- Хорошо. Как ехать?

- Первый выезд налево, сразу за вами, сэр.

- Виктор дал задний ход, развернулся и помчался по пустынной дорожке к выезду из колледжа. Уже через несколько минут они ехали по хайвею вдоль озера в направлении северо-восточной окраины города.

- А студенты технического колледжа - народ серьезный, с уважением произнесла Аня, когда вдали появились очертания их отеля.

- Серьезный, - кивнул Виктор. - Одна беда - перегорают быстро.

- Что ты имеешь в виду?

- То и имею. После окончания университета американский студент в подавляющей своей массе благополучно превращается в весьма добропорядочного буржуа.

- не правда ли, странно, - в раздумье произнесла Аня. Но ведь по-настоящему широкого и мощного политического движения среди взрослого населения Америки нет. Компартия очень маленькая. Крепкая, но маленькая. А предвыборные шоу демократов и республиканцев - они и есть шоу. Антивоенное и антирасистское движение безумно разобщены. Различные организации возникают как грибы после дождя. И быстро исчезают.

- А волнения студенчества, - заметил Виктор, когда они шли по вестибюлю к лифту, - мудро используются властями для того, чтобы своевременно выпускать бунтарский пар.

Виктор уже нажал кнопку вызова, когда к ним подошел высокий мужчина с холеным лицом, одетый в безукоризненно сшитый светлый костюм. "Профессор, не иначе, - подумала, глядя на него, Аня. - И обязательно - гуманитарий".

- Извините, - "гуманитарий" приподнял шляпу, улыбнулся Ане, потом Картеневу. - Миссис и мистер Картеневы, я не ошибаюсь?

- Не ошибаетесь, - улыбнулся Виктор. - Чем обязаны?

- Сейчас объясню, - продолжал улыбаться "гуманитарий". Может быть, мы пройдем на несколько минут вон туда? - он показал взглядом на небольшую гостиную, которая была отделена от фойе стеклянной перегородкой. Она была пуста, лишь в одном из кресел скучал седовласый джентльмен, облаченный в бежевый спортивный костюм.

- Сделайте одолжение, - спокойно произнес Виктор, пропуская вперед Аню. Следуя за "гуманитарием", они подошли к столику, за которым сидел седовласый "спортсмен".

- Разрешите вам представить, - сказал "гуманитарий", когда все уже сидели, - помощника полицейского комиссара города мистера Энди Левела.

Полицейский на мгновение склонил голову.

- А я - старший агент ФБР Митчелл Хейдрив.

Последовал еще один легкий поклон.

Картеневы молча переглянулись.

- Я понимаю, - "гуманитарий" дружелюбно улыбнулся, - вы сейчас прямо из технического колледжа?

- Допустим, - бесстрастно сказал Виктор.

- так, так,- постучал несколько раз по столу пальцами мистер Хейдрив. - Прошу рассматривать этот разговор как сугубо неофициальный.

- Просто мы, в целях вашей же собственной безопасности, хотели бы уточнить некоторые детали, - вступил в разговор мистер Левел.

- Разумеется. - Виктор поудобнее расположился в кресле, широко раскинув ноги и вытянув их во всю длину под столом.

- Вы, конечно, приехали в технический колледж по приглашению? спросил Хейдрив.

- Да, по приглашению, - подтвердил Виктор.

- И вы могли бы нам любезно его показать? - поинтересовался Левел.

- К сожалению, показать мы его вам не можем, - пожал плечами Картенев. - Оно было устным.

- Кто-нибудь, кроме вас, может это подтвердить? - продолжал Левел.

- Это уже начинает походить на допрос, - улыбнулся Виктор, посмотрел на Левела, медленно перевел взгляд на Хейдрива.

- Что вы, что вы! - замахал руками тот. - Мы не хуже вас знаем, что такое дипломатический иммунитет и самым серьезным образом его охраняем. Мы просим вас еще раз рассматривать нашу беседу как дружескую. И только.

"Избави меня, Господи, от таких друзей, - подумала Аня, в упор разглядывая агент ФБР. - Вот, значит, они какие, эти самые гуверовцы".

- Взгляните вон туда, - кивнул головой на конторку администратора Левел. - Только, пожалуйста, сделайте это максимально незаметно и как бы невзначай.

- И что же? - спросил Виктор. Он вдруг почувствовал себя разбитым. Словно целый день на жаре таскал камни.

- Трое с камерами - фоторепортеры, - Левел развел руками, словно говоря: "Вот ведь оказия какая". - Остальные работники отдела скандальной хроники трех наших газет. Вы же не хотите, чтобы сегодня же в их экстренных выпусках красовались такие, скажем, заголовки на целую первую полосу: "Студнческим бунтом дирижирует русское посольство"? И мы не хотим.

- Нас пригласил мистер Бенджамин Девис. Для этого он специально приезжал в колледж "Светлой долины", где мы участвовали в Международной Неделе.

- Когда это было? - сразу перестав улыбаться, отрывисто спросил Хейндрив.

- В понедельник, кажется, - заколебался Виктор.

- Совершенно точно - в понедельник, - подтвердила Аня.

- А что, собственно, это меняет? - удивился Виктор.

- Очень многое, - медленно ответил Левел. - В минувший понедельник Девис уже знал, что произойдет в колледже сегодня.

- В минувшую субботу, - пояснил Хейндрив, - студенческий совет колледжа принял решение о сидячей демонстрации и о всем том, чему вы были свидетелями.

- надеюсь, господа, - Виктор и Аня встали почти одновременно, - мы можем идти?

- Да, конечно! - воскликнули один за другим поспешно поднимаясь, "гуманитарий" и "спортсмен".

- Теперь держись прямо и улыбайся, - прошептал Виктор Ане, когда они проходили мимо администратора. Засверкали блицы. Три микрофона протянулись к Картеневу, три репортера задавали свои вопросы:

- Как вам удалось организовать столь мощную демонстрацию - за деньги или на почве убеждения?

- Бенджамин Девис учился в специальной школе КГБ?

- Как вы думаете, какова будет реакция Президента, когда он узнает, что русский дипломат и его жена благословили аутодафе главы американской администрации?

Аня и Виктор, взявшись под руку, улыбаясь, медленно шли к лифту. Виктор обратил внимание на то, что настырнее всех вел себя толстяк, которого кто-то из его коллег называл Барри. На левом лацкане его пиджака был приколот большой круглый значок. По красному полю бежали черные буквы: "Убей русского!". "Где-то я его, кажется, видел, - думал Виктор, когда дверца лифта уже захлопнулась и кабина понесла его с Аней на их тридцать четвертый этаж. - Где? В здешнем пресс-клубе?"

- Зачем Бенджамин пригласил нас именно на понедельник, - спросила Аня, - если он тогда уже знал о том, что здесь будет происходить в этот день?

- Кто его знает, - сказал Картенев. - Подставить нас он не хотел, это мне ясно. Наверное, считал, что протест против войны будет выглядеть более убедительно, если его освятят своим присутствием русские, советские.

- Скорее всего так, - подумав, согласилась Аня.

Уже в номере Виктор сказал:

- Ничего не скажешь - насыщенный денек. Анка, переодевайся быстрее и сходим на камбуз. Пожуем чего-нибудь жареного. Умираю с голода.

Подумал тут же: "Нервы-то дают о себе знать. Еще как дают".

- И я, - закричала Аня, обнимая и целуя Картенева. И я! Пять минут и я готова.

- А я пока позвоню в посольство, расскажу о веселой беседе с дядюшкой Хейндривом и дядюшкой Левелом. Боюсь, на этом "Дело об участии Анны и Виктора Картеневых в студенческих беспорядках в г.Чикаго" отнюдь не кончится. Есть у меня такое смутное предчувствие.

Глава двадцать третья ОТРЫВОК ИЗ ЗАПИСИ В ДНЕВНИКЕ ВИКТОРА

"...Анка часто шутя допытывается, кто была моя первая любовь. Я также шутя отвечаю: "Учительница истории в пятом классе Анна Павловна". А действительно - кто? Моя родная школа в одном из тихих переулков между Пятницкой и Новокузнецкой, недалеко от Зацепского рынка. Зима, морозная и вьюжная. За школой - задний двор, заваленный снегом, и на нем расчищенный квадрат размером с боксерский ринг. В "красном" углу ринга стою я, в "синем" - Федька Самсонов, красавец и силач по прозвищу "Фикс" - у него один золотой зуб. Он тоже семиклассник, но "сидит" уже третий год. "Фикс" курит, пьет, ругает почем зря школьное начальство* "Мне терять неча, огольцы"6 - ухмыляется он. Его год будет вот-вот призываться. Говорят, девчонки к нему так и льнут. Девчонки пусть, а Рита - стоп. пусть он врет, да не завирается. Сегодня на большой перемене он стал рассказывать, как водил ее на чердак прошлым вечером. "Была Марго "целка" да вся вышла", "Фикс" презрительно сплюнул и добавил парочку грязных деталей. "Врешь, гад!" бросил я ему вызов. Я не знал, врет он или нет. Мне было обидно Рита была самая умная и красивая девчонка в классе, многие, в том числе и я, по ней тайно вздыхали. "Вру, говоришь? - "Фикс" посмотрел на меня спокойно, улыбнулся. - А за это и по морде схлопотать недолго. Верно я говорю, пацаны?" Он сжал пальцы в увесистый кулак и ударил по подоконнику. Только запели стекла. "Давай стыкнемся, "Фикс", - небрежно произнес я и сразу же почувствовал, как у меня задрожали руки и ноги. Не от страха, от нервного напряжения. "Ты это что, серьезно?" - искренне удивился "Фикс". Он был намного выше и крупнее и, уж конечно, старше меня. Слово вылетело, отступать было некуда. "Ты не базарь, - решительно сказал я. - Давай сразу после уроков, где обычно - на заднем дворе. Согласен?" "Я тебя буду бить и плакать не давать", - удивленно продолжая рассматривать меня, пообещал "Фикс".