Через несколько миль он нашел хозяина гостиницы, человека, которого мельком видел в окне гостиницы предыдущей ночью. Тот висел на короткой веревке, привязанной к ветке огромного дуба, руки его были связаны сзади, голова свисала под небольшим углом. Он слегка раскачивался на ветру. На плече у него сидела синица, крошечная невинная серо-белая птичка, и подбирала кровь и слизь, тянувшуюся из уголка рта.

Хол знал, что позднее появятся и другие птицы. Он стоял, смотрел на повешенного и чувствовал, как в душе у него поднимается чувство ужаса.

Осмотрев следы, он понял, что отряд заспешил. Следы копыт стали глубже, лошади пошли галопом. Хол оставил след и напрямик вернулся к холму, изучая по дороге местность.

Наконец, скользя меж деревьями и кустов, он вернулся к тому месту под скалой, где после долгого ночного пути, промокшие и уставшие, они остановились на отдых за несколько часов до рассвета.

Оливер и Енот спали в расщелине, прижавшись друг к другу, чтобы сберечь тепло. Остальные трое сидели в расщелине, прижавшись и завернувшись в одеяла. Хол почти наткнулся на них, прежде чем они его заметили.

— Ты вернулся, — заметил Джиб. — А мы гадали, что случилось. Теперь можно разжечь костер.

Хол покачал головой.

— Нужно немедленно уходить, — сказал он. — Немедленно и побыстрее. Нужно убраться отсюда.

— Но я набрал сухих дров, — возразил Джиб. — Они дадут мало дыма. Мы промокли и проголодались.

— Нет. Вся местность вскоре поднимется. Гостиница и конюшня сожжены. Ни следа хозяйки, притаившейся в погребе, а хозяин висит на дереве. Вскоре все узнают об этом, а до этого мы должны быть далеко отсюда.

— Сейчас я разбужу гоблина и Енота, — сказал Джиб.

День был мучительный. Они почти не останавливались и шли, как могли быстро. На пути встретился лишь дом дровосека. Они обошли его. Они не останавливались для еды и отдыха. Корнуэлл беспокоился о девушке, но она держалась наравне с остальными, без усилий и жалоб.

— Вы можете пожалеть, что пошли с нами, Мери, — сказал он.

Она молчала.

Наконец с наступлением темноты они остановились на отдых. На этот раз не в убежище, а в сухом русле маленького ручья, где весенние водопады вырыли углубление, защищенное с обоих сторон крутыми берегами. Оставалась открытой только та сторона, где ручей выбегал из омута. Но вокруг был сухой песок. За столетия вода смыла всю почву и мягкую породу, так что обнажилась твердая порода. В центре углубления был небольшой бассейн с водой, вокруг было сухо.

Под невысокой стеной развели костер. До еды разговоров было мало. Но, поев, они сели вокруг костра и разговорились.

— Вы уверены, что это был отряд Беккета? — спросил Корнуэлл у Хола.

— А кто еще мог быть? Лошади подкованы, а торговцы своих лошадей не подковывают, да и используют они преимущественно мулов. А в том отряде совсем нет мулов, только лошади. Да кто еще мог так ужасно отомстить невинным?

— Они знали, что хозяева не виноваты, — заметил Корнуэлл.

— Конечно, но не наверняка, — сказал Хол. — Но они и не доказывали их вину. Они, вероятно, пытали хозяина, а когда он ничего не смог им сказать, они повесили его. Хозяйка погибла в погребе.

Он взглянул на Мери.

— Простите, мисс.

Она провела пальцами по волосам.

— Ничего, я жалею их, как жалела бы любого человека. Плохо умирать так. Но они значили для меня меньше, чем ничего. Если бы это не было так жестоко, я бы сказала даже, что они заслужили такую участь. Хозяина я боялась. Все время, пока я жила в гостинице, я боялась его. А хозяйка была не лучше. Без всякой причины, только из-за дурного характера, она швыряла в меня поленом. Я могу показать синяки.

— Почему же вы оставались там? — спросил Джиб.

— Потому что мне не было куда идти. Мне повезло, что встретила вас.

— Вы говорите, что Беккет направился на северо-запад, — сказал Корнуэлл, обращаясь к Холу. — Что, если мы доберемся до Епископа Башни и найдем там людей Беккета? Даже если он оттуда уйдет, то предупредит Епископа, и мы встретим дурной прием, если вообще не закуют в железо.

— Марк, — сказал Хол, — я думаю, этого не стоит опасаться. В нескольких милях от того места, где повешен хозяин гостиницы, дорога разветвляется. Левое ответвление ведет к Башне, правое в Дикие Земли. Я уверен, что Беккет направился по правому. Я мог бы пойти проверить, но мне казалось, что важнее как можно быстрее уйти отсюда.

— Дикие Земли? — спросила Мери. — Он направился в Дикие Земли?

Хол кивнул.

Она обвела всех взглядом.

— А вы тоже идете в Дикие Земли?

— А почему вы спрашиваете? — спросил Оливер.

— Потому что я сама в детстве пришла из Диких Земель.

— Вы?

— Я точно не знаю. Я была маленькой и почти ничего не помню. Правда, у меня сохранились кое-какие воспоминания детства. Большой дом на вершине холма. Люди, возможно, мои родители. Странные товарищи по игре. Но было ли это в Диких Землях, я не знаю. Родители — ну, не родители, а та пара, которая подобрала меня и вырастила — рассказывали, что нашли меня, когда я брела по тропе, ведущей из Диких Земель. Они жили рядом с Дикими Землями, эти бездетные старики. Я любила их, как своих родителей.

Все сидели молча, глядя на нее. Наконец она снова заговорила.

— Они много работали, но у них почти ничего не было. Соседи поблизости отсутствовали — слишком близко от Диких Земель. Но нас это не смущало. Никто нас не беспокоил. Мы выращивали рожь и пшеницу. У нас был домик и огород. В лесу было много дров.

Была и корова, но однажды зимой она сдохла, а получить другую было невозможно. Были у нас и свиньи. Отец — я всегда звала его отцом — убивал медведей, оленей и других животных из-за шкур. Шкуры мы обменивали на поросят. Такие хорошенькие поросята. Мы держали их в доме, чтобы их не унесли волки. Я помню, как отец входил в дом, держа под мышкой маленьких поросят. Он нес их много миль.

— Но вы не остались с ними, хотя и были счастливы, — сказал Корнуэлл.

— Прошлая зима была очень суровая. Выпал глубокий снег и стояли сильные холода, а они были старые и слабые. Они простудились и умерли. Я делала все, что могла. Но вначале умерла она, потом он. Я развела костер, чтобы оттаяла земля, и выкопала могилу, одну на двоих. Боюсь, что могила получилась мелкая — слишком промерзла земля. После этого я не могла там оставаться. Понимаете, почему не могла?

Корнуэлл кивнул.

— И вы пошли в гостиницу?

— Верно. Хозяева обрадовались мне, хотя это и не улучшило их отношений. Я молода и вынослива, и охотно работала. Но все равно они меня били.

— Когда мы доберемся до Башни, вы сможете отдохнуть, — сказал Корнуэлл, — и спокойно решить, что делать дальше. Кто-нибудь знает, что такое Башня?

— Я немного знаю, — ответил Хол. — Это старый защитный пост против Диких Земель, теперь покинутый. Когда-то был военный пост, но теперь на нем не осталось военных. Там живет только Епископ, хотя никто не знает, зачем он там и что там делает. С ним живут несколько слуг, а в окрестностях Башни есть одна или две фермы. И все.

— Вы мне не ответили, — сказала Мери. — Вы идете в Дикие Земли?

— Некоторые из нас, — сказал Корнуэлл. — Я иду. И Оливер тоже. Его не удержишь. Я бы удержал, если бы мог.

— Я в этом деле с самого начала, — сказал Оливер, — и буду в нем до конца.

— Долго ли идти до Башни? — спросил Джиб.

— Три дня, — сказал Хол. — Мы будем там через три дня.