Хол из Дуплистого Дерева перебрался через изгородь и оказался на поле. Он знал, что находится в безопасности. Самогонщик со своими сыновьями находился по другую сторону поля, а его собаки спали под накренившимся амбаром после ночной охоты.

Охота была долгой и, по-видимому, неудачной. Хол и Енот все это время просидели у своего дерева, прислушиваясь к ее звукам. Однажды собаки лаем обозначили, что загнали добычу на дерево, но енот, должно быть сумел уйти, потому что они скоро снова пошли по следу. Несколько раз слушатели видели огоньки: это самогонщик и его сыновья шли за собаками.

Урожай в этом году был хороший. Самогонщик и его семья не очень-то о нем заботились. Кукурузу боронили один только раз, и то лишь в самом начале роста, и в результате между рядами густо росли сорняки. Но початки висели тяжело, и их было больше, чем обычно.

Хол прошел пять или шесть рядов. Хотя особых признаков этого не было, он знал, что наружные ряды подверглись нападению енотов и белок. Потому-то Самогонщик и охотился на енотов, вернее он говорил, что охотится потому, чтобы защитить свое поле от набегов. Но шкуры енотов имели определенную ценность, их можно было продать. Самогон, шкуры енотов и свинина продавая эти товары, семья умудрялась жить.

Хол быстро начал быстро обрывать початки, не желая задерживаться долго, выбирая лучшие, и бросал их в свой мешок.

На краю поля в солнечных лучах пели дрозды. В роще ореховых деревьев, в их золотистой листве, щебетали белки, занятые сбором урожая. Хол любил осень больше всех времен года. В эти тихие, рыжевато-золотистые дни, дни тепла и туманной дымки, земля давала плоды, и можно било ощутить в природе чувство глубокого удовлетворения после периода роста. Это была передышка между холодом и теплом. Он знал, что в этом году у него будут хорошие запасы на зиму. Зерно, сушеные ягоды, хороший запас орехов, кореньев и семян. В ближайшие дни нужно будет сходить к Болотам, выменять немного продуктов на сушеную рыбу у его старого друга Джиба, или у Друда, или у кого-нибудь еще из болотников. Думая об этом, он вдруг вспомнил, что давно уже не видел Джиба и теперь с удовольствием встретился бы и поговорил с ним.

Хол взвесил мешок: тяжелее, чем он думал. Слишком много початков он нарвал. Взвалив мешок на плечо, он рассудил, что сумеет унести его. Добравшись до края поля, он остановился, вглядываясь и вслушиваясь. Казалось, вокруг никого нет. Перебросив тяжелый мешок через изгородь, Хол перебрался сам, подхватил мешок и заторопился в лес.

Теперь он был в безопасности. В лесу-то поймать его невозможно. В лесу он дома. Он знал этот лес на мили вокруг, знал каждое дерево. Обогнув холм, он направился к большому дуплистому дереву. На ходу он смотрел по сторонам и безо всяких усилий подмечал многое: небольшие кусты боярышника, усеянные плодами, которые станут съедобными после первого же мороза; вьющиеся растения, почти целиком покрывавшие деревья; сброшенную змеиную кожу, полускрытую опавшей листвой.

Спустя полчаса он добрался до дуба-гиганта более десяти футов диаметром у основания. В двадцати футах выше по стволу виднелось дупло. Линия колышков, воткнутых в ствол, образовывала лестницу, по которой можно было добраться до дупла.

Ни следа Енота. Вероятно, бродит где-то. Вероятно, подумал Хол, в это время дня он спит в дупле.

Хол прислонил к стволу мешок, поднялся по колышкам, пролез в дупло и опустился внутрь по еще одному ряду колышков.

Внутри ствол был пуст. Древесина не более фута толщины окружала эту пустоту, и когда-нибудь, Хол знал это, ветер опрокинет дерево, и ему придется искать себе новое жилище. Но здесь, в глубине леса, ветер задерживался множеством деревьев, к тому же дуб защищал холм, преграждавший дорогу постоянным западным ветрам. Пустота тянулась вверх над отверстием более чем на двадцать футов, виднелись небольшие щели, пропускавшие дневной свет. Пол был покрыт сухим деревом — обломками, что в течении столетий опадали с боков дуба.

В одном углу дупла был очаг. Стоял стол и стулья. У стен — шкафы и ящики.

— Привет, — послышалось сзади.

Хол повернулся, рука его потянулась к ножу. На краешке постели сидело сморщенное существо с большими ушами. На нем были поношенные кожаные брюки и старый бутылочно-зеленый жакет поверх алой рубашки. На голове заостренная шапочка.

— Кто вы такой? — спросил Хол. — Какого дьявола вы здесь делаете?

— Я гоблин, живу в стропилах Вайлусингского университета, — ответило существо. — И меня зовут Оливер.

— Ну, ладно, — сказал Хол, успокаиваясь, — но скажите, что вы здесь делаете?

— Я пришел повидаться с вами, — сказал гоблин. — Вас не было дома. Открытое же пространство действует мне на нервы. Видите ли, гоблин, живущий в стропилах…

— И вы решили подождать внутри. Счастье ваше, что тут не оказалось Енота.

— Енота?

— Это большой енот! Мой друг. Он живет со мной.

— А, домашнее животное.

— Вовсе нет. Друг.

— Вы хотите выгнать меня.

— Нет, вы только в начале испугали меня. Есть хотите?

— Немного, — ответил гоблин. — Есть у вас сыр?

— Сыра нет, — сказал Хол. — А как насчет пшенной каши? Или яблок, запеченных в тесте?

— Пшенная каша — это хорошо.

— Ладно, этим и поужинаем. Мне кажется, осталось еще молоко. Я беру молоко у Дровосека. Далековато нести, но ближе нет никого с коровой. А на сладкое кленовый сок.

Гоблин облизнулся.

— Звучит великолепно.

— Я разожгу огонь, там еще должны быть угли. Вы далеко ушли от дома, мастер гоблин?

— Я шел долго и далеко, — ответил гоблин, — ноги у меня сбиты, а дух смущен. Так много пространства, а я к нему не привык.

Хол подошел к очагу и пошевелил пепел. Сверкнул красный уголек. Хол подложил прутиков и, наклонившись, подул. Мгновенно вспыхнул крошечный огонек. Хол подложил к нему веток.

— Ну, вот и огонь, — сказал он. — Надо принести мешок, но это можно сделать позже. Возможно, вы мне поможете.

— С удовольствием, — сказал Оливер.

Хол подошел к шкафу, достал чашку и деревянную ложку. Из мешка насыпал в чашку пшена.

— Вы говорите, что пришли повидаться со мной.

— Да, мне посоветовали повидать Хола из Дуплистого Дерева. Он знает обо всем, что происходит, так мне сказали. Знает леса и все, что в них происходит. Дровосек объяснил, как мне найти это дерево. Может, тот самый, с коровой, хотя никакой коровы я не видел.

— О чем вы хотите меня спросить?

— Я ищу человека. Ученого, по имени Корнуэлл. Я слышал, что он ушел с караваном на север. Очень важно его найти.

— Почему?

— Потому что он в опасности. В гораздо большей опасности, чем я думал.

Солнце село, но даже здесь, среди деревьев, тьма не наступила, Небо на западе ярко светилось. Тьма приближалась, но было еще достаточно светло.

Джиб торопился. Ему оставалось пройти не менее мили, а в это время года ночь наступает быстро. Тропа вела вниз по склону, но идти приходилось осторожно, чтобы не споткнуться о камень или выступающий корень. Он остановился у шахты гномов, чтобы сообщить Снивли о смерти отшельника, но отказался там остаться на ночь: ему хотелось попасть домой. Он знал, что гномы повсюду разнесут известие о смерти отшельника и добавят, чтобы никто не трогал стену, которая, закрыв вход в пещеру, превратила ее в склеп.

Тьма сгущалась, когда Джиб начал спуск, который выведет его к караванной дороге. Тут он услышал рычание. Этот звук испугал его. Джиб остановился, настороженно прислушиваясь. Но звук исчез, и теперь Джиб не был уверен, что слышал рычание. Но тут же послышался другой звук полурычание, полувой, а так же странные звуки, с которыми зубы рвут мясо.

Волки! — подумал он. Волки, занятые убийством. Почти инстинктивно Джиб закричал, яростно и громко, и, подняв топор, бросился вниз по тропе. Позже, думая об этом, он понял, что это был единственный выход. А попытка отступить, обойти их, как бы он не старался быть незамеченным, послужила бы для волков приглашением к нападению. Теперь же он совсем не думал: просто кричал и бежал вперед.