Ловко придерживая одной рукой простыню, другой она доставала одежду из чемодана. "Красивая у тебя жена, Картенев", - внутренне разговаривал сам с собой Виктор, бреясь и вместе с тем наблюдая за Аней в зеркало.

- Красивая жена... Красивая... Сердце мое чует, устроят они нам здесь "красивую" жизнь. Только вот вопрос - как? Прямая провокация? Не думаю. Слишком сонный, слишком вялый кэмпус. В другом уже демонстрантыантисоветчики набежали бы толпами. Нет, что-то другое. Впрочем, чего гадать на кофейной гуще? Надо держать ухо востро, быть собранным. Вот пока и все...

Трудно говорить не по бумажке. Да, во-первых, не знаешь аудиторию. Ну, совершенно не знаешь. Еще студенты - туда-сюда. Но ведь будут и родители. И пресса. М-да. И потом - говорить и думать на чужом языке. И все же - без бумажки. "В ассамблеях по бумажке говорить запретить, дабы дурь каждого видна была". Мудрый царь был Петр... Значит, так, от истоков славянства и до наших дней. Это ясно. На чем акцент делать вот вопрос. Положение женщины? Оно так, эта проблема сейчас в прессе здешней весьма яростно дебатируется. Сравнительный анализ? Может быть... Или остановиться на перспективах развития "третьего мира"? И в качестве примера рассказать о принципах наших взаимоотношений с Индией. Тоже идея. тем более, что идут разговоры о выходе США из ЮНЕСКО именно якобы из-за позиции третьих стран. Или поговорить всерьез о состоянии торговли между нами. Ведь низший за последние много-много лет уровень. Конечно, объем торговли отражает уровень межгосударственных отношений. Все так. Но вакуума в торговле не бывает. То, что теряют американцы, находят японцы, немцы, французы. Когда в середине двадцатых годов Форд строил у нас на Волге АМО, в Детройте в результате этого тысячи безработных получали работу"...

Увидев, что Аня сбросила с себя простыню, он отложил бритву, подкрался к ней, поцеловал шею, плечо.

- Витька, отстань! - Аня засмеялась, отошла от него на несколько шагов. - Придумал тоже - миловаться, когда через пять минут за нами придут.

Виктор снова подошел к ней, улыбаясь, обнял. Она вновь увернулась от него, отбежала: "Сейчас как дам по уху! И никакой дипломатический иммунитет не поможет".

Виктор вновь направился к ней, растопырив руки.

- Мамочка! - взвизгнула Аня и бросилась по лестнице на бельэтаж. В этот момент раздался мелодичный звонок у входной двери. "Сейчас идем!" крикнул Виктор.

- Что, съел, "братишка"? - Аня спустилась вниз, быстро надела изящный бело-голубой костюм - брюки клеш, матроска с отложным воротничком, стала причесываться. Виктор торопливо добрился, растер лицо одеколоном, сидел на стуле у входа, ждал жену.

- Ты их не очень пугай своими шуточками, - заметил он.

- Ты что же думаешь, они шуток не понимают? - возразила Аня.

- Я не студентов имею в виду, - почти сердито сказал Виктор. Студенты все поймут. А вот пресса,которая будет ловить каждое наше слово, та может исказить все, что хочешь. И еще добавить то, чего вовсе не было.

- Слушаюсь! - весело крикнула Аня, подходя к Виктору. Ваше указание будет выполнено, товарищ командир нашей семейной лодки. Да я им щас, да мы им щас, всем этим щелкоперам!

Университетская столовая была огромная, светлая, чистая. На выбор предлагалось не так уж много блюд. Виктор и Аня набрали всего понемногу, интересно было продегустировать "студенческие харчишки". Проход вдоль витрин с блюдами завершался, как обычно, кассой, за которой сидела пожилая, улыбающаяся негритянка. "Это первая черная, которую мы здесь увидели, отметил про себя Виктор. - Значит, обучение для них здесь, как я думаю, закрыто".

- За вас уплачено, - негритянка вернула Виктору ассигнацию, которую он положил на кассовый прилавок. - И за вас тоже, - негритянка кивнула Ане.

Хотя столик был небольшой - на четверых, но за ним со своими подносами разместились все пятеро: Аня, Виктор, Эрнест, Ивон и Джудит.

- Вы в России сколько раз в день едите? - с осторожной улыбкой спросила Ивон. Аня с удивлением смотрела на американку.

- Сколько раз хотим, столько и едим, - тихо, но с явным вызовом ответила Аня.

- Вы на нее не обижайтесь, - вступилась за подружку Джудит. - В наших газетах пишут, что у вас вечно нехватка продовольствия и товаров ширпотреба. то того нет, то этого. А когда что-то появляется, то сразу вырастает очередь... - Она заколебалась, но закончила свою мысль: - Чуть не на милю.

- Мы всегда заботились прежде всего о защите нашей революции, продолжала тихо Аня. "Щеки пунцовые, первый признак волнения", - думал, глядя на жену, Виктор. - Ибо "грош цена той революции, которая не умеет себя защитить". А как ее защитить? Строить тяжелую индустрию. И мы ее строим, строим. Ведь нам всегда угрожали - то Антанта, то Гитлер, то атомная и водородная бомбы. денег у страны на все не хватает. Ведь если в сельское хозяйство и в легкую индустрию вложить нужные суммы, и нехватки не будет, и очереди исчезнут. Пока таких сумм, увы, нет. А внешние займы чреваты. Азы политэкономии.

- И азы политики, - добавил Виктор. - И вы и мы тратим миллиарды на вооружение. Если бы обратить их на мирные нужды, можно было бы сделать счастливыми сотни миллионов людей.

- Мы считаем, что этого не хотите делать вы, - срывающимся баском произнес Эрнест.

- Мой юный друг, - Картенев прищурился, заговорил медленнее обычного. - Что значит "мы считаем", "вы считаете"? Есть на свете такая упрямая штука - факты. Возьмите наши мирные инициативы только последних лет. Ни одну из них ваша администрация не поддержала. заметьте, ни единую!..

У выхода из столовой их встретили два парня. У обоих лица заросли обильно волосами от виска до виска. Одеты они были в довольно потрепанные джинсы и безрукавки. Ноги были босыми. Парни о чем-то вполголоса совещались.

- нам сказали, что вы из русского посольства, - обратился к Виктору тот, что был пониже.

- Да, это так, - подтвердил Виктор.

- Очень рад, - парень протянул Виктору руку. Бенджамин Девис, председатель студенческого комитета "Против ядерной смерти". Наш университет расположен в предместьях Чикаго. Мы приехали пригласить вас выступить у нас в понедельник. Вы сможете?

"Возвращаться домой нам все равно нужно через Чикаго, подумал Виктор. - Почему бы и не выступить, если приглашают?".

- В какое время? - спросил он.

- Ровно в полдень, если вам это подходит, - быстро ответил Дэвис. Спасибо, мы вас будем встречать у южного въезда в кэмпус в половине двенадцатого в понедельник.

Дэвис помахал всем рукой и через минуту исчез вместе со своим молчаливым спутником. Меж деревьями несколько раз мелькнул их старенький фольксваген, и все стихло...

Вечером в актовом зале собралось около тысячи студентов. На сцене по обе стороны от вице-ректора расположились иностранные представители. Трое были из Африки, трое из Латинской Америки, и двое - из Европы. Виктор оказался между африканцем и европейцем. Процедура была продумана до мельчайших деталей. Однако случилось непредвиденное. Когда вице-ректор представлял третьего африканца, у правого входа в зал послышался шум. Он постепенно рос, пока в зал не вошли с громкими криками человек десять-двенадцать. Все они были в черных полумасках. Передние несли транспарант, на котором большими буквами было написано: "Черномазые, убирайтесь прочь в свою вонючую Африку!". Из выкриков выделялись: "Назад, на деревья, - поближе к бананам!", "Кандалы и наручники - лучшая одежда для черных!", "Да здравствует ЮАР!".

Виктор увидел, как вице-ректор изменился в лице. Выражение благожелательности сменил откровенный испуг. "Господа! поспешно выкрикнул он в микрофон. - Господа! Прошу вас прекратить эту недостойную демонстрацию и покинуть зал". В ответ кто-то крикнул: "Сейчас мы и тебя пристрелим, жалкий прихлебатель черных ублюдков!". В зал ворвалась еще одна группа в черных полумасках. Эти выплескивали лозунги через мегафон. который оглушал всех сидевших рядом с проходом. Вице-ректор беспомощно бормотал что-то в микрофон, но теперь его совсем не было слышно. В этот момент Виктор увидел, как со сцены сбежал в зал Эрнест. Он подошел к человеку, который сидел в первом ряду вблизи от прохода. Между ними произошел короткий разговор. Человек медленно поднялся, посмотрел куда-то в зал, махнул рукой, нехотя хлопнул в ладоши. Мгновенно поднялись на ноги полицейские, которых раньше не было видно. "Да их тут человек тридцать-сорок!" - подумал Виктор. Полицейские так же медленно, так же нехотя вышли в проходы и стали теснить демонстрантов. делали они это без шума, ловко, профессионально.