому-то что-то доказывать, кого-то в чем-то убеждать.
Словом, согласовывать и увязывать. "Нет труда тяжелее, чем прокладывать дорогу". Так, кажется, сказано у Джека Лондона? И все-таки... вот, вспомнишь, потом скажут, он пристроился, а идея принадлежит ей. Люди запоминают только того, кто первым сказал "а"...
Ирина молчала, машинально перебирая лежащие на столе цветы. Она знала, что Николай прав: многие считали, что он "пристроился".
- Чепуха! - сказала она, наконец, с нарочитой беспечностью. - Нам дадут справку, что мы одновременно сказали "а". А справка - это справка, как сказал бы шеф.
Николай улыбнулся.
- Да, конечно... Что ж, вернемся к статье. Где это...
"Болевой сигнал поступает по нервным волокнам в кору головного мозга. Возникающие при этом биотоки улавливаются болеанализатором, усиливаются и передаются яа электроды, приложенные к голове врача. Происходиг нечто вроде резонанса. Мозг врача как бы настраивается на те же импульсы, что и мозг больного. Теперь можно ставить объективный диагноз..."
Он бросил журнал на стол.
- Главные новости, Ри, я еще не выложил. Ты даже не представляешь, как идут дела. Через месяц Гпокэ это официально не объявлено) будет дискуссия по электронным методам в диагностике. Так вот: ты приглашена, готовь доклад.
- Я?! - испуганно спросила Ирина. - Нет, нет?
Делай доклад сам. Я боюсь,честное слово!
- Ну, вот. Всегда так...
- Ты же можешь, - тихо сказала Ирина.
Логинов мог. Он мог все, у него все получалось. Он присоединился к Ирине, когда она испытывала первую модель болеанализатора. Это была полоса сплошных неудач. Байдалин отмалчивался, остальные не верили в успех и не скрывали этого. А Логинов сразу поверил.
Он уговорил Байдалина объединить их темы и начал работать вместе с Ириной. В лаборатории Логинов показывался редко. Он был постоянно занят: доставал новейшую аппаратуру, приводил специалистов по электронике, улаживал конфликты с начальством. Без Логинова Ирина не сделала бы и четверти всей работы.
Полгода назад Николай защитил диссертацию. "Так легче отстаивать наш аппарат,-сказал он тогда Ирине. - Теперь очередь за тобой. Защищай". Но Ирина никак не могла закончить даже первую главу диссертации. Каждый день был до отказа заполнен работой над болеанализатором. Она не хотела думать ни о чем другом.
- Почему бы тебе не выступить? - спросил Логинов. - Надо привыкать.
- Нет, в другой раз...
- Ладно, еще есть время подумать, - Логинов соскочил с подоконника. - А теперь последняя новость, Шиманский едва не угробил наш болеанализатор. Ты же знаешь Шиманского: "Ах, врачу будет больно... ах, не гуманно..." Гуманисты!.. Сколько они напакостили! Хирургия - ах, больно! Прививки ах, больно! Переливание крови - ах, больно!..
Логинов быстро ходил по комнате.
- Успокойся... Маститому ученому полагается быть невозмутимым.
-Не до шуток, Ри! Этот Шиманский... Представляешь, после всех ахов он хотел сегодня же поставить диагноз больному из своей клиники. Я просмотрел историю болезни - и ужаснулся. Это был бы конец для болеанализатора. Такой каверзный случай, сам черт ногу сломит. Адские головные боли, человек почти невменяем... Иди разберись! Я битый час уговаривал старика.
Насилу уговорил.
- А если попробовать? - спросила Ирина. - Может быть, удастся...
Логинов остановился, удивленно посмотрел на Ирину.
- Ты говоришь ерунду, Ри. За успех один шанс из десяти. Будет неудача. И тогда поднимется крик: "Болеанализатор никуда не годится!.." Все полетит в тартарары...
Ирина поставила хризантемы в наполненную водой колбу, собрала упавшие лепестки, бросила их в окно.
Ветер охотно подхватил смятые лепестки, расправил, понес в сторону, на асфальтированную дорожку, уже высушенную солнцем.
Логинов крепко взял Ирину за плечи. Повернул к себе. Она опустила глаза.
- Нужно слушать старших, Ри,-мягко сказал он. - Наша работа не раз висела на волоске. Неудачи, неудачи, неудачи... Начальство имело право потерять терпение. И вот теперь, когда все только-только налаживается... Это было бы авантюрой, понимаешь? Первое серьезное испытание на стороне и провал. Как раз перед дискуссией! А я хочу на ней затронуть вопрос о создании специальной лаборатории. Ведь мы кустарничаем, теряем время. В институте должны серьезно заняться болеанализатором. Нужны штаты, оборудованиеИрина подняла глаза. Логинов улыбнулся, отошел к столу, пощелкал ногтем стекло барометра. Наклонился, рассматривая свое отражение. Пригладил волосы. На столе лежали энцефалограммы, он перелистал их.
- Ты не подумал о человеке, - сказала Ирина.
Логинов отложил энцефалограммы.
- Подумал, Ри, подумал, - грустно сказал он. - Болеанализатор нужен многим больным. Он нужен каждому врачу. Как стетоскоп. Неудача отбросит нас далеко назад, дискредитирует саму идею аппарата. Пойми...
Он ходил по комнате и говорил - негромко, терпеливо, обстоятельно. Его доводы были весомы и непоколебимы. Он излагал их один за другим - так каменщик укладывает кирпичи, воздвигая крепкую стену.
Доводов было много, но именно поэтому Ирина чувствовала какое-то внутреннее сопротивление.
- И знаешь что, Ри? - сказал Логинов наконец,- Хватит об этом. Не нужно искать легких дорог в науке.
Наука - это наука, как говорит шеф. Будем работать и... все. Ну, я прав?
Она кивнула.
- Вот и отлично!-он улыбнулся широко, открыто.- Ведь сегодня такой день... Твой день. Что мы делаем вечером? Приказывай.
- Не знаю. Что хочешь.
- Хорошо. Я придумаю. Мы устроим что-нибудь грандиозное, - он озабоченно посмотрел на часы. - Ото! Надо мчаться. Масса дел. Хочу переговорить с Вороновым, от него многое зависит. К тому же старик хозяйничает в редколлегии бюллетеня, а у тебя маловато опубликованных работ. До вечера, Ри! Я зайду в шесть.
Как пишут в романах: сегодня я должен сказать тебенечто очень важное...
Он ушел, по коридору проскрипели четкие шаги - и все стихло. Наступила пустая тишина.
Ирина стояла у открытого окна. Дул тихий, прогретый солнцем ветерок, но она вдруг почувствовала, что зябнет, и плотно прикрыла раму.