Свет, просачивающийся сквозь тесные ветви над головой, ближе к вечеру сменил угол падения. Птицы наверху стали устраиваться на ночь среди ветвей раскидистого дуба. Ворон ворчал на них за посягательство на его территорию, но те его игнорировали.

Рэд нырнула обратно в свою хижину, порылась там, прежде чем вернуться с томом в кожаном переплете, который не имел названия ни на обложке, ни на корешке.

— Так случилось, что у меня завалялась пустая книга жизни среди других вещей. Тебе повезло, Натан Рал.

— Да, действительно повезло.

Рэд присела рядом с очагом и двумя длинными костями осторожно сняла чашу. Чернила из крови внутри нее были еще темнее, чем сажа, пригоревшая на ее поверхности снаружи.

Натан наблюдал с большим интересом, когда ведьма ставила дымящуюся миску на каменную скамью. Она открыла книгу жизни на первой пустой странице.

— А теперь мы запишем историю твоей жизни, Натан Рал.

Она кликнула ворона с дерева, и большая черная птица снова устроилась на ее плече. Ворон своим острым черным клювом погладил красные косы ведьмы в знак внимания. Рэд рассеянно потрогала птицу, а затем внезапно ее схватила. Прежде, чем ворон смог вскрикнуть или вцепиться когтями, ведьма свернула ему шею и подхватила, когда тот начал падать. Крылья мертвого ворона напоследок расправились, словно тот решил в последний раз полетать. Голова его откинулась на бок.

Рэд опустила мертвую птицу на скамейку рядом с миской. Проворными пальцами она прочесала хвост и крылья, наконец выбрав длинное перо, оторвала и внимательно осмотрела.

— Да, прекрасное перо. Начнем?

После того, как Натан кивнул, ведьма обрезала кончик пера своим кинжалом, окунула его в черные чернила и коснулась им чистого листа первой страницы.

Книга писалась сама по себе.

Рэд сидела на скамье, держа руки на коленях, не замечая, что ее серое платье испачкалось темной сажей. Ведьма поработала над своим заклинанием, направив магию в перо ворона, и оно приняло вертикальное положение, а затем стало двигаться по странице, записывая историю жизни Натана Рала.

Склонившись ближе, волшебник с мальчишеским восторгом наблюдал, уперев локоть в колено. Никки тоже подошла, чтобы посмотреть, как слова заполняют первую страницу, строку за строкой, а затем переходят к следующей. Всякий раз, как чернила высыхали, перо останавливалось над книгой, Рэд аккуратно брала его из воздуха, окунала в чашу выпаренной крови и снова ставила на страницу. Поток слов возобновлялся.

— Я помню, сколько раз я писал и переписывал «Приключения Бонни Дэя», пока не был удовлетворен написанным, — сказал Натан, качая головой и удивляясь. — А вот это намного проще.

История писалась страница за страницей, рассказывая о долгой жизни Натана как об опасном пророке: о том, как его лишили свободы Сестры Света, стали обучать, а затем управлять им… Как много лет они следили за каждым изложенным им пророчеством, пребывая в ужасе от тех беспорядков, что могли возникнуть в результате ложных толкований. Ну а пророчества почти всегда неверно истолковывались, часто направляя не туда. Простое стремление избежать страшной участи обычно ее же и приближало.

— Люди никогда не учатся, — пробормотал Натан, читая. — Ричард был прав, отвергая пророчества.

Никки была согласна.

— Я не сожалею, что пророчества покинули этот мир.

Слова пролетали быстрее, чем они их могли прочесть, и страницы книги перелистывались сами собой. Никки пробегала глазами по строчкам, ловя некоторые моменты из жизни Натана, те, которые она уже знала. По дороге волшебник много времени рассказывал ей о себе, спрашивала она того или нет.

Он наклонился ближе, когда началась новая глава.

— О, это хорошая часть.

В его одиночестве во Дворце Пророков Сестры иногда жалели Натана, нанимая женщин из лучших публичных домов в Танимуре, чтобы утешить мужчину. Согласно рассказу, написанному в книге, Натан наслаждался разговорами с простыми женщинами — обычными женщинами с мечтами и желаниями. Однажды он прошептал страшное пророчество в ухо доверчивой шлюхе, и молодая женщина в ужасе убежала из Дворца Пророков. В городе она растрепала об этом другим людям, и впоследствии слух пошел дальше, в конечном счете вызвав кровопролитную гражданскую войну… и все из-за опрометчивого разговора Натана в постели с женщиной, которую он больше никогда не увидит.

Сестры наказали пророка за это, ограничив его в правах на свободу, даже после того, как он заявил, что эта «ошибка» вела его к намерению убить маленького мальчика, которому суждено стать безжалостным тираном — тираном, который убил бы бесчисленное количество невинных людей.

— Незначительная гражданская война была лишь малой ценой, чтобы предотвратить такой исход, — заметил Натан, когда его взгляд скользил по словам, написанным его же кровью.

Лишь перо высыхало, Рэд окунала его в чашу из черепа, помешав «чернила», и оно снова продолжало выводить писанину.

Повествование продолжалась и продолжалась, — бессвязно, по мнению Никки, — а перо писало дальше слово за словом. Конечно, бо́льшая часть его приключений произошла только после того, как ему удалось сбежать из Дворца Пророков: его недолгий роман с Клариссой с трагическим концом; взаимодействие с Ричардом Ралом по свержению Имперского Ордена и императора Джеганя; его битва за то, чтобы остановить злобного Ханниса Арка и ожившего императора Сулакана.

Быстрее, чем ожидала Никки, весь объем страниц заполнился. Когда слова из черной крови, наконец, дошли до последней страницы книги, рассказ закончился недавними событиями: «Никки и Натан пробирались по покрытым мхом черепам, чтобы отыскать ведьму в Темных землях». Все чернила в чаше из черепа были израсходованы, и перо, вращаясь, упало на землю.

Натана явно впечатлило его собственное жизнеописание.

— Спасибо тебе, Рэд, — произнес волшебник.

Когда он закрыл обложку, то был рад увидеть, что его имя появилось на кожаном переплете и на корешке.

— Я возьму ее с собой и после почитаю. Уверен, что другие тоже хотели бы ее прочесть. Да и научные библиотеки пожелали бы получить копии.

Ведьма покачала головой.

— Это невозможно, Натан Рал. — Она забрала у него книгу. — Я согласилась создать для тебя книгу жизни, но не говорила, что ты можешь оставить ее себе. Книга останется у меня. Это и есть твоя плата за нее.

Натан нахмурился.

— Но это не то, что я думал… на самом деле…

— Вы заранее не обговорили цену, волшебник, — согласилась Никки. — Прожив тысячу лет, ты должен быть мудрее.

Рэд нырнула обратно в свою хижину, оставив книгу на скамейке, будто намекая Натану: хватай и беги. Но он, конечно же, не стал этого делать. Ведьма вышла с книгой меньшего размера, более тонкой, с кожаным переплетом и с чистыми листами.

— Я возьму твою историю жизни, но дам тебе кое-что, что стоит гораздо больше. Новая книга жизни полна новыми возможностями, а не старыми, черствыми словами. — Она предложила ее Натану. — У меня есть твое прошлое, твоя старая история, но с этой книгой я даю тебе всю твою оставшуюся жизнь. Живи так, как ты хочешь, чтобы она была написана.

Натан разочарованно провел пальцем по гладкой кожаной обложке.

— Спасибо тебе и на этом, — сказал он, держа книгу в руках.

— Я случайно узнала, что ты и колдунья предельно важны для будущего. — Ведьма приблизилась к Никки и понизила голос. — Ты уверена, что тебе не нужна собственная книга жизни? Возможно, узнала бы что-нибудь интересное.

— Я уверена, ведьма. Мое прошлое — это моя история, и мое будущее будет написано мной по-своему, а не через твой контроль или влияние кого-либо еще.

— Я просто хотела предложить.

Рэд отвернулась с непонятной искоркой веселья в глазах, за которым последовала тень неожиданного беспокойства.

— И все же тебе придется сделать кое-что, колдунья, хочешь ли ты слышать об этом, или нет.

Натан открыл свою новую книгу жизни и с удивлением обнаружил, что в ней уже появилась запись.