– Ты у меня спрашиваешь?! – удивленно поднял бровь Влад. – Так я не ясновидящий. Не Вольф Мессинг. И вообще – клал я на них с прибором. Даже вести вас по трассе грамотно не могли.

– Так я тоже клал, – вздохнул Индеец. – Я… это… просто так спросил. Мысли вслух.

– Таких шакалов впадлу бояться. А вот дверь в номер, на всякий случай, лучше все-таки шкафом подпереть, – абсолютно серьезно заметил Рэмбо. – Крепче выспимся. Без нервов и шухера. Чтоб не просыпаться при каждом шорохе в коридоре.

– Надо – значит подопрем, – пожал плечами Антоха. – Меня это не смущает. Береженого бог бережет. Ствол я с собой возьму. Так, знаешь ли, спокойнее и глубже дышится. – Он сбросил газ и остановил «Ниссан» у входа в гостиницу. – Ну что? Попробуем прописаться в этом клоповнике вдвоем по одному паспорту. У тебя ж только справка.

– Дай тете за стойкой столько, чтоб пустила в номер вообще без паспорта, – криво улыбнулся Рэмбо.

– От этих аборигенов, из провинции, всего можно ждать. Это тебе не Питер. Тут у них еще совок – на каждом шагу! Сейчас сам убедишься! Если не попрет…

– Не дергайся, – успокоил Невский. – Я волшебное слово знаю. С детства.

– Какое? – фыркнул Индеец. – Пожалуйста?! Ха! – Слово «надо».

– Ну-ну. Флаг в руки, – скривился Индеец. – И с вещами на выход.

– Без обид, старый. Но еще раз произнесешь эту фразу – сразу дам в рыло, – сухо процедил Невский. – Тебе разжевать или не стоит?

– Ладно. Херню сморозил, извини, – Антон примирительно ткнул друга кулаком в плечо. – Забудь. Но насчет рыла… это ты в натуре погорячился. В Мурманске ты меня – да – на спарринге делал, а сейчас моя в махаловке маза, стопудово. Тебе после хозяина год черной икрой с бананами отъедаться и железо качать, по пять раз в неделю. Кожа и кости. Светишься весь насквозь.

– Не это в драке главное, – спокойно сказал Невский, покидая джип.

– Все, ша, барэлла! – махнув распальцовкой от греха подальше, закрыл скользкую тему Антоха. – А то сейчас на нервяке ляпнем чего-нить, не подумав. Кому от этого фарт? То-то…

Гостиница оказалась самой примитивной, с одно – и двухместными номерами (ни одного «полулюкса»), и столь же традиционным рестораном на первом этаже, из глубины которого доносились приглушенные звуки музыки. Судя по табличке у входа, ночлежка была ведомственная и принадлежала какому-то предприятию с длинным скучным названием, ключевым словом в котором было обычное для Коми слово – «лес». Еще каких-нибудь три года назад останавливаться здесь могли лишь работники этой самой конторы, но с приходом на российские просторы эры дикого капитализма порядки изменились и услуги дешевого ночлега вкупе с нехитрыми сопутствующими удовольствиями стали вполне доступны любому перцу с улицы. Это было ясно с первого же взгляда, который бросила на Невского и Антоху сидевшая за конторкой грузная перезрелая девица, брякнувшая коротко «свободные места есть» и тут же положившая на стойку стандартные карточки гостя.

– Заполняйте.

– Две, что ль? – скривился Индеец. – Лень бумагу марать. Давай я только одну заполню, лапа.

– Можно, если оба в один номер, – пожала плечами девица. – Вам на сколько дней?

– До утра…

– Тридцать две тысячи рублей.

Через минуту получили ключ с тяжелым деревянным брелоком в форме конфеты трюфель и поднялись на третий этаж. Влад нашел и открыл нужную дверь, бросил спортивную сумку на пол прокуренной и убого обставленной комнатушки, как был, в обуви, упал на кровать и в изнеможении закрыл глаза. Оказавшись в тишине и относительной безопасности, можно было перевеси дух.

Индеец деловито заглянул сначала в одежный шкаф, затем в совмещенную с туалетом ванную. Вернулся в комнату и окинул взглядом место грядущего отдыха. Две разделенные тумбочкой кровати, стол, два стула, кресло, тумба под телевизором. И неизменный графин с рыжей кипяченой водой и двумя стаканами.

– Я думал, будет хуже, – заметил он насмешливо. – А тут, как в «Метрополе». Только жаль, команта всего одна. А так… даже мыло клубничное в бумажке, нетронутое, и флакон с хвойной пенкой. Окультуриваемся! Ну? Чего разлегся? Батарейка сдохла? Купи «дюрасель»!

– Пенка – это хорошо. Щас пойду заценю, – пробурчал Рэмбо, едва шевеля губами. – Я уже забыт что это такое – ванна с хвоей. Ты сообрази пожрать, Антох. Вымоюсь, посидим полчасика и в люлю. У меня чайник по швам раскалывается. И Слон…

– Что Слон? – нахмурился Индеец. Невскому показалось, что друг его понял.

– До сих пор перед глазами стоит. Как живой. Хоть вообще не закрывай.

– Такая же фигня, – угрюмо бросил Индеец. – Это пройдет. Не в первый раз… Ладно. Поляну накрою – делов-то на минуту – и… это… вниз пойду спущусь. В ресторан. Пока ты тоскующий фаллос намываешь.

– Завтра ехать. Так что без догонки обойдемся.

– Ой, только не тупи, умоляю! Я не про бухло базарю. Есть другая тема. – Антоха взглянул на Влада удивленно, как на ребенка. – Денек выдался хлопотный. Одной водки для отдыха мало. Расслабиться надо по полной. Вот и прогуляемся по Палкенштрассе, через Попенгаген и Вроттердам. Резину я уже в ларьке купил, целую ленту пулеметную, десять штук. Ха!..

Индеец задумал снять девочек, тусующихся у стойки местного бара. Эти красотки везде должны быть.

А если вдруг их там не окажется – всегда можно пошептаться с обслугой и вызвать по телефону из борделя. Влад знал, что во всех более-менее крупных городах эскорт-сервис уже давно не в новинку. Хотя когда он садился, даже питерские сутенеры еще так открыто капусту на «организмах» не гребли, а рекламные издания не пестрели разноцветными объявлениями с голыми девахами. На воле за три года действительно многое изменилось.

Рэмбо открыл глаза, потянулся, встал с кровати и вошел в санузел, бросив на ходу:

– Дверь только запри, когда уходить будешь, – и вспомнил, что в женщину, как и в ванну, он тоже не входил три долгих года. А точнее – вообще ни в кого не входил, потому как пидоры его не интересовали. Приходилось действовать по знаменитому принципу Филлиаса Фога: «Используй то, что под рукой, и не ищи себе другое». И вот, наконец, вынужденное самообслуживание, мало похожее на полноценный секс, закончилось. Сегодня он снова займется любовью.