Настоящая доблесть прежде жила

У римлян в сердцах, и в жилах у них

Струилась воистину Марса кровь:

Из наших стен изгнали они

Надменных царей;

Не остались без мести и маны твои,

О дева, кого рукою своей

Убил отец, чтоб не быть ей рабой,

Чтоб награды победной стяжать не могла

Нечистая страсть.

И тотчас война началась тогда,

Когда от своей погибла руки

Та, кого обесчестил лютый тиран,

Лукреция дочь.

Поплатилась и ты за злодейство твое

Жена Тарквиния, Туллия дочь,

Что дерзнула отца убитого труп

Колесом нечестивой повозки попрать

И несчастное тело его не дала

Возложить на костер.

Преступленье сыновнее видел и наш

Безрадостный век: коварно послал

Нерон на пагубном корабле

В Тирренское море родную мать.

По приказу покинуть безбурный причал

Мореходы спешат,

Весла режут с плеском соленую гладь,

Вылетает в открытое море корабль,

Но в назначенный миг все швы разошлись,

И открылась щель, дав проход воде.

Тут пронзительный крик поднялся до звезд,

И женский горький раздался плач.

Пред очами у всех витала смерть,

Для себя лишь спасенья каждый искал:

Одни, сорвав обшивку с кормы,

Плывут, нагие, к доскам прильнув,

Другие стремятся к берегу вплавь,

И многих топит безжалостный рок.

Разрывает одежды Августа свои,

Волосы рвет,

Потоки слез заливают лицо.

Глядит: уж нет надежды спастись.

И в беде неминуемой гневно кричит:

"Такова, мой сын, награда твоя

За все, что я тебе принесла?

Да, я заслужила эту ладью

Тем, что тебя родила на свет,

Что Цезаря имя и власть тебе,

Обезумев, дала!

Поднимись из вод Ахеронта, мой муж,

Насладись жестокой казнью моей:

Ведь в убийстве твоем виновна я,

По моей вине и сын твой погиб.

По заслугам сойду я к тени твоей,

Погребенья лишусь,

В свирепой пучине скроюсь навек".

Не успела сказать, как вал налетел,

Захлестнул ей уста,

И бросил в море, и вынес вновь.

Повинуясь страху, руками бьет

Она по воде, выбиваясь из сил.

Но верность живет в молчаливых сердцах,

И смерти страх не прогонит ее:

Моряки к обессилевшей госпоже,

Опасность презрев, на помощь спешат,

Кричат ободряющие слова;

Хоть руками едва шевелила она,

Подхватили ее...

Что пользы в том, что спаслась ты из волн,

Обреченная пасть от сыновней руки?

Едва ли поверят в грядущих веках,

Что такое злодейство он мог совершить.

Горюет и злобствует сын, что мать

Из моря спаслась,

Повторить замышляет неслыханный грех,

Всей душой стремится мать извести,

В нетерпенье торопит убийства час,

И слуга, покорно исполнив приказ,

Грудь госпоже рассек мечом.

Подневольный убийца просьбу одну

От нее услыхал:

Чтоб в утробу ей вонзил он клинок.

"Рази сюда, - сказала она,

Здесь выношен был чудовищный зверь".

И эти слова

С последним стоном ее слились,

И скорбный дух

Отлетел, из кровавых вырвавшись ран.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Сенека.

Сенека

Фортуна всемогущая! Зачем ты мне,

Довольному своим уделом, лживою

Улыбкой улыбнулась, вознесла меня?

Чтоб страх узнал я? Чтобы с высоты упал?

Уж лучше жить мне на скалистой Корсике,

Как прежде, вдалеке от глаз завистливых,

Где сам себе принадлежал мой вольный дух.

Всегда досуг имел я для излюбленных

Занятий. Наблюдать мне было радостно

Красу небес: природа-мать, искусница,

Великие творения создавшая,

Не создала величественней зрелища.

Я наблюдал, как в небе Солнце движется,

И Феба в окруженье звезд блуждающих,

Как в обращенье неба ночь сменяет день,

Как беспределен свод эфира блещущий.

Коль он стареет - к хаосу слепому вновь

Вернется мир; последний день придет тогда

И небо, рухнув, погребет весь род людской,

Забывший благочестье, - чтобы вновь земля

Родить могла бы племя совершенное,

Как в юности, когда Сатурн царил над ней.

Святая Верность с девой Справедливостью,

Посланницы небес, богини сильные,

В тот век одни народом кротко правили,

Войны не знавшим, не слыхавшим грозных труб,

Не ведавшим оружья, городов своих

Стеной не обводившим: был повсюду путь

Открыт, и люди сообща владели всем.

По доброй воле лоно плодоносное

Земля им отверзала - мать счастливая,

Детей благочестивых опекавшая.

Сменил их род, лишенный прежней кротости.

А третье поколенье, хоть не знало зла,

Хитро искусства новые придумало:

Зверей проворных по лесам преследовать

Отважилось оно, и рыб медлительных

Тяжелой сетью из реки вытаскивать,

И птиц в ловушки дудочкой заманивать,

И подчинять быков ярму, и грудь земли,

Нетронутой дотоле, ранить лемехом,

И уязвленная земля плоды свои

В священном лоне глубже скрыла. Новый век,

Всех прежних хуже, в недра материнские

Проник, железо отыскал тяжелое

И золото и в руки взял копье и меч.

Меж царств границы пролегли, и новые

Воздвиглись города, и люди алчные

Пошли к чужим жилищам за добычею,

И кров родной мечом им защищать пришлось.

С земли бежала, видя нравы гнусные

И смертных руки, кровью обагренные,

Астрея-дева, звезд краса бессмертная.

Воинственность росла и жажда золота,

И, вкрадчивая язва, самый злой недуг,

Весь мир земной объяла - к наслажденьям страсть;

Ее питают наши заблуждения.

В пороках, накопившихся за долгий срок,

Мы тонем, и жестокий век нас всех гнетет,

Когда злодейство и нечестье царствуют

И одержимы все постыдной похотью,

И к наслажденьям страсть рукою алчною

Гребет богатства, чтоб пустить их по ветру.

Но вот нетвердым шагом, с видом сумрачным

Идет Нерон. Страшусь узнать, с чем он пришел.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Входит Нерон в сопровождении префекта.

Нерон

Распорядись: пусть тотчас Плавта голову

И Суллы мне доставят. Исполняй приказ.

Префект

Иду немедля в лагерь. Все исполню я.

(Уходит.)

Сенека

Нельзя на казнь бездумно осуждать друзей!

Нерон

Не зная страха, справедливым быть легко.