Сторож сидел во главе стола, и теперь стало очевидно, что у него действительно нет лица. На том месте под капюшоном, где должно было находиться лицо, виднелось нечто туманное, в котором изредка мерцали две искорки вместо глаз.

Сторож ничего не ел. Он просто сидел и разговаривал, расспрашивал их о путешествии, говорил об урожае, обсуждал капризы погоды или просто говорил какие-то пустяки, чтобы не молчать.

«Туманность и неясность охватывает у него не только лицо, — подумал Корнуэлл, — но и всю фигуру, как будто он привидение. Ничего удивительного не было бы, если бы он вдруг растаял от порыва ветра».

— Не знаю, что и думать о нем, — шепотом сказал Снивли Корнуэллу. Он не подходит ни подо что из моих сведений о Диких Землях. Можно подумать, что он дух. Но он не дух, в этом я убежден. Мне эта туманность не нравится.

Пища была простая, но хорошая, и ее было много. Сторож уговаривал их не стесняться.

— У нас много еды, хватит на всех.

Когда стало ясно, что все наелись, тогда Сторож сказал:

— Ну, теперь, когда вы поели, можно и объясниться. Вероятно, у вас есть немало вопросов?

Снивли торопливо прошептал:

— Мы задумались…

Но Сторож остановил его:

— Не вы одни задумывались, кто я такой, и я отвечу всем вам, но в должное время. Я сказал вам, что я Сторож, и так оно и есть. Но вообще меня можно назвать философом, хотя это слово не совсем точно подходит ко мне. В вашем мире нет слова, которое точно бы соответствовало моему занятию. Может быть лучше всего подойдет определение «философский инженер». Но если вы, мистер Джоунз, и вы, сэр Марк, хотите обсудить этот вопрос, я попрошу вас немного подождать.

— Мы подождем с вопросом, — сказал Корнуэлл, — но одно я все же хотел узнать. Вы знаете наши имена, хотя мы вам их не называли.

— Вам не понравится то, что я вам скажу, — ответил Сторож, — но честный ответ таков: я читаю ваши мысли. При желании я могу заглянуть в ваш мозг очень глубоко, но это было бы невежливо, поэтому я лишь скольжу по поверхности. Только поверхностная информация: кто вы и откуда. Но даже если бы я заглянул глубже и проник в ваши сокровенные мысли, вам не следовало бы смущаться. Я не с вашей планеты и мои ценности совсем не такие, как у вас, даже если бы они совпадали, я не стал бы судить вас, потому что по многовековому опыту знаю о великом расхождении разумов.

— Я хотела бы знать, что с моими родителями, — торопливо спросила Мери.

— Они вернулись домой, — ответил Сторож.

— Без меня? Они не подумали вернуться за мной?

— Возможно, вы возненавидите меня за это, — сказал Сторож. — И будете иметь на это право. Это я убедил их и даже представил доказательства, что вы умерли.

— Какая низость! — презрительно сказала Мери. — Надеюсь, у вас были на это причины…

— Были, моя дорогая. И я утешил себя тем, что в конце концов все будет хорошо.

— Значит, вы к тому же еще и ясновидец, — заметил Джоунз. — Это вдобавок ко всем прочим вашим вызывающим мурашки качествам.

— Не вполне, — ответил слегка польщенный Сторож. — У меня есть некоторое чувство судьбы. Я чувствую, что необходимо сделать, и…

— Давайте забудем о судьбе, — холодно сказала Мери. — Расскажите нам о действительно важном.

— Если вы прекратите кричать и дадите мне возможность…

— Я не кричала…

— Мы даем вам эту возможность, — сказал Корнуэлл. — Но предупреждаю вас, сэр, что причины ваших действий должны быть основательными.

— Вероятно, мне следует начать с самого начала, — сказал Сторож. Это нужно было сделать сразу. Моя раса очень древняя и возникла на планете в центре галактики. Задолго до появления человека, может быть, задолго до того, как живое существо на вашей планете выползло из моря, мы создали великую цивилизацию. Я знаю, сэр Марк, что вы в растерянности.

— Он будет в порядке, — сказал Джоунз. — Свои вопросы он еще сможет задать позже. Он уже понял, что здесь нечто большее.

— Хорошо, — согласился Сторож. — Мы могли бы создать величественную культуру, единственную в Галактике, а может и во всей Вселенной. Потому что у нас у первых появился разум и мы начали намного раньше остальных. Мы могли бы создать образ жизни, превосходящий всякое воображение, но среди нас в древние времена нашлись мудрецы, которые поняли, что если мы пойдем таким путем, то окажемся в одиночестве, в изоляции от остальных разумных существ. Мы должны были принять решение, и оно было принято. Мы решили жить не для себя, а для других разумов, которые могли возникнуть в Галактике.

— Мистер, — хрипло сказал Джоунз, — знаком я с вашим племенем. В моем мире мы по горло сыты вами, добротворцы, которые вмешиваются в дела других народов, хотя эти народы не хотят никакого вмешательства.

— Вы ошибаетесь, — сказал Сторож. — Мы только наблюдатели. Мы стараемся не вмешиваться, и только в критичных пунктах мы…

— И вы считаете, что сейчас именно такой момент?

— Мне кажется, что это именно так. Не потому, что грозит катастрофа, а потому, что может не произойти то, что должно произойти. Здесь, на этом маленьком клочке земли, существует возможность величия. Если этого не произойдет, уникальная культура будет потеряна для галактики, а может и для всей Вселенной. И если это принесет вам утешение, мистер Джоунз, я озабочен скорее не из-за вашего народа, а из-за остальных разумных существ в Галактике. Я не хотел бы, чтобы все думали о нас как о миссионерах. Мы только наблюдатели, а не создатели всеобщего благополучия. Мы лишь следим и надеемся. Мы обнаруживаем себя лишь тогда, когда для нас нет альтернативы и необходимо вмешательство.

— Все это хорошо, — сказал Корнуэлл, — но я все же не понимаю ситуацию. В чем вы видите величие этого места? Конечно, это хранилище преданий Диких Земель и его нужно сохранить, но…

— Тут не только предания Диких Земель, мой друг. Здесь предания, надежды и возможности трех великих цивилизаций, происходящих от одного источника, трех различных философий, которые, если их совместить…

— Трех, вы говорите? — прервал его Джоунз. — Кажется я понимаю, к чему вы ведете, но их только два, а не три. Культура мира Корнуэлла и культура моего мира. Культуры магии и технологии. Они, я в этом с вами согласен, могут работать вместе.

— Есть еще один мир, — сказал Сторож. — Мир родителей Мери. Ваш мир раскололся не один раз, а два. У вас три мира в одном.

— С меня хватило двух миров, а тут целых три, — сказал Корнуэлл. — Мы ведь думали, что родители Мери, пришли из того же мира, что и Джоунз, только на несколько столетий позже.

— Я не мог упустить такой шанс, — начал было Сторож.

Но Мери перебила его:

— И в этот третий мир вернулись мои родители? Но почему это было нужно?

— Я не мог их упустить, — повторил Сторож. — Если бы с ними что-нибудь случилось, то не было бы никакой гарантии, что появится еще кто-нибудь из этого мира. Я убедил их вернуться в свой мир и принести сюда описания и элементы их культуры.

— У вас все предусмотрено, — сказал Джоунз, — все разложено аккуратно и просто.

— Я надеюсь, что это так. Это место сделается хранилищем знаний трех миров. Из вашего мира, мистер Джоунз, тут будет технология. Из мира родителей Мери гуманистическая концепция, которую по-видимому, оба ваших мира утратили, и магия мира Корнуэлла. Возьмите все это, сплавьте воедино, создайте культурную концепцию, которой нет ни в одном мире, но которая воплощает все лучшее из них… Пригласите ученых из других областей Галактики, представителей наук, о которых вы даже не слышали.

— Я понял, что здесь у вас большое количество древних рукописей, сказал Корнуэлл. — Я не могу дождаться, когда будет можно взглянуть на них. У меня есть некоторые познания в древних языках. Хотя, мне кажется, у моего друга гоблина их гораздо больше. Он провел много лет в библиотеке Вайлусинга.

— Это прекрасно, — сказал Джиб, — но как же остальные? У вас есть цель, вы будете заниматься древними рукописями, но у Хола с Енотом и у меня тут нет цели, мы завершили то, зачем шли сюда. Мы отдали топор древним, хотя можно было сберечь время и не делать этого.