Раздались гулкие шаги, и темная фигура высокого человека вынырнула из переулка.

Девушка решительно направилась к пешеходу, но Бураков удержал ее за рукав.

- Что вы хотите делать? - спросил он шепотом.

- Пропуск надо спросить, - также шепотом ответила она.

- Стоит ли? А впрочем, спрашивайте. Дежурная перешла на другую сторону улицы и загородила дорогу высокому человеку.

- Предъявите ночной пропуск!

- Какой там еще пропуск!

- Кто вы такой?

- Пусти-ка… Я тут живу.

- Гражданин, я дежурная и прошу не толкаться, - с достоинством сказала девушка.

- Ну и дежурь на здоровье…

- Вам говорят, предъявите пропуск.

- Не приставай.

Она шла следом за ним, а по другой стороне улицы двигался Бураков, готовый в любую минуту прийти ей на помощь. Голос и рост нарушителя были ему знакомы. Без сомнения, это был шофер, получивший письмо для однорукого.

- Гражданин, предъявите пропуск, иначе я вас отправлю в милицию, - твердо сказала дежурная. Шофер остановился.

- Ты? Меня? В милицию? - со смехом переспросил он. - Да как же это ты сделаешь? Я же тебя. как муху, могу одним щелчком… Хочешь?

Он протянул руку, намереваясь щелкнуть ее по носу, но услышал из темноты предостерегающий голос Буракова:

- Эй ты!.. Без фокусов! А то неприятностей не оберешься. Иди, куда идешь.

Шофер опустил руку и, немного помолчав, дружелюбно пробасил:

- То-то она такая храбрая…

- В чем дело, гражданин? Предъявите пропуск, вам говорят, - настойчиво потребовала женщина.

- Вот пристала. Да я уж дома. Вот он… - С этими словами шофер поднялся на крыльцо и сильно забарабанил в дверь кулаком.

Дежурная потопталась на месте, не зная, как ей поступать дальше, и медленно перешла на другую сторону улицы.

- Послушайте, ведь это… - начала она говорить вполголоса, но Бураков остановил ее жестом.

- Потом…

Они стояли молча, слушая, как шофер постучал еще раз, как в доме что-то скрипнуло и раздалось бормотание.

- Свои. Это я, Семен, - громко ответил шофер. - Петр Иванович у вас? Срочное дело есть. Да открывай ты…

Слышно было, как звякнул засов, как открылась дверь, затем снова загремел засов, и все стихло.

- Вы сказали «потом»? - спросила шепотом девушка.

- Потом объясню, - сказал Бураков. - Не знаете ли вы где-нибудь поблизости телефона?

- На почте есть телефон.

- Это далеко… Придется в совхоз идти.

- Да, да… В совхозе есть, - торопливо подтвердила она.

Девушка чувствовала в голосе незнакомца едва сдерживаемое волнение.

- Как зовут вас? - неожиданно спросил Бураков.

- Валя.

- Скажите, Валя, вы давно на заводе работаете?.. Вы, случайно, не в партии?

- Я комсомолка, и совсем даже не случайно…

- Тем лучше, - обрадовался он, не обращая внимания на иронию. - Очень важное дело… Я должен пойти позвонить по телефону. Могу я попросить вас посмотреть за домом? Если этот человек выйдет, то мне нужно знать - один он выйдет или с кем-нибудь… Потребуйте у него опять пропуск и посмотрите, кто с ним идет. Это очень важно.

- Пропуск я у них потребую, конечно, раз я дежурная, но я не понимаю…

- Потом… потом я объясню. Могу я на вас положиться, Валя?

- Конечно.

- Я быстро вернусь. Звонить Буракову не пришлось. В конце улицы зашумела машина и узкий луч через щели замаскированной фары скользнул по домам. Бураков торопливо вытащил из кармана электрический фонарик, зажег его и замахал из стороны в сторону, на всю ширину руки. Большая крытая машина, вроде автобуса, ответила отрывистым гудком и скоро остановилась в нескольких шагах от него.

- Что это значит? - спросила девушка.

- Идите теперь на свой пост. Потом расскажу, - отрывисто сказал Бураков и пошел к машине.

Из кабинки вышел плотный высокий человек и приветливо похлопал по плечу Буракова.

- Замерз?

- Уже успел отогреться, товарищ майор. Минут пять тому назад к нему пришел шофер. Тот, что полуторку сюда пригнал.

- Вот как! Значит, мы только-только успели. Который дом?

- Вот этот.

- Не на месте остановились. А что за домом?

- За домом у них крытый двор, сарай, а дальше огород. Огород выходит на ту улицу.

- Сколько их в доме?

- Не могу сказать.

- Надо полагать, что будут сопротивляться…

- Наверно…

- Делаем так; возьми половину людей и оцепи дом сзади и по бокам. Стрелять в крайнем случае и только в ноги.

- Есть!

- Это что за фигура стоит?

- Дежурная из группы самозащиты.

- Отправь-ка ее куда-нибудь в сторонку. Бураков подошел к девушке, с удивлением наблюдавшей эту сцену, и сухо сказал:

- Валя, я просил вас вернуться на свой пост. Выполняйте.

- Но я…

- Не нужно вопросов. Потом. Выполняйте приказание.

Холодный тон, каким были сказаны эти слова, совершенно обескуражил девушку. Она без возражений вернулась к своему дому. Издали она видела, как из машины вылезли темные фигуры красноармейцев и разошлись в разные стороны. Часть скрылась в переулке, часть расположилась на улице около дома колониста. Минут через десять вернулся Бураков и доложил, что дом окружен.

Когда шофер, споткнувшись о порог, с шумом ввалился в дом, там все спали. Впустившая его старуха, жена хозяина, ворча на позднего гостя и проклиная плохие времена, поставила на стул ночник и ушла за перегородку, не ожидая вопросов.

В доме было темно. На полу лежала перина. На ней, в сапогах и в одежде, спал человек, которого звали Петром Ивановичем. От первого прикосновения однорукий проснулся и сразу же сунул руку под подушку.

- Это я, Петр Иванович… Семен, - шепотом сказал шофер, присаживаясь на корточки около перины. Инвалид снова лег.

- Ну что тебе? Водки не хватило?

- Неприятности, Петр Иванович… Что-то очень подозрительное получилось… Мальчишка-то этот, что с письмом к Воронову ходил, - сбежал…

- Какой мальчишка? Куда сбежал?

Шофер торопливо рассказал о том, как обнаружил в машине мальчика, как тот прикинулся «своим», поел и, вместо того чтобы лечь спать, куда-то исчез.

- А почему же ты, мудрая голова, решил, что он «свой»?

- Он же мне, Петр Иванович, пароль сказал… все как полагается. Спросил время и насчет покурить, - папиросу… слово в слово. Я думал, что вы ему объяснили. Письмо опять же носил…

- При чем тут письмо?.. Я ему ничего не говорил.

Шпион задумался.

Привычное ухо шофера уловило гудки и звук подъехавшей машины, но он не придал этому значения, ожидая, что решит начальник.

- Воронов ему не мог сказать, - проворчал наконец однорукий. - Ты точно разглядел мальчишку? Тот самый, что письмо носил?

- Ну как же, Петр Иваныч… Я его очень даже отлично запомнил.

- Это совершенно случайный мальчик. Я нашел его на улице… И письмо Воронова… совершенно бессмысленное, - рассуждал шепотом инвалид. - Если он сорвал полоску с окна, то это значит - катастрофа… Не могла же она сама по себе сорваться! Если ее сорвала жена, когда вытирала окна… Но тогда бы он написал… Нет… Нет… Тут что-то не то.

- Петр Иваныч, можно, я скажу?

- Ну?

- Пакеты в чемодане вы передавали кому-нибудь?

- Никому я их не передавал. Они только у тебя да здесь,

- Вам же их доставили… Помните, вы говорили про человека?.. Так, может быть, тот человек как-нибудь сообщил… искал подходящих людей…

- Чушь! Тот человек был в городе всего два дня. Он сейчас далеко за фронтом и войдет в Ленинград вместе с армией. С какой стати он будет связываться с мальчишками? Чушь… чушь… Скорей всего, что ты спьяна чего-то напутал.

- Да господи… Петр Иванович… Да я что хотите… землю буду есть… Да неужели я напутал?.. Не такое время, чтобы путать, Я же понимаю, что малейшая оплошность - и амба… Восемь граммов получайте… Сознательно иду.

Так они, перешептываясь, сидели на полу и все больше запутывались в своих догадках. Загадочный случай с убежавшим мальчишкой, знавшим пароль, сильно встревожил шпиона.